Традиции и новаторство в поэзии Маяковского (в лирике, творчестве) сочинение. Особое значение поэзии В.В

Мы никогда не были беспочвенны­ми авангардистами…

В. Маяковский

НОВАТОРСТВО В. МАЯКОВСКОГО. Мне кажется, что о новаторстве Маяковского следует начинать говорить с того, что его корни не только в фольклоре и классичес­кой русской поэзии, но и очень солидной частью в новаторстве жи­вописцев начала двадцатого века. Известно, что поэт и сам был та­лантливым художником и живописцем.

Такие передовые художники, как Малевич, Кандинский, Пи­кассо, в своих поисках новой формы на холстах близки творческим поискам словесной формы Маяковского. Но для Маяковского поиск формы не был самоцелью. Вспомним его выражение на этот счет: Если сотню раз разложить скрипку на плоскости, то ни у скрипки не останется больше плоскостей, ни у художника не останется неис­черпанной точки зрения на эту задачу*. Показательна и его крити­ка исканий новой формы Хлебниковым. Маяковский говорил: «Хлебников - поэт для производителя». Корни новаторства Мая­ковского можно обнаружить и в смежных областях искусства, на­пример в кинематографе. Он любил делать свои стихи методом мон­тажа, работая со словом, как с кинолентой.

Его новаторский поиск новой формы в большой степени опреде­лила революция. Это было ново в России. Этой новой реальности должна была, по убеждению Маяковского, соответствовать и поэ­зия. Естественно, в его стихах появились новые интонации, агрес­сивные нотки, вызывающие позы.

Его прошлое окружение не могло взять в толк, почему Маяков­ский « продался большевикам». Они не понимали главного: поэт сам был большевиком по сути. В конце концов сошлись на ярлыке «попутчик», с которым Маяковский уже не расстался до конца своих дней.

В страстном поиске новых форм Маяковский, по-моему, сам не заметил, как под конец своей творческой и жизненной стези вер­нулся, вернее, почти вернулся к своим корням - Пушкину, Некра­сову, Лермонтову. Показательно, на мой взгляд, движение в сторо­ну классики в стихотворении «Мелкая философия на глубоких мес­тах»:

Превращусь

не в Толстого так в толстого, - ем:

от жары балда.

Кто над морем не философствовал?

Над морем философствовали как раз его учителя. Маяковский почувствовал необходимость гармонии, потому что погоня за дис­гармонией дала плачевные результаты: резкая критика властей, не­приятие многих товарищей по делу, всевозможные ограничения. На море же поэта и в самом деле посещает гармония, которую в свое время знал Пушкин. Разговор с морем вел уже настоящий ве­ликий русский художник:

Я родился, рос,

кормили соскою, -

стал староват…

Вот и жизнь пройдет, как прошли Азорские острова.

Но поэту не хватило времени для переосмысления своего твор­чества. Мысли его были еще заняты переустройством мира. Он хотел присоединить поэзию к государству, чтобы необходимость поэзии была приравнена к необходимости штыка. Чтобы она крича­ла со всех эстрад. Из всего сбылось только последнее: в 60-х годах поэзия исполнила заветы Маяковского, но долго на эс траде продер­жаться не смогла. Мне кажется, что поэзия вообще - дело уеди­ненное и в высшей степени традиционное, поэтому новаторство в поэзии, на мой взгляд, может реализоваться только в свежести чув­ства, а не форм. То есть когда поэты физически преодолеют «земное притяжение» и окажутся далеко от родной планеты в совершенно ином пространстве. Но это - в будущем, а пока:

Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают - значит - это кому-то нужно?

Маяковский впервые вошел в литературу с появлением манифеста "Пощечина общественному вкусу", в котором была изложена программа футуристов. Он не просто входит в литературу, а врывается, вносит в нее коренные изменения. В манифесте он называет футуристов "лицом нашего времени", излагает их предложение "сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и прочих с парохода современности". Говорит о том, что они объявляют "непреодолимую ненависть к существующему до них языку". Требует "увеличение словаря в его объеме произвольными и непроизвольными словами", создавая тем самым "словоновшество".

Футуризм оказал большое влияние на раннее творчество В. Маяковского. Как "словоновшество" поэт, используя традиционные способы образования слов, создает свои, новые формы: изъиздеваюсь, декабрый вечер, любеночек, наслезненные глаза, дождь обрыдал и другие. Коренное изменение внес Маяковский в технику русского стиха. Он установил новые методы рифмовки, которые близки к ораторскому слову. В своей статье "Как делать стихи?" Маяковский писал, что самое характерное слово он ставит в конец строки и подбирает к нему рифму. Маяковский нарушает так называемый силлабо-тонический стих, установленный реформой В. Тредиаковского в начале ХVШ века, и создает тоническое стихосложение, в котором длина стиха определяется количеством полноударных слов.

Маяковский использует лестничное строение стиха, где каждое слово - "ступенька" - имеет логическое ударение и несет определенную смысловую нагрузку. Употребляя, на первый взгляд, обычные лексические единицы, иногда с новыми формами образования, Маяковский сумел создать ошеломляющие метафоры: "грудь испешеходили", то есть исходили взад и вперед, вдоль и поперек. Часто ошеломляющая метафора разворачивается во всю строфу:

Вот - я, весь боль и ушиб.

Вам завещаю я сад фруктовый

моей великой души.

Практически в каждом произведении Маяковского в большом количестве содержатся метафоры - ошеломляющие, овеществляющие, развернутые; различные сравнения - "На цепочке Папомона поведу, как мопса" и другие, неологизмы, гиперболы, реже - прием контактного повтора ("Слава, Слава, Слава героям!!!") В тематике всех ранних произведений В. Маяковского есть нечто общее: человек большой любви, страсти, человек "для сердца" оказывается ненужным, неуместным, осмеянным. В них - крик боли, отчаяния, проклятия из-за лжи и подлости окружающего мира. Поэт в ожидании появления настоящего человека: "Опять, тоскою к людям ведомый, иду...". У поэта "тоска к людям", тяга к человеку; но вот, оглядываясь по сторонам, он видит, что перед ним вместо человека - какое-то странное существо, лишенное человеческого облика:

Два аршина безликого розоватого теста:

Хоть бы метка была в уголке вышита.

Нет лиц, нет людей - такова основная мысль многих стихотворений раннего Маяковского.

Через час отсюда в чистый переулок

вытечет по человеку ваш обрюзгший жир...

Жирные, лоснящиеся существа составляют массу окружающих. Если Блок в "Плясках смерти" писал: "Как тяжко мертвецу среди людей...", то о традиции молодого Маяковского можно сказать: как тяжело средь мертвецов живому. Экстраверт Маяковский обращается к людям, но не находит понимания. В этот период доля поэта - характерно обостренное чувство одиночества, близкое к лермонтовскому или есенинскому. Все чаще в ранней лирике проступают тюремные очертания, обозначается образ "жизнь - тюрьма", возникают ассоциации, несущие мысль о несвободе: бог, пойманный арканом в небе; городовые, распятые перекрестком. В стихотворении "Ко всему" этот образ разрастается до огромных размеров:

Вся земля - каторжник с наполовину

выбритой солнцем головой!

Жизнь в ранних стихотворениях Маяковского - несвободная, закованная, перечеркнутая тюремной решеткой.

Полжизни прошло, теперь не вырвешься...

Я в плену. Нет мне выкупа.

Оковала земля, окаянная.

Я бы всех в любви моей выкупал,

да в дома обнесен океан ее!

Жизнь заточена, "океан любви" обнесен в дома - такой предстает действительность в ранней поэзии Маяковского. Вместе с образом тюрьмы, "загона", закованной земли развивается в творчестве Маяковского другой образ, сначала трагически окрашенный, - образ солнца. Солнце у раннего Маяковского часто предстает в мрачном свете. Солнце - мучитель, проливающий кровь людей; солнце, едва просочившись в крохотную щелку, "как маленькая гноящаяся ранка", тут же прячется, тускнеет, побежденное мраком, теснотой. Солнце - "неб самодержец", жирный и рыжий, выезжающий "по тропам крыш". Раннему Маяковскому мерещились "косые скулы океана", он мечтал о необъятных просторах жизни. Образ океана, как и образ солнца в ранние годы творчества, внутренне скован, несвободен. Как солнце заслонено решеткой, так и океан зажат в тиски.

Любовь громадины, "сфинкса" Маяковского - грандиозная, великая:

Любовь мою,

Как апостол во время оно,

По тысячи тысяч разнесу дорог.

Поэт "прекрасно болен", у него "пожар сердца". В поэме "Облако в штанах" любовь необходима, она прекрасна, даже если приносит боль:

Сквозь жизнь я тащу

Миллионы огромных чистых Любовей

И миллион маленьких грязных любят.

Во "Флейте-позвоночнике" звучат ноты отчаяния; разрушение направлено на самого себя: "Все равно я знаю, я скоро сдохну". В стихотворении "Ко всему" Маяковский, называя себя "величайшим Дон-Кихотом" говорит:

Только в моем воспаленном мозгу была ты!

Была... Любовь уходит.

И в поэме "Война и мир" поэт боится оступиться, потерять оставшееся:

Оступлюсь - и последней любовишки кроха

навеки канет в дымный омут

В поэме "Человек" Маяковский - в пламени любви.

Только боль моя острей - стою огнем обвеет,

На несгорающем костре немыслимой любви.

Костер несгорающий, но любовь немыслима, а боль - все острей... И Маяковского бросает в другую стихию. Он переходит к теме искусства поэта, его творчества. Здесь поэт превозносит необузданность, свободу творческой фантазии. Во весь голос заявляет, что он не такой, как все, а фантазия его способна перевернуть весь мир:

Ноктюрн сыграть могли бы

На флейте водосточных труб?

Он - "бесценных слов мот и транжир". Поэт не защищен от грязи окружающего мира, которая взгромоздилась "на бабочку поэтиного сердца". В стихотворении "Эй" ясно видно, что фантазия поэта действительно не знает границ:

Эй! Человек, землю саму

зови на вальс!

Маяковский, в стихотворении "Поэт-рабочий", доказывает, что работа поэта такая же, как и работа токаря, нет разницы между техником и поэтом. Они равны.

Сердца - такие ж моторы.

Душа - такой же хитрый двигатель.

Главная, ведущая тема для молодого Маяковского - поэзия.

Я хочу одной отравы -

пить и пить стихи.

Поэзия поэта неразрывно связана с его жизнью.

Видите - гвоздями слов

прибит к бумаге я.

Оценивая свое творчество как что-то высшее, нечеловеческое, поэт пишет:

Забуду год, день, число.

Запрусь одинокий с листом бумаги я,

Творись, просветленных страданием

слов нечеловечья магия.

Поэзия Маяковского - "нечеловечья магия".

Маяковский выходит на поэтическую арену в сложный, переломный для России период. Атмосфера накалена до предела. Потопленная в крови первая русская революция, вихрь мировой войны заставляют людей усомниться во всех прежних ценностях. Они жаждут перемен и с надеждой смотрят в будущее. В искусстве, словно в зеркале, отражаются эти сложные общественные процессы. В этом один из секретов популярности футуризма с его откровенным отрицанием традиционной культуры, эпатажем мещанского быта, чуть ли не религиозным культом техники и современной индустрии и ее сверхчеловеческой мощи.

Маяковский видит “неизбежность крушения старья” и средствами искусства предвосхищает грядущий “мировой переворот” и рождение “нового человечества”. “Рваться в завтра, вперед!” - вот его девиз.

езда в незнакомое.

Это незнакомое, непознанное становится предметом его стихотворчества. Он широко использует прием контрастов: мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями - картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать “умную морду трамвая”, он воспевает городской фонарь, который “снимает с улицы синий чулок”, тогда как луна у него - “дряблая”, “никому не нужная”, а сердце девушки безжизненно, как будто “выварено в йоде”. Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому. Маяковский - первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова, вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику. По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:

Берутся классики,

свертываются в трубку

и пропускаются через мясорубку.

Маяковский любит контрасты. Красивое уживается у него с безобразным, высокое - с низким: “Проститутки, как святыню, меня понесут и покажут Богу в свое оправдание”. Все его стихи носят глубоко личный характер, он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой - на Эльбрусе, с Наполеоном он - на “ты”, а его голос (“орание”) заглушает громы.

Он - Господь Бог, который творит свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и “пощечина общественному вкусу” звучат строки из стихотворения “Нате!”:

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется - и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я - бесценных слов транжир и мот.

Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое - живым, и наоборот: “Слезы снега с флажьих покрасневших век”; “Прижались лодки в люльках входов / к сосцам железных матерей”.

Силяво Данил

Рассмотрены вопросы поэтического новаторства В.Маяковского в области стихосложения. Уделено внимание его особому стилю, рифмовке, использованию неологизмов.

Скачать:

Предварительный просмотр:

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

Боханская средняя общеобразовательная школа №2

ЭССЭ

«Поэтическое новаторство В.В. Маяковского»

Выполнил: Силяво Данил

обучающийся 9 класса

МБОУ Боханской СОШ №2

Руководитель: Малкова Н.А.

учитель русского языка и

литературы МБОУ Боханской

СОШ №2

п. Бохан, 2016 год

В.В. Маяковский выходит на поэтическую арену в сложный переломный для России период. Он искренне верит в идеалы революции и поэтому стихи его всегда политизированы. И.Луппол: “Октябрьская социалистическая революция вызвала Маяковского к новой жизни, она как бы поставила его на рельсы, с которых он уже не сходил”. В этот период появляются новые поэтические формы, по другому начинают звучать традиционные темы; возникает необычный поэтический язык.

В.В. Маяковского считают новатором в области стихосложения. Его особый стиль, внимание к ритму стихотворения, нетрадиционные рифмовки, использование новых слов – все это отличает поэзию Маяковского от традиционной лирики.

В поэтической системе Маяковского очень важны рифмы, усеченные строки, разноударные стихи. Поэт использует свой стиль написания стихотворения, таким образом поэт выделяет паузами значимые смысловые строки. Вот как происходит нагнетание тягостной атмосферы безысходности в стихотворении «Хорошее отношение к лошадям»:

Лошадь на круг (пауза)

За зевакой зевака (пауза)

Штаны пришедшие Кунецких клешить (пауза

Сгрудились …»

Такая нетрадиционная разбивка стихотворения на строки помогает поэту привлечь внимание читателя к самому главному, ощущение безысходности передано не только лексическим, но и синтаксическим, через особую разбивку строки.

В. Маяковский повышенное внимание уделял слову, поэтому в его произведениях встречаем множество авторских неологизмов – слов, придуманных самтим поэтом, они наиболее полно раскрывают суть поэтического замысла, передают оттенки авторской речи. В стихотворении «Необычное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче» много авторских неологизмов: «злотолюбо», «ясь», «трезвонится». «вспоем». Поэт играет со словами и рифмами, поэтому, например, в данном стихотворении есть омонимы: «Гоню обратно яв огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, поэт, варенье; синонимы: «солнце», «златолюбо», «светило». Поэтическая лексика В. Маяковского всегда необычна и читатель открывает новые значения традиционных слов и форм. По новому звучат в поэзии Маяковского традиционные темы. Например, в стихотворении «Прозаседавшиеся» тема бюрократизма раскрывается поэтом через смешение фантастики и реальности, создание гротексных ситуаций, когда люди

… на двух заседаниях сразу

В день

Заседаний на двадцать

Надо поспеть нам.

Поневоле приходится разорваться.

До пояса здесь,

А остальное

Там»

В этом же стихотворении используется и еще один новаторский прием Маяковского: смешение лексических стилей. В рамках одного произведения есть слова и выражения, тесно связанные с реалиями современного поэту времени, а с другой стороны – встречаются и устаревшие слова и формы.

Таким образом, В.В.Маяковский выступил в поэзии начала 20 века новатором в области стихосложения.

Страстное, неотступное стремление в будущее связано у Маяковского с тем, что многое в сегодняшней жизни он не принимал. Он по-прежнему “всей нынчести изгой” (“Про это”, 1923). По-прежнему звучат в его стихах мотивы мировой скорби: “Для веселия планета наша мало оборудована”, “Это время трудновато для пера” (“Сергею Есенину”, 1925). Не оставляет его чувство одиночества:

Мне скучно

Здесь

Одному

Впереди –

поэту

Не надо многого, –

пусть

Только

Время

Скорей родит

такого, как я,

Быстроногого.

(“Город”, 1925)

Пронзительно грустны иронические строки в элегическом стихотворении 1925 года “Мелкая философия на глубоких местах”:

Годы -- чайки.

Вылетят в ряд –

и в воду –

Брюшко рыбёшкой пичкать.

Скрылись чайки.

В сущности говоря,

где птички?

Я родился,

Рос,

Кормили соскою, –

жил,

Работал,

Стал староват...

Вот и жизнь пройдёт,

Как прошли Азорские

острова.

Всего тридцать два года было поэту, когда он написал это стихотворение. Мысль об уходящей жизни, предчувствие приближающейся смерти не отпускают его. Они возникают и в стихотворении 1926 года “Разговор с фининспектором о поэзии”:

Машину

Души

С годами изнашиваешь.

Говорят:

– в архив,

Исписался,

Пора! –

Всё меньше любится,

Всё меньше дерзается,

и лоб мой

Время

С разбега крушит.

Приходит

Страшнейшая из амортизаций –

амортизация

Сердца и души.

Вечные, не связанные со злобой дня, не диктуемые агитпропом и социальным заказом темы возникали в стихах Маяковского не “по мандату долга”. Они звучали диссонансом в советскую эпоху казённого жизнеутверждения. Тогда требовалось совершенно иное. Вот как формулировал эти требования Николай Тихонов в своём выступлении на I съезде писателей: “Новое человечество отвергло за ненадобностью тему мировой скорби. Мы стремимся стать мастерами не мировой скорби, а мировой радости”.

Маяковский по природе своей был трагическим поэтом. О смерти, о самоубийстве он писал, начиная с юности. “Мотив самоубийства, постоянно возвращается в творчестве Маяковского, – заметил Р.Якобсон в статье “О поколении, растратившем своих поэтов”. – Он примеривает к себе все варианты самоубийства... В душе поэта взращена небывалая боль нынешнего времени”. Мотив смерти, самоубийства звучит у Маяковского как вечный, общечеловеческий. Здесь он свободный поэт, нет у него никакой агитационной, дидактической, прагматической цели, он не связан ни групповыми обязательствами, ни полемикой. Стихи его глубоко лиричны, по-настоящему раскованны, в них он действительно рассказывает “о времени и о себе”.

Самые проникновенные строки Маяковского, трагический нерв его поэзии – в великой, опьяняющей мечте о будущем счастливом человечестве, которое искупит все сегодняшние грехи и преступления, о будущем, где бед и страданий не будет. В поэме “Про это” он обращается к учёному, который в далёком будущем сможет воскресить людей, подарить им новую, исполненную счастья жизнь:

Ваш

Тридцатый век

Обгонит стаи

сердца раздиравших мелочей.

Нынче недолюбленное

Наверстаем

звёздностью бесчисленных ночей.

Воскреси

Хотя б за то,

что я

Поэтом

ждал тебя, откинув будничную чушь!

Воскреси меня

Хотя б за это!

Воскреси –

Своё дожить хочу!

Энергия и сила упругой, мощной строки Маяковского питается этой верой. Последние написанные им строки – о силе свободного слова, которое дойдёт до потомков через головы правительств:

Я знаю силу слов, я знаю слов набат,

Они не те, которым рукоплещут ложи

От слов таких срываются гроба

шагать четвёркою своих дубовых ножек.

Бывает, выбросят, не напечатав, не издав.

Но слово мчится, подтянув подпруги,

звенят века, и подползают поезда

лизать поэзии мозолистые руки.

Каким бы спорным и противоречивым ни представлялось сегодня творчество Маяковского, он был и остается одним из величайших русских поэтов. Мандельштам включал Маяковского в число тех русских поэтов, которые даны нам “не на вчера, не на завтра, а навсегда” (“Выпад”, 1924). Цветаева тоже считала, что Маяковский – поэт не только своего века, она писала: “Своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то за каким-то поворотом долго ещё нас будет ждать”

Пастернак, процитировав строки двадцатилетнего Маяковского:

Время!

Хоть ты, хромой богомаз,

лик намалюй мой

в божницу уродца века!

Я одинок, как последний глаз

у идущего к слепым человека! –

заметил: “Время послушалось и сделало то, о чём он просил. Лик его вписан “в божницу века””. Полстолетия, прошедшие с тех пор, как Пастернак сказал это, подтвердили справедливость его слов: Маяковский вошёл в историю века, занял заметное место на русском поэтическом Олимпе.

Поэзия Маяковского во многом подобна живописи начала 20 века, хотя инструмент художника слова и мастера кисти различен. Известно, что Владимир Маяковский и сам был талантливым художником и живописцем.

Малевич, Кандинский, Пикассо в своих поисках новой формы на холстах близки творческим поискам словесной формы Маяковского. Однако, для Маяковского поиск формы не был самоцелью.

Корни новаторства Маяковского можно обнаружить и в смежных областях искусства, например, в кинематографе. Он любил делать свои стихи методом монтажа, работая со словом, как с кинолентой. Также новаторский поиск новой формы в большой степени определила революция. Этой новой реальности должна была, по убеждению Маяковского, соответствовать и поэзия. Естественно, в его стихах появились новые интонации, агрессивные нотки, вызывающие позы.

Можно выделить следующие черты новаторства в поэзии В.В.Маяковского:

1. Новые типы рифмованной строки, подразделяющиеся на следующие:

1. Перекидная составная рифма - конец строки рифмуется с концом другой и с началом третьей.

2. Разнесенная рифма – начало и конец одной строки рифмуется с концом другой.

3. Спрятанная рифма – начальное или серединное слово одной строки рифмуется с концом другой.

2. расширение словарного состава поэтического языка, введение в него политической и революционной лексики, широко использование неологизмов: серпастый, молоткастый, крикогубый и т.д

3. Применение метафоры, иногда буквализированной.

4. Изменение ритмического рисунка стиха, связанное с чтением стихов вслух.

5. Особый синтаксис стихов, где главная роль отводится существительному.

Использованная литература.

1. В.Корнилов - Не мир, но миф - М.1986.

2. О.Мандельштам. Выпад – М., 1924.

3. Н. Миронова - Жив ли сегодня Маяковский? - М.,2003.

4. Б. Пастернак. - Люди и положения – М., 1956.

5. М. Цветаева Эпос и лирика современной России – М., 1932.

6. Г.С. Черемин Путь Маяковского к Октябрю. – М., 1975.

7. Б.М.Эйхенбаум. О поэзии Маяковского. – М.,1987.

Начало XX века – расцвет русской поэзии. В этот период появляются новые поэтические формы, по-другому начинают звучать традиционные темы; возникает необычный поэтический язык. В.В. Маяковского считают новатором в области стихосложения.

Его особый стиль, внимание к ритму стихотворения, нетрадиционные рифмовки, использование новых слов – все это отличает поэзию В.В. Маяковского от традиционной лирики. Творчество поэта вызывало и до сих пор вызывает дискуссии.

В поэтической системе Маяковского особенно важны рифмы, усеченные строки,

Разноударные стихи. Поэт использует свой стиль написания стихотворения, таким образом, В.В. Маяковский выделяет паузами значимые смысловые строки. Вот как происходит нагнетание тягостной атмосферы безысходности в стихотворении «Хорошее отношение к лошадям»:

Лошадь на круп [пауза]

грохнулась [пауза – читатель заостряет свое внимание],

и сразу [пауза]

за зевакой зевака [пауза],

штаны пришедшие Кузнецким клешить [пауза],

сгрудились…

Такая нетрадиционная разбивка стихотворения на строки помогает поэту привлечь внимание читателя к самому главному, ощущение безысходности передано не только лексически, но и синтаксически, через особую разбивку строки.

В. Маяковский повышенное внимание уделял слову, поэтому в его произведениях встречаем множество авторских неологизмов – слов, придуманных самим поэтом, они наиболее полно раскрывают суть поэтического замысла, передают оттенки авторской речи. В стихотворении «Необычное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче» много авторских неологизмов: «златолобо», «ясь», «трезвонится», «вспоем». Поэт играет со словами и рифмами, поэтому, например, в данном стихотворении есть омонимы: «Гоню обратно я огни впервые с сотворенья. Ты звал меня? Чаи гони, гони, поэт, варенье!», синонимы: «солнце», «златолобо», «светило». Поэтическая лексика В.В. Маяковского всегда необычна, и читатель открывает новые значения традиционных слов и форм.

Поэт в своей лирике использует такой поэтический прием как звукопись. Таким образом, читатель не только представляет себе изображенную поэтом картину (большинство стихотворений Маяковского сюжетны), но и слышит то, что происходит. В стихотворении «Хорошее отношение к лошадям» стук копыт умирающей лошади передан следующим образом:

Били копыта,

Пели будто:

Здесь важно не значения слов, а сочетание звуков. По-новому звучат в поэзии В.В. Маяковского традиционные темы. Например, в стихотворении «Прозаседавшиеся» тема бюрократизма раскрывается поэтом через смешение фантастики и реальности, создание гротескных ситуаций, когда люди

«…на двух заседаниях сразу.

Заседаний на двадцать

Надо поспеть нам.

Поневоле приходится разорваться.

До пояса здесь,

А остальное

В этом же стихотворении используется и еще один новаторский прием В. Маяковского: смешение лексических стилей. В рамках одного произведения есть слова и выражения, тесно связанные с реалиями современного поэту мира, а с другой стороны – встречаются устаревшие формы и слова. Например, по соседству находятся такие слова и выражения: Тео, Гукон (абравиатуры начала ХХ века) и старинная форма глагола орать – оря; неологизм того времени – аудиенция и архаизм – со времени она.

Таким образом, В.В. Маяковский выступил в поэзии начала ХХ века новатором в области стихосложения. Его поэтическая манера привлекла внимание читателя, а талант поставил в один ряд с выдающимися поэтами начала ХХ века.

Вариант 2.

В сложный, переломный для России период выходит на поэтическую арену Маяковский. Первая русская революция потоплена в крови, атмосфера накалена до предела, вихрь мировой войны заставляет усомниться людей во всех прежних ценностях.

Они с великой надеждой смотрят в будущее и жаждут грядущих перемен. Эти сложные общественные процессы отражаются в искусстве, словно в зеркале. Откровенное отрицание традиционной культуры, эпатаж мещанского быта, едва ли не религиозный культ техники и современной индустрии с ее сверхчеловеческой мощью – все это послужило толчком к популярности футуризма.

Маяковский предчувствует “неизбежность крушения старья” и средствами искусства предвосхищает грядущий “мировой переворот” и рождение “нового человечества”. “Рваться в завтра, вперед!” - вот его девиз.

езда в незнакомое.

И это незнакомое, непознанное превращается в предмет его творчества. Он широко использует прием контрастов: мертвые предметы оживают в его поэзии и становятся более одушевленными, чем живые. Поэзия Маяковского с ее урбанистически-индустриальным пафосом противопоставляет образ многотысячного современного города с его оживленными улицами, площадями, гудящими автомобилями - картинам природы, которая представляется ему чем-то косным и безнадежно мертвым. Поэт готов расцеловать “умную морду трамвая”, он воспевает городской фонарь, который “снимает с улицы синий чулок”, тогда как луна у него - “дряблая”, “никому не нужная”, а сердце девушки безжизненно, как будто “выварено в йоде”. Поэт убежден, что новое слово можно сказать только по-новому. Маяковский - первооткрыватель, который владеет словом и словарем, как смелый мастер, работающий со своим материалом по собственным законам. У него свое построение, свой образ, свои ритм и рифма. Поэт бесстрашно ломает привычную стихотворную форму, создает новые слова, вводит в поэзию низкую и вульгарную лексику. По отношению к величайшим явлениям истории он усваивает фамильярный тон, о классиках искусства говорит с пренебрежением:

Берутся классики,

свертываются в трубку

и пропускаются через мясорубку.

Он любит все контрастное. Красивое уживается у него с безобразным, высокое - с низким:

Проститутки, как святыню,

меня понесут и покажут

Богу в свое оправдание.

Все его стихи носят глубоко личный характер, он присутствует в каждом из них. И это конкретное присутствие становится точкой отсчета, системой координат в безудержном потоке его воображения, где смещены время и пространство, где великое кажется ничтожным, а сокровенное, интимное разрастается до размеров Вселенной. Одной ногой он стоит на Монблане, другой - на Эльбрусе, с Наполеоном он - на “ты”, а его голос (“орание”) заглушает громы.

Он - Господь Бог, сотворивший свой поэтический мир независимо от того, понравится ли кому-нибудь его творение. Ему все равно, что его намеренная грубость может кого-то шокировать. Он убежден, что поэту позволено все. Как дерзкий вызов и “пощечина общественному вкусу” звучат строки из стихотворения “Нате!”:

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется - и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я - бесценных слов транжир и мот.

Маяковскому свойственно совершенно новое видение мира, он словно выворачивает его наизнанку. Привычное предстает в его поэзии странным и причудливым, абстрактное становится осязаемым, мертвое - живым, и наоборот: “Слезы снега с флажьих покрасневших век”; “Прижались лодки в люльках входов к сосцам железных матерей”.

Поэзия Маяковского говорит не только языком образов и метафор, но и широко использует звуковые и ритмические возможности слова. Ярким примером служит стихотворение “Наш марш”, в котором буквально слышится бой барабанов и мерный шаг марширующих колонн:

Дней бык пег.

Медленна лет арба.

Наш Бог бег.

Сердце наш барабан.

Прежнее представление о поэзии, да и саму поэзию изменил Владимир Владимирович Маяковский. Его называют рупором идей и настроений эпохи, а стихи - “оружие масс”. Маяковский вывел из салонов на площади и заставил поэзию шагать вместе с демонстрантами.

Великое и неоднозначное поэтическое наследие Маяковского включает такие шедевры, как “Послушайте!”, “Себе, любимому, посвящает эти строки автор”, “Облако в штанах”, а также многие злободневные стихи. В творчестве Маяковского многое сложно, и не всегда его можно понять и принять. Но при оценке его творчества следует помнить, что поэзия - факт биографии, зависящий от окружающей действительности. Неспокойное время многих катаклизмов, происходящих в судьбе страны, время поиска новых путей развития России наложило на творчество поэта свой отпечаток.

Маяковский, в попытках добиться предельного уровня экспрессии, отвечающего (неважно, любовь ли это, искусство ли, политика ли) новому жизненному содержанию, создает свой, оригинальный творческий метод. Цель, которую автор поставил перед собой, - писать “так же хорошо, но о другом - с акцентом на “хорошо”, в данном случае”. Поэт добился осуществления задуманного, так как оставил после себя новое, несомненно, талантливое, то, что будут помнить века.