Маслов виктор николаевич в настоящее время. Виктор Маслов: «В этой ситуации губернатор Островский поступает абсолютно логично

Ты - не раб!
Закрытый образовательный курс для детей элиты: "Истинное обустройство мира".
http://noslave.org

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Виктор Николаевич Маслов (род. 4 октября 1950 года) - бывший губернатор Смоленской области , бывший начальник УФСБ Смоленской области.

Биография

С 30 января 2008 года по 25 сентября 2013 года являлся членом Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от законодательной власти Смоленской области.

Звания и награды

• «Почетный сотрудник контрразведки»
• Медаль «За трудовое отличие» (за успешную работу по пресечению хищений государственной собственности в особо крупных размерах).

Семья

Женат, имеет дочь.

Напишите отзыв о статье "Маслов, Виктор Николаевич"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Маслов, Виктор Николаевич

Топ-5 бизнесов родственников губернаторов: Лужков, Шаймиев, Рахимов, Матвиенко, Строев

Всё в семью

Виктор Дятликович

«Следователи смоленского УФСБ сегодня - как дураки с намыленной шеей. Они возбудили громкое дело, провели расследование, но закончить его и передать материалы в суд не могут. Потому что им не позволено заходить за некие буйки», - бывшему заместителю начальника смоленской милиции Анатолию Семцову не занимать откровенности и смелости. Он даже встречу назначает в кафе в двух минутах ходьбы от здания УФСБ, хотя сюда часто заходят те самые злосчастные следователи. А «за буйками», по мнению отставного милиционера, находятся бывший губернатор Смоленской области Виктор Маслов и члены его семьи: жена, дочь и зять. Все они так или иначе причастны к уголовным делам, наглядно демонстрирующим, как даже в самых бедных регионах России действует принцип семейственности.

Возможность оказать протекцию бизнесу родственников воспринимается у нас едва ли не как законная привилегия чиновника. От этого страдают интересы государства, власть дискредитируется в глазах населения. Предприниматели не могут рассчитывать на честную конкуренцию с теми, кто вопросы развития своего дела решает не через конкурсы и тендеры, а за семейным ужином. При этом предметом уголовного расследования «фамильный» бизнес чиновников становится крайне редко. Чаще всего - на уровне градо- начальников. В последнее время интерес проявляют и к попавшим в опалу губернаторам. Но пока государство не вырабо­тает четких правил - что чиновникам и их родственникам позволено, а за что их нужно карать, - все эти уголовные дела будут походить на сведение политических счетов.

«Семейная» медицина

Дело, о котором говорит Анатолий Семцов, местное УФСБ возбудило 15 мая прошлого года по фактам незаконной продажи государственной собственности. Два обвиняемых - начальник департамента здравоохранения администрации Смоленской области Александр Доронин и директор государственного предприятия «Медтехника-Смоленск» (далее - «Медтехника») Владимир Алекса - посидели в СИЗО и были отпущены под залог. Родственники экс-губернатора области Виктора Маслова проходят по делу лишь в качестве свидетелей, хотя именно им досталась значительная часть той собственности, которую, по мнению следствия, продали незаконно и по ценам явно ниже рыночных.

Посредником в этой сделке выступило государственное предприятие «Медтехника». Создавалось оно для поставок в областные больницы и поликлиники медицинского оборудования, но вскоре получило право продавать объекты госсобственности. Схема преступления, как считают следователи, была проста, чтобы не сказать - примитивна. «Медтехника» обращалась в областное правительство с просьбой передать ей в пользование то или иное здание. Получала его. А уже через несколько недель добивалась разрешения продать его. И продавала. В большинстве случаев без конкурса. Гаражи, склад, административные здания и даже двухкомнатную квартиру в центре Смоленска. Многие из этих объектов были куплены дочерью и зятем Виктора Маслова - Викторией и Олегом Потемкиными. А квартира (единственное, что продавалось по конкурсу) - одним из вице-губернаторов.

Формально все здания оценивались независимым специалистом, но потом эти экспертизы стали вызывать сомнения. Например, компания «Смоленск-Фармация» за 5,3 млн руб­лей купила у «Медтехники» часть административного здания, подвал и склад на улице Аптечной. И сразу же взяла в банке кредит под залог этой собственности - 12 млн рублей. Причем саму собственность стороны оценили в 14,7 млн - то есть в три раза больше, чем это изначально сделал «независимый» эксперт.

Еще приятнее получать прибыль не единожды, а каждый месяц. 1 декабря 2006 года «Медтехника» отдала одну из своих аптек в аренду ООО «Медиум» - 400 кв. м за 82 с небольшим тысячи рублей в месяц. «Медиум» в тот же день передает в субаренду 117 из этих 400 метров - уже за 128 620 руб­лей! Так красиво, легко и непринужденно деньги из воздуха делает фирма, среди учредителей которой - жена губернатора Ирина Маслова и две родственницы чиновников, значащиеся в деле как обвиняемые.

Да, цифры эти не поражают воображение. Не российский размах. Ну что такое пара тысяч долларов в месяц, заработанных из ничего на сдаче в субаренду помещений? Тем более если делятся они на троих. Это разбирательство уникально тем, что имеет все шансы уже в ближайшее время дойти до суда. Другие дела в том же Смоленске либо не возбуждались, либо прекращались областной прокуратурой. В них фигурируют все те же родственники Виктора Маслова, а также мэра Смоленска Владислава Халецкого. Речь идет о получении государственных кредитов, рейдерских захватах предприятий, сомнительном с точки зрения закона выделении земельных участков.

Сам Виктор Маслов в конце прошлого года подал в отставку. Теперь он представляет Смоленскую область в Совете Федерации и, кстати, сам скоро будет голосовать за или против принятия закона о противодействии коррупции, который разрабатывается межведомственной рабочей группой во главе с помощником президента Виктором Ивановым.

Законная борьба

В России любят разрабатывать и потом не принимать антикоррупционные законы. Только в апреле Госдума отклонила два подобных законопроекта, где часто мелькали слова «родственники», «члены семьи» и т. д. Оба предполагали обязательное декларирование доходов не только чиновниками, но и их супругами и детьми. Планировалось также сузить круг должностей, которые могут занимать родственники чиновников, ввести запрет на открытие счетов за границей и многое другое.

Оба проекта депутаты «прокатили». Говорят, по причине того, что скоро в Госдуму будет внесен «кремлевский» вариант закона о противодействии коррупции, где есть многие из названных пунктов, в том числе и касающиеся «семейственности». Вокруг этого проекта идет жесткая борьба, хотя окончательной его версии пока никто не видел.

Я запаслась попкорном, заняла место в первом ряду зрительного зала и жду, чем же закончится подготовка этого закона, - говорит глава российского отделения международной организации Transparency International (TI) Елена Панфилова.

Каждый год TI проводит исследование и определяет уровень коррупции в разных странах, пока Россия - в явных аутсайдерах. Весь вопрос в том, насколько жесткие формулировки будут применены в новом российском законе. Ведь, по сути, одно лишь требование декларирования доходов членами семьи чиновников бессмысленно. Чаще всего по документам эти жены, сыновья, племянники и дочери - законопослушные бизнесмены. Да, очень и очень успешные, но разве они в этом виноваты? Виктор Маслов, встречаясь с корреспондентом «РР» и комментируя нападки на своих родственников, сказал: «Они самостоятельные, взрослые люди. Им же надо на что-то жить. И их абсолютное право - заниматься бизнесом».

От того, согласится или нет с такой трактовкой ситуации новый российский закон, зависит очень многое. Проблема ведь не в высоких доходах родственников чиновников: они действительно имеют право заниматься бизнесом. Проблема в том, каким образом они добиваются успеха, помогает ли им в этом «главный родственник», сидящий на вершине региональной пирамиды власти.

Россия ратифицировала конвенцию Совета Европы о борьбе с коррупцией, где есть очень важная статья, - продолжает Елена Панфилова. - Коррупцией там признается такой состав, как «злоупотребление влиянием». У нас это называется «позвоночное право», «звонок другу», но не считается непосредственным проявлением коррупции. А в европейской конвенции четко прописано, что, если должностное лицо, облеченное полномочиями, само не «продало» услугу, но использовало свое влияние, чтобы обеспечить коррупционные преференции какому-нибудь третьему лицу, это тоже коррупция.

Кроме того, во всех международных антикоррупционных конвенциях, которые ратифицировала Россия, есть и такое понятие, как «конфликт интересов». Оно применяется практически во всех европейских странах. Поступая на госслужбу, человек перечисляет все бизнес-инте­ре­­сы своей семьи: супруга, мол, у меня банкир, сын - владелец сети автосалонов, у дочери аудиторская фирма и т. д. И если банк жены участвует в государственном тендере, этот чиновник лишен какой бы то ни было возможности повлиять на его результаты. И даже по телефону заинтересованным людям позвонить не может - из-за того самого пункта о «злоупотреблении влиянием».

От того, будут ли внесены эти нормы в новый антикоррупционный закон, напрямую зависит его эффективность. А пока, как показывает практика, успех «семейного» бизнеса редко обходится без помощи сверху. Используются и финансовые возможности региональных бюджетов, и силовой административный ресурс. В случае, например, когда в интересах родственников чиновников захватывается тот или иной бизнес. По мнению оппонентов того же Виктора Маслова, он активно использовал эти методы для помощи своей семье.

«Семейные» кредиты

Губернатором Смоленской области Виктор Маслов был избран весной 2002 года, будучи начальником местного УФСБ. Нельзя сказать, что тогда у него была кристально чистая репутация. Бывший прокурор Смоленской области Евгений Агарков издал книгу, где среди прочего вменяет в вину начальнику УФСБ Маслову участие его подчиненных в расхищении конфискованного контрабандного цветного металла, сигарет и спирта. Впрочем, сроки давности по тем делам истекли - кто прав, кто виноват, уже не выяснишь.

Популярность Маслова поначалу была высока даже среди тех, кто сейчас жаждет его «крови». Апофеозом признания стал один из выпусков местного журнала «Смоленск», где на 52 страницах появилось аж 56 фотографий недавно избранного губернатора.

Пять лет спустя главный редактор журнала Владимир Коренев встречает нас в «редакции» - однокомнатном офисе четыре на четыре метра, где всего один стол, по полу разложены стопки книг, подпертых бюстом Салтыкова-Щедрина. Журнал называется теперь «Новый Смоленск», потому что у прежнего отобрали лицензию, лишили редакционного помещения и почти всего имущества. Владимир Коренев уверен, что всему виной - переход в оппозицию.

Именно его журнал первым опубликовал материалы уголовного дела о выделении государственного кредита ООО «Тасис-Агро». В 2005 году компания получила из бюджета Смоленска 9 000 150 рублей. Все бы ничего, но среди учредителей фирмы значились дочь губернатора Маслова Виктория и дочь мэра Смоленска Владислава Халецкого Ольга Старкова. По факту нецелевого использования бюджетных средств прокуратура Ленинского района Смоленска возбудила уголовное дело. Как оказалось, на свою голову.

Мэр города написал жалобу в прокуратуру области. Заместитель прокурора Алексей Марков, будучи в отпуске, нашел время, чтобы изучить материалы, и тут же перенаправил дело в другую районную прокуратуру, где его вскоре закрыли. Следователи, возбудившие дело, и прокурор Ленинского района Леонид Жучков получили взыскания, а вскоре и вовсе были уволены.

Я потом спросил следователя, который закрывал дело, что же ты делаешь? А он мне ответил: «Что мне принесли, то я и подписал», - рассказывает «РР» уволенный Леонид Жучков, который вот уже два года пытается добиться восстановления в должности.

А вскоре появились и предположения о том, зачем «Тасис-Агро» понадобился кредит. Скорее всего, на покупку ОАО «Смоленский сыркомбинат». Вернее, это в «Тасис-Агро» считают, что завод был куплен. Бывшие собственники уверены, что их предприятие захватили рейдеры.

«Семейные» захваты

Трудно описывать рейдерские захваты неэкономическим языком. Попробуйте представить, что у вас есть сельхозпроизводство и вы продаете молоко на местный сырный комбинат. Потом решаете прикупить часть его акций и в итоге становитесь одним из его совладельцев. А в один солнечный день этот сырный заводик у вас отбирают, выставляют там охрану и заявляют, что свои акции вы продали еще три года назад. Примерно это и случилось с Алексеем Гусевым: его 50% акций «Смоленского сыркомбината» в считаные мгновенья превратились в ничто.

В этой истории уже с десяток уголовных дел, один пропавший без вести, один побывавший в заложниках.

Мы беседуем с Алексеем Гусевым в его машине. Через залитое дождем лобовое стекло виден тот самый комбинат. Покрашенное в ярко-голубой цвет здание диссонирует с тус­к­лым весенним пейзажем. «Еще мы красили», - с явной ностальгией говорит Алексей, но чувствуется, что он уже не надеется вернуть свою собственность. Даже из машины отказывается выходить, чтобы не мозолить глаза «чужой» охране завода.

Сначала мы не понимали, против кого сражаемся, - признается Алексей. - Мы же тогда смотрели фильмы «Брат», верили, что сила в правде, по судам ходили. А потом выяснилось, что у «Тасис-Агро», которое в итоге и стало владельцем нашего завода, в учредителях - дочери губернатора и мэра Смоленска. Только тогда мы поняли, против кого пошли.

Сперва к директору комбината начал наезжать замгубернатора Александр Воротников. Просил, чтобы продали акции. Угроз тогда еще не было. Только налоговая приходила с проверками да УВД периодически документы с сервера изымало - они искали информацию, с помощью которой можно было бы давить на акционеров. Ничего не нашли. И пошли другим путем. Заставили бывшего директора завода подделать реестр акционеров, оформив продажу акций задним числом.

Перед тем как задним числом оформить сделку, бывший директор Павел Костиков почти месяц провел в Москве фактически в роли заложника. «Мне запретили уезжать в Смоленск… Незнакомые мужчины, которые всегда присутствовали во время наших разговоров в гостинице “Украина”, переглядывались и многозначительно говорили: “Он не понимает, с кем связался” или “Он не понимает, что происходит”. <…> В тот момент я готов был подарить им все что угодно, чтобы сохранить жизнь мне и моей жене». Это выдержки из нотариально заверенных показаний Павла Костикова.

После того как документы были подделаны, произошел силовой захват комбината. С тех пор стороны ходят по арбитражным судам, доказывая, чья правда правдивее.

Четыре года судов, а ситуация та же: два состава акционеров, два реестра. Только они все эти годы получают прибыль, а мы никто, - грустно заключает Алексей Гусев. - Естественно, «Тасис-Агро» само захват не производило - это сделал местный бизнесмен Валерий Горбатовский. Он, видимо, решил, что сам будет на этом деньги зарабатывать. Но поскольку, по моему предположению, этот захват изначально производился под конкретного заказчика - «Тасис-Агро», Горбатовский стал мешать. И пропал без вести. Вскоре после этого на предприятии появляется директор «Тасис-Агро» Виктор Юшков. Я у него спрашиваю: «Вы кто такой?» - «Меня администрация области поставила, чтобы разрулить ситуацию». Я говорю: «При чем тут администрация? Это спор двух хозяйствующих субъектов». Он не отвечает.

Алексей Гусев выиграл большинство арбитражных судов по праву собственности, но окончательного решения нет. Наверное, Алексей отстаивает свои права не так активно, как мог бы - потому что не хочет повторения ситуации, когда несколько дней просидел в СИЗО: сразу после захвата комбината уголовные дела были заведены практически на всех собственников завода, которые сопротивлялись действиям новой власти.

Менты в этой ситуации были полностью на стороне администрации, - рассказывает Гусев. - Если уголовные дела и возбуждались, то все они попадали к одному следователю. А вообще я был не единственным, кто попал под раздачу. Многие другие, у кого был более-менее крупный бизнес, тоже попали. И случилось все это после того, как к власти пришел Маслов и решил взять бизнес под контроль - естест­венно не сам, а через подставных лиц. Если он генерал ФСБ, значит, мозги у него есть: сам он ничего не делает.

Владельцы «Тасис-Агро», впрочем, считают себя добросовестными покупателями. Они якобы приобрели завод после цепочки перепродаж за 5 млн рублей. Сроки выплат этих денег почти совпадают с получением кредита от администрации Смоленска, по которому было возбуждено уголовное дело.

Примерно таким же образом - приходя на завод сразу после рейдеров, - «Тасис-Агро» установило контроль над ООО «Дорогобужский сыр». И теперь именуется одним из ведущих агрохолдингов Смоленской области. Дочь Виктора Маслова до сих пор входит в состав учредителей компании.

Рядовое явление

Государственная должность как бизнес-проект - не такое уж редкое явление. Правда, если речь идет о губернаторе, прокуратура чаще всего замечает подобные факты лишь после ухода чиновника в отставку. Почти по смоленскому сценарию развивается ситуация в Ярославской области, где много лет правил губернатор Анатолий Лисицын. Там попытки прежней администрации поставить под контроль некоторые предприятия могут привести к социальному протесту.

Вы пойдите к губернатору, спросите, нужны ли ему 400 разъяренных женщин на площади перед администрацией! - воинственно выкрикивает кто-то на общем собрании работников завода «Ярославлькондитер».

Душный цех, два акционера в окружении тех, кому они уже несколько месяцев не могут выдать зарплату: счета компании арестованы. Многие уверены, что причиной всему - стремление высокопоставленных чиновников прибрать к рукам участок земли в самом центре города. Ведь проходная завода находится через дорогу от Ярославского кремля.

Ситуация простая, - рассказывает один из акционеров предприятия Александр Аносов, выйдя из окружения «разъяренных женщин». - У Лисицына и Скороходовой (экс-заместитель губернатора. - «РР») была идея взять эту территорию под себя. Они пошли не напрямую. Нашли инвестора. Начали давить на главного акционера завода, чтобы он продал им акции. Потом по дешевке хотели скупить остальное у нас. Итог: они бы получали активы в центре города.

Надавить на большинство акционеров не получилось. Тогда на них были заведены уголовные дела, а близкий к администрации менеджмент завода начал искусственно создавать долги, чтобы обанкротить предприятие.

Конечно, администрация, те же Лисицын и Скороходова, никогда не действовали самостоятельно, - продолжает Александр Аносов. - На переговорах их всегда представлял местный бизнесмен Вадим Соловьев, который через слово повторял, что выступает от имени Лисицына, что губернатор и его заместитель считают так-то и предупреждают, что если вы не согласитесь, у вас будут проблемы. Мы в это особо не верили, пока не провели несколько дней в СИЗО по уголовному делу, высосанному из пальца.

Окончательному захвату «Ярославлькондитера», судя по всему, помешала смена власти в регионе. Акционерам и новой администрации теперь приходится разбираться с долгами и надеяться, что обещанное выступление 400 разъяренных женщин все-таки не состоится.

Любая подобная система, - уверяет смоленский координатор Национального антикоррупционного комитета Владимир Шаргаев, - построена на том, что все люди при власти покрывают друг друга. В нашем случае это прежнее руководство администрации, прокуратура, отчасти МВД, суды, которые принимают откровенно ангажированные решения.

То, что рейдерский захват невозможен без «помощи» госструктур, прежде всего силовиков, очевидно.

Рейдер всегда подкрепляет свои действия поддержкой со стороны госструктур, - объясняет «РР» генеральный директор Агентства антикризисных технологий и инвестиций Евгения Голенкова, чья фирма специализируется на юридической защите от рейдеров. - При помощи административного ресурса рейдер обеспечивает положительные для себя решения, прохождение «кривых» и поддельных документов в регистрирующих органах. Очень часто рейдеры прибегают к лоббированию со стороны правоохранительных органов, чтобы, например, под видом обыска изъять важные документы. Или, например, чтобы «войти» на предприятие. Кроме того, всегда важно, как расследуется уголовное дело и расследуется ли оно вообще.

То же самое касается и допуска «родственных» чиновникам фирм к выгодным конкурсам, аукционам, распределению госзаказов. При этом возлагать большие надежды на новый закон стоит только в том случае, если он будет выполняться. Ведь в стране и сейчас есть все условия, чтобы контролировать «семейный» бизнес чиновников. В 2000 году Россия ратифицировала конвенцию о борьбе с отмыванием денег и стала членом Международной комиссии по борьбе с отмыванием денег (ФАТФ). После этого был создан Росфинмониторинг, одной из функций которого является контроль за финансовыми потоками публичных должностных лиц и их семей. До назначения на пост премьер-министра этот орган возглавлял Виктор Зубков.

Проблема в том, что Росфинмониторинг с первого дня существования особой прозрачностью не отличался и, хотя они еженедельно получают информацию о всех банковских операциях, никто не знает, что они там находят, - сокрушается Елена Панфилова. - А ведь по инструкциям ФАТФ Росфинмониторинг обязан контролировать всех чиновников категории А: исполнительную и законодательную власть, высших военных, правоохранительных чинов, судейских, прокурорских и даже руководителей крупных госкорпораций плюс членов их семей. На Западе проверяются финансовые операции супругов, даже если они разведены 2–3 года, потому что это очень удобная комбинация: закинуть крупный откат жене, развестись с ней - и ты вроде как чистенький.

…В России пока результаты подобного мониторинга не оглашаются. И потому любое уголовное дело, даже если в нем фигурируют относительно небольшие суммы, как в случае смоленской «Медтехники», вызывает резонанс. Источник в местных силовых структурах признался коррес­понденту «РР», что родственники Виктора Маслова так и останутся в деле как свидетели. Хотя отставной замначальника смоленской милиции Анатолий Семцов надеется, что судебный процесс затронет не только мелкие фигуры:

Уголовное преследование Маслова сейчас невозможно из-за его сенаторского статуса. Но чтобы клубок размотался, достаточно предъявить обвинение его заму Александру Щелокову. Он подписал изменения в устав «Медтехники», наделив ее правом продавать госсобственность. Но у Щелокова нет личной заинтересованности в этом деле - здесь интерес только семьи Маслова. И как только против Щелокова выдвинут обвинение, он сразу промяукает, кто его просил подписывать такие документы.

Не корысти ради

Бывший губернатор Смоленской области Виктор Маслов - о бизнесе своей семьи и обвинениях в коррупции

Давайте начнем с громкого дела «Медтехники»…

Давайте начнем с того, почему оно считается громким. «Медтехника-Смоленск» - это государственное унитарное предприятие. Администрация области передала ему ту собственность, которая ей была не нужна: один гараж, который был наполовину затоплен канализацией, другие гаражи в убогом состоянии, еще один склад, квартиру.

«Медтехника» была на грани банкротства, и мы хотели, чтобы они этим хламом распорядились, продали его, пополнили свою кассу. Они по конкурсу выбрали комиссию, которая провела рыночную оценку собственности. И продали. Я сам юрист, и для меня главный вопрос в любом деле - корысть со стороны обвиняемых есть? Корысти нет. Умысел совершить преступление есть? Нет. Почему же тогда это дело называют громким?

Может, потому что собственниками большинства этих объектов стали ваши родственники и цену продажи многие называют отнюдь не рыночной?

Губернатор - должность большая. И вы что - подразумеваете, что я преследовал цель по дешевке продать эту госсобственность своим родственникам? Но цена вопроса по этим объектам - 50–100 тысяч рублей. Ну мелочь же самая настоящая!

Чем руководствовался директор «Медтехники»? Он хотел оперативно продать весь этот хлам, и продать людям, которые без задержек оплатят покупку. Он стал ходить по знакомым, предлагать. И первый гараж, который был в ужасном состоянии, он предложил моей дочери. Дочь согласилась и выкупила, повторяю, по рыночной цене. Второй блок гаражей выкупил зять. Тоже в соответствии с рыночными ценами.

Лично я никаких команд ни начальнику «Медтехники», ни начальнику департамента имущества по занижению цены, по тому, чтобы эти объекты были проданы вот именно этим людям, естественно, не давал. Тем более что там были объекты, которые, может, были бы даже более интересными для меня и для членов моей семьи, например склад. Но он ушел в акционерное общество «Смоленск-Фармация». Или та же двухкомнатная квартира. Зная, что квартира - это всегда дело относительно скандальное, мы продали ее по конкурсу. Ну, купил ее в итоге заместитель губернатора. Но конкурс был, и как он организовывался, я тоже не интересовался.

То есть вы не боялись, что на каком-то этапе ваши родственники могут превратиться в подозреваемых?

Нет. Они же добросовестные покупатели. Никакой вины в том, что они на свои заработанные деньги, заплатив все налоги, купили эти объекты, я не вижу.

Ваша дочь фигурировала и в другом уголовном деле - о незаконной выдаче гос­кредита коммерческой фирме «Тасис-Агро».

Решение о выдаче кредита «Тасис-Агро» принималось руководством города. Эта фирма обеспечивает продуктами социальные объекты Смоленска, она участвует в реализации нацпроекта «Сельское хозяйство». Им на несколько дней надо было дать 9 миллионов, потому что там была перекредитовка. Потом они их с процентами вернули.

А рейдерский захват Смоленского сырного комбината, собственником которого в итоге стала «Тасис-Агро»?

Этот комбинат лежал под криминальными структурами. Сейчас он попал в нормальные руки. Причем лично я в этом процессе вообще участия не принимал. И сейчас там никакого конфликта интересов. Ну, если только с криминальной составляющей. Они же раньше работали на «черном» контрабандном сырье, полностью уходя от налогов.

Да, моя дочь входит в состав учредителей «Тасис-Агро». Но на принятие решений она не влияет, и дивидендов еще ни рубля никогда не получала. Я ей сейчас говорю: зачем ты тогда там числишься, выходи из учредителей. А то ведь ее фамилию увидели - тут же привязали все эти события ко мне.

И решили, что вы стоите за всей этой структурой…

Да это сплетни. Я как уехал из Смоленска - сразу узнал, что у меня в собственности 17 квартир и ювелирный завод «Кристалл», и строительные организации области все мои. На самом деле у меня никаких экономических интересов в области нет. Но, конечно, у меня есть дочка и зять. Они самостоятельные взрослые люди. Им же надо на что-то жить. И их абсолютное право - заниматься бизнесом.

Рейтинг семейственности: Топ-5 бизнесов родственников губернаторов

Фото	Бизнесмен
	1. Москва. Муж и жена. Мэр Москвы Юрий Лужков и его жена Елена Батурина всегда работали в тандеме. Мэр говорил, что нужно строить больше жилья, его жена строила. Сегодня Елена Батурина - единоличный владелец ЗАО «Интеко». Сфера интересов компании широка: от производства одноразовых пластмассовых стаканчиков и вилок до строительства жилых микрорайонов в столице. Об уровне благосостояния семьи московского мэра можно судить хотя бы по одной сделке: в марте 2005 года «Интеко» продало группе «Евроцемент» все семь своих цементных заводов. Эксперты оценили сделку в $800 млн. Впрочем, и Юрий Лужков, и Елена Батурина всегда ревностно относились к своей репутации, постоянно заявляя, что родственные связи не имеют никакого отношения к предпринимательским успехам первой леди Москвы и никакой протекции со стороны столичных властей ее фирма не получает.
	2. Татарстан. Большая семья. Родственников президента Татарстана Минтимера Шаймиева можно встретить на многих руководящих постах. Младшему сыну президента Радику Шаймиеву журнал Forbes в свое время отводил 91-е место в списке богатейших россиян - прежде всего из-за контроля над холдингом «ТАИФ», в котором собраны пакеты акций самых успешных предприятий Татарстана - «Татнефти», «Казаньоргсинтеза» и многих других. Еще один сын президента, Айрат, недавно возглавил компанию «Татавтодор», объединившую все дорожные активы республики. Зять президента по линии сестры - один из руководителей завода «Нижнекамскшина», крупнейшего в России производителя автопокрышек, племянник Шаймиева, Ильшат Фардиев, генеральный директор ОАО «Татэнерго». Есть среди родственников Шаймиева и много других процветающих бизнесменов.
	3. Башкирия. Отец и сын. У президента Башкирии Муртазы Рахимова и его сына Урала не самые теплые отношения. Что, однако, до недавнего времени не мешало Уралу быть владельцем контрольного пакета шести крупнейших предприятий башкирского ТЭКа. Все они были приватизированы в 2003 году, и, по мнению Счетной палаты, государство недосчиталось тогда 13 млрд рублей от реализации предприятий. Уголовное дело, возбужденное после проверки, ничем не закончилось. Все изменилось в 2005–2006 годах. Говорят, что Урал стал проявлять политические амбиции и на этой почве поссорился с отцом. Муртаза Рахимов инициировал возврат предприятий в госсобственность. По другой версии, на Рахимова-старшего надавила Москва, недовольная «семейной» приватизацией самой доходной отрасли республики. Сегодня московские арбитражные суды вернули государству контроль над предприятиями «Башнефть» и «Башкирэнерго».
	4. Санкт-Петербург. Мать и сын. Сын губернатора Валентины Матвиенко Сергей заявил о себе как об успешном предпринимателе сравнительно недавно. Он начал делать карьеру в банковском бизнесе и в 2004 году дорос до должности вице-президента Внешторгбанка (ныне ВТБ). Сейчас руководит компанией «ВТБ-Капитал», которая реализует несколько амбициозных проектов в сфере недвижимости. В частности, строит комплекс «Набережная Европы» (250 тыс. кв. м элитного жилья). Имел свой бизнес в Эстонии и даже оформил там вид на жительство, но полностью свернул все дела после скандала с переносом Бронзового солдата. Сергей Матвиенко не одинок в своем интересе к питерской недвижимости. Приемный сын вице-губернатора Юрия Молчанова Андрей возглавляет крупнейший строительный холдинг «Группа ЛСР», Ассоциацию домостроителей Петербурга и носит неофициальное звание питерского строительного олигарха.
	5. Орловская область. Семья банкиров. По информации орловской прессы, до последнего времени жена губернатора Егора Строева и его шурин Александр Кустарев через свои фирмы контролировали Орловский социальный банк. Через него «проводились» все деньги Пенсионного фонда, здесь держали счета бюджетные организации и многие крупные предприятия области. При этом руководство банка отличалось способностью раздавать кредиты родственникам местных чиновников и не спешило требовать деньги назад. Так, по утверждению газеты «Орловские новости», племянник губернатора Юрий Куреев не вернул банку 815 тыс. рублей. Некоторые невозвращенные кредиты исчислялись десятками миллионов рублей. Семье Строева приписывают также интересы в строительном бизнесе. Не остается без внимания и политика. Дочь Егора Строева Марина Рогачева который год представляет Орловскую область в Совете Федерации.

бывший губернатор Смоленской области, бывший начальник УФСБ Смоленской области

Биография

Родился в г. Фергана Узбекской ССР. Отец - Николай Аполлонович, мать - Татьяна Марковна.

Образование и трудовая деятельность

Окончил с отличием Смоленский филиал Московского энергетического института в 1973 году, Высшие курсы КГБ при Совете Министров СССР в 1976 году, Московский юридический институт МВД России в 2001 году. Трудовую деятельность начал в 1973 году инженером в Смоленском центральном конструкторско-технологическом бюро.

Работа в органах

С 1975 года работал в органах государственной безопасности. Начал службу в должности оперативного уполномоченного. С 1980 года - старший оперативный уполномоченный Управления КГБ по Смоленской области. С 1987 года - начальник Десногорского городского отделения Управления КГБ по Смоленской области.

С 1987 по 1992 год - начальник отдела, с 1992 по 1995 год - заместитель начальника, с 1995 по 2002 год - начальник Управления Федеральной службы безопасности России по Смоленской области.

Политическая деятельность

19 мая 2002 года был избран главой администрации Смоленской области, получив поддержку около 41,5 % избирателей (основной конкурент - прежний губернатор области Александр Прохоров набрал 34,3 % голосов). 24 июня 2005 года на внеочередном заседании Смоленской областной Думы был наделен полномочиями губернатора области еще на один срок (за кандидатуру В.Маслова депутаты проголосовали единогласно).

Указом Президента РФ от 19 декабря 2007 года полномочия губернатора были досрочно прекращены. Новым губернатором стал Сергей Владимирович Антуфьев.

С 30 января 2008 года является членом Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от законодательной власти Смоленской области.

Звания и награды

• Генерал-майор
• «Почетный сотрудник контрразведки»
• Орден «За военные заслуги»
• Медаль «За трудовое отличие» (за успешную работу по пресечению хищений государственной собственности в особо крупных размерах).

Виктор Николаевич Маслов (род. 4 октября 1950 года) - бывший губернатор Смоленской области, бывший начальник УФСБ Смоленской области.

Биография

Родился в г. Фергана Узбекской ССР. Отец - Николай Аполлонович, мать - Татьяна Марковна.

Образование и трудовая деятельность

Окончил с отличием Смоленский филиал Московского энергетического института в 1973 году, Высшие курсы КГБ при Совете Министров СССР в 1976 году, Московский юридический институт МВД России в 2001 году. Трудовую деятельность начал в 1973 году инженером в Смоленском центральном конструкторско-технологическом бюро.

Работа в органах

С 1975 года работал в органах государственной безопасности. Начал службу в должности оперативного уполномоченного. С 1980 года - старший оперативный уполномоченный Управления КГБ по Смоленской области. С 1987 года - начальник Десногорского городского отделения Управления КГБ по Смоленской области.

С 1987 по 1992 год - начальник отдела, с 1992 по 1995 год - заместитель начальника, с 1995 по 2002 год - начальник Управления Федеральной службы безопасности России по Смоленской области.

Политическая деятельность

19 мая 2002 года был избран главой администрации Смоленской области, получив поддержку около 41,5 % избирателей (основной конкурент - прежний губернатор области Александр Прохоров набрал 34,3 % голосов). 24 июня 2005 года на внеочередном заседании Смоленской областной Думы был наделен полномочиями губернатора области еще на один срок (за кандидатуру В.Маслова депутаты проголосовали единогласно).

Указом Президента РФ от 19 декабря 2007 года полномочия губернатора были досрочно прекращены. Новым губернатором стал Сергей Владимирович Антуфьев.

С 30 января 2008 года по 25 сентября 2013 года являлся членом Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации от законодательной власти Смоленской области.

Звания и награды

• Генерал-майор
• «Почетный сотрудник контрразведки»
• Орден «За военные заслуги»
• Медаль «За трудовое отличие» (за успешную работу по пресечению хищений государственной собственности в особо крупных размерах).

Светлана Савенок

Персона

И значально мы планировали обсудить с Виктором Масловым только один вопрос: как случилось, что с 2009-го года одна из важнейших социальных функций — обеспечение лекарственными средствами социально незащищённых граждан — полностью была отдана на откуп питерской коммерческой структуре? И хотя «лекарственная катастрофа» в регионе случилась спустя два года после ухода Маслова с поста губернатора Смоленской области, нам хотелось понять, насколько правдивы истории (в СМИ, а также из уст в уста) с рефреном «Во всём виноват Маслов».

Впрочем, беседа с экс-губернатором, а ныне членом Совета Федерации от Смоленской областной Думы существенно вышла за рамки проблем лекарственного обеспечения.

— Виктор Николаевич, давайте сразу с «жёсткого» вопроса: акционирование ГУП «Смоленск-Фармации» началось в период вашего губернаторства?

— Совершенно верно.

— То есть, всё-таки «Маслов виноват»?

— Я читаю время от времени в интернете подобного рода сочинения. И, честно говоря, пусть вся неправда и выдумки останутся если не на совести, то на профессиональной репутации этих журналистов. А если вернуться к теме разговора, которую вы обозначили, поясню. Да, акционирование ГУП «Смоленск-Фармация» проводила «администрация Маслова». В 2004 году мы пошли на этот шаг, потому что без вливания инвестиций в это предприятие система лекарственного обеспечения в области вообще могла рухнуть. Такой шаг был просто необходим. Во-первых, ГУП «Смоленск-Фармация» на тот момент было банкротом. Чтобы аптеки работали и пополнялись лекарствами, были необходимы инвестиции. Бюджет региона эту острейшую на тот период проблему [лекарственного обеспечения — ред. ] решить не мог. И тогда на продажу были выставлены 49 процентов акций предприятия, а потом ещё 24 процента. Но блокирующий пакет акций оставался у администрации — мы понимали, что в процессе привлечения инвестиций в «Фармацию» это стратегически важный аспект. Для нас этот вопрос был принципиальным, поскольку только при соблюдении такого условия администрация Смоленской области сохраняла реальный контроль за деятельностью образовавшегося ОАО «Смоленск-Фармация» и имела возможность оказывать влияние на принятие стратегических решений ОАО — от назначения или снятия руководителя предприятия до вопросов поставок лекарственных средств (в том числе — вопросы закупочных цен, перечень необходимых препаратов по программе ДЛО и т. д.). Во всех этих вопросах без согласования с администрацией области инвестор — «Северо-Запад» — не мог принимать самостоятельных решений. И скажу, что тогда, при таких условиях, которые мы жёстко регламентировали, «Северо-Запад» работал с областью вполне конструктивно. И что самое важное, «Смоленск-Фармация» успешно развивалась.

— Кстати, вспомнилось, что тогда это предприятие даже социальные проекты реализовывало, была, в частности, акция по компьютеризации рабочих мест врачебного персонала в госпитале ветеранов войн за счёт «Смоленск-Фармации»… Так откуда появились проблемы?

— Что касается нынешней ситуации, скажу следующее: стратегическая ошибка, которую допустила команда Антуфьева, заключается в утрате администрацией области блокирующего пакета акций ОАО «Смоленск-Фармация» . Таким образом, администрация области утратила возможность влиять даже на принятие особо важных решений, в том числе — при проведении предприятием финансовоемких операций по закупке лекарственных средств. Повторяю, главная, ключевая ошибка состоит в том, что всё это было полностью отдано на откуп «Смоленск-Фармации», а по сути — «Северо-Западу». Тот договор, который был подписан администрацией, по сути содержит признаки преступления, и он нанёс большой ущерб бюджету области. Я уже не говорю о моральной стороне вопроса, поскольку речь идёт о поставках жизненно важных препаратов.

— Как вы оцениваете ситуацию, получится у губернатора Островского снизить цены на лекарства в Смоленской области, пусть даже не сделать их самыми низкими в ЦФО, как он собирался, но хотя бы уравнять со средними по округу?

— Вы вот правильно написали, в этом вопросе главное — наличие политической воли. У Алексея Владимировича, как я понимаю, она есть. Конечно, «Северо-Запад» добровольно не сдаст свои позиции, и пока есть возможность, эта компания будет работать на собственную прибыль, как это делала бы любая коммерческая структура. Выход здесь один — необходимо создать конкуренцию на рынке закупки, поставки и реализации лекарственных средств. Тогда «Северо-Западу» либо придётся менять свою коммерческую стратегию в Смоленской области, либо уходить из региона. Да, изменить ситуацию будет очень непросто, за неделю-другую(и даже за пару месяцев) этого не сделаешь.

— Виктор Николаевич, вот мы сейчас обсуждаем эту проблему с лекарственным обеспечением, вспоминаем историю вопроса, оцениваем возможность её решения… Не возникает чувства некоей ностальгии по губернаторским полномочиям?

— Абсолютно нет. Как правильно говорят в Китае, дважды в одну реку не входят. Ведь я совершенно искренне говорил на заседании областной Думы, что к концу своего губернаторского срока (а мне довелось пробыть в этой должности дольше остальных(Глушенкова, Прохорова и Антуфьева) — пять лет и семь месяцев) движения вперёд уже нет. Я понимал, что главную задачу, ради которой я и шёл на выборы — разрыв смычки власти с криминалом, которая имела место на тот момент — я выполнил. И, откровенно говоря, внутренний запал пропал. Может, как раз из-за ощущения отсутствия движения вперёд. Я ведь генерал ФСБ, поэтому нынешняя работа в Совете Федерации [заместитель председателя комитета Совета Федерации по обороне и безопасности — ред. ] мне, безусловно, ближе. Поэтому ностальгические нотки по прежней должности отсутствуют абсолютно. Тем не менее, мне совсем небезразлично, что происходит на Смоленщине, и здесь, в области, я очень плотно работаю, в том числе — и по обращениям смолян, которых в мою приёмную поступает очень много. Я уже говорил, по-моему, в интервью вашему журналу, что связи с регионом терять не намерен. Поэтому свою работу в Совете Федерации рассматриваю только вкупе с работой в регионе (решением проблем области и работой по обращениям смолян).

— Если уж речь зашла о вашей работе в верхней палате парламента, не можем обойти вниманием принятый закон о возвращении выборов губернаторов. Да, прямые выборы возвращаются. Но вот фильтр…

— Что касается моей позиции, она такова: самым эффективным фильтром является фильтр партийный. Если партия ответственна, она будет выдвигать действительно достойных кандидатов. На мой взгляд, такой вот «партийный» фильтр — самый надёжный, потому что здесь речь идёт о репутации партий. И считаю, абсолютно ничего страшного нет в том, что возможность выдвигать своих кандидатов будет иметь КАЖДАЯ партия. Зачем создавать искусственные препятствия, нагнетая обстановку и наращивая тем самым рейтинг оппозиции?

— В конечном итоге «президентский фильтр» для кандидатов ушёл в небытие. Однако появился муниципальный фильтр. Но по сути ведь это жёсткий фильтр. Согласны?

— Абсолютно согласен. Это очень жёсткий фильтр. Скажу больше, есть признаки определённой коррупционной составляющей в этом фильтре. Но я полагаю, это просто этап в развитии нашей демократии (это, знаете, как некоторые заходят в холодную воду постепенно, «чтобы тело привыкло»). Наверное, мы должны пройти и через это.

— Да. Я изначально выступал и голосовал против «фильтра», когда определённая группа лиц на основе полученной от кого-то информации принимала бы решение — допускать кандидата к выборам или нет. В конечном итоге здравый смысл победил, от этой идеи отказались и перешли, на мой взгляд, к более либеральной схеме. И да, я за этот вариант (с муниципальным фильтром) голосовал.

— Но ведь вы же только что отметили, что в ней присутствует коррупционная составляющая, и даже показалось, что вам этот вариант, что называется, не лёг на душу. Почему вы всё-таки «за»?

— Потому что закон о выборах губернаторов принимать было необходимо. Да, на сегодняшний день в законе есть этот момент, который лично меня не вполне устраивает. Но в целом закон нужный и очень актуальный.

— А вообще в Совете Федерации обсуждается этот вопрос, или своё недовольство наличием фильтрации как барьера для демократической процедуры выборов каждый носит «в себе»?

— Безусловно, этот вопрос обсуждается, и проходят достаточно бурные дискуссии по этому вопросу, была создана рабочая комиссия, которая рассматривала его. То есть, не было единогласной соглашательской позиции. Ещё раз повторю: мы исходили из того, что закон нужно было принимать.

— Надо было принимать срочно. Так?

— Да, это было продиктовано политической ситуацией, я здесь Америку не открываю, это очевидная вещь. Необходимость принятия этого закона созрела «снизу», и не отреагировать на это требование было нельзя. Это как раз один из тех случаев, когда закон принимается исходя из складывающейся политической ситуации.

— Виктор Николаевич, сейчас вы стали принимать участие буквально в каждом заседании облдумы, и вообще создаётся впечатление «политической активизации Маслова». И есть ощущение, что это связано с отставкой Сергея Антуфьева.

— Я не хочу подробно комментировать действия господина Антуфьева. Поэтому буду краток: в период его руководства регионом, на мой взгляд, активно практиковалась «политическая изоляция» «неугодных». И Антуфьеву в кратчайшие сроки удалось противопоставить себя практически всему основному срезу политической элиты региона. Вся эта практика в конечном итоге обернулась против самого Антуфьева. Посмотрите, что происходило в администрации: смоляне стали просто «выкорчёвываться» из власти. Ведь именно во время его губернаторства произошло массовое привлечение в администрацию никому непонятных «варягов». Вспомните, раньше этого не было — ни при Глушенкове, ни при Прохорове, ни при Маслове. В моей команде вообще было всего пять вице-губернаторов. Все смоляне, все были известны и понятны населению (был один короткий эксперимент, но я быстро поправил ситуацию). Сколько перебывало приезжих «специалистов» в статусе вице-губернаторов Смоленской области при Антуфьеве — не пересчитать. Результат тренда того времени — «нет смолян, на которых может опереться губернатор» — мы тоже видим: это колоссальные проблемы с бюджетом, это масса прожектов и ни одного завершённого дела.

— Ещё один вопрос, который замалчивается на федеральном уровне, но буквально «бурлит» на региональном уровне: ситуация внутри регионального отделения «Единой России». Как вы её оцениваете?

— Как крайне негативную. Ситуация чревата полной потерей рейтинга партии, поэтому её надо в срочном порядке исправлять, поскольку мы стоим на пороге очень важных политических событий в жизни нашего региона. Без радикальных мер исправить не получится. И это, как я понимаю, очевидно всем.

— Комментарий Алексея Островского по ситуации в региональном отделении EР вызвал большой резонанс. С одной стороны, Алексей Владимирович — член ЛДПР, с другой — он ведь губернатор, и несёт ответственность не только за социально-экономическую ситуацию в регионе, но и за политическую…

— Надо отдать должное Алексею Владимировичу, что он пошёл на этот шаг, прекрасно понимая, какая может последовать реакция. Тем не менее, «закрывать глаза» на происходящее и делать вид, что ничего не происходит — это тупиковый путь. Поэтому, на мой взгляд, он делает правильные шаги, потому что «Единую Россию» не сбросишь со счетов, большинство населения всё-таки поддерживает именно эту партию. Соответственно, Островский заинтересован в том, чтобы она работала более эффективно и помогала решать проблемы Смоленщины. А решать проблемы можно только при единении всего политического потенциала региона. В этой ситуации губернатор поступает абсолютно логично.