Показания обвиняемого в отсутствие защитника. Признание недопустимыми в суде показаний подозреваемого и обвиняемого, данных в ходе предварительного расследования

Показания обвиняемого - это сведения, сообщенные лицом, привлеченным в качестве обвиняемого, на допросе, проведенном в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде в соответствии с требованиями ст. 173,174, 187-190 и 275 УПК. Показания подсудимого, таким образом, в самостоятельный вид доказательств не выделяются.

Специфика показаний обвиняемого (как и подозреваемого) определяется особенностями субъекта, отвечающего по предъявленному обвинению, т.е. защищающегося от него. Обвиняемым является лицо, в отношении которого вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого или вынесен обвинительный акт. Во втором случае показания обвиняемого появляются, как правило, лишь в судебном разбирательстве, поскольку вынесение обвинительного акта означает и появление в деле обвиняемого, и окончание предварительного расследования в форме дознания. Лишь в исключительных случаях, когда к подозреваемому применена мера пресечения - содержание под стражей, а в 10-дневный срок обвинительный акт не составлен, дознаватель может предъявить ему обвинение и допросить в качестве обвиняемого в общем порядке, предусмотренном гл. 23 УПК, после чего производство дознания продолжается в порядке, установленном настоящей главой, либо данная мера пресечения отменяется (ч. 3 ст. 224).

Показания обвиняемого, как и показания подозреваемого, имеют двойственную юридическую природу: они являются и видом доказательств, и средством защиты от предъявленного лицу обвинения. В свое время в теории была высказана мысль о необходимости различать показания обвиняемого как сообщение о фактах и объяснения как средство защиты1. Однако эта идея не была воспринята большинством авторов. Разграничение показаний и объяснений весьма условно, поскольку сообщения обвиняемого о фактах тесно переплетаются с его объяснением этих фактов, а средством защиты являются не только объяснения обвиняемого (включая оценочные суждения), но и сообщения о фактических обстоятельствах дела2. Сообщения обвиняемого о подлежащих доказыванию обстоятельствах и его объяснения (интерпретация) этих обстоятельств - две стороны, две грани одного и того же явления.

Предмет показаний обвиняемого обусловлен содержанием постановления о привлечении его в качестве обвиняемого. Обвиняемый в первую очередь дает показания по поводу предъявленного ему обвинения, поэтому предъявление обвинения всегда предшествует допросу обвиняемого, в том числе и в суде: согласно ст. 273 УПК судебное следствие начинается с изложения государственным обвинителем предъявленного подсудимому обвинения, а по делам частного обвинения - с изложения заявления частным обвинителем. Это не исключает права обвиняемого давать показания обо всех подлежащих доказыванию и имеющих, с его точки зрения, значение для дела обстоятельствах, высказывать свои версии и предположения, оценивать имеющиеся в деле доказательства.

Центральной частью показаний обвиняемого является вопрос о том, признает ли он себя виновным, с которого начинается допрос обвиняемого (ч. 2 ст. 173, ч. 2 ст. 273 УПК). С учетом ответа на этот вопрос показания обвиняемого принято делить на признание вины (подтверждение предъявленного обвинения, согласие с ним) и отрицание вины, т.е. несогласие с предъявленным обвинением. Практика уголовного судопроизводства свидетельствует о недопустимости одностороннего подхода к оценке показаний обвиняемого. Признание обвиняемым вины не является доказательством его виновности, а отрицание вины не свидетельствует о том, что он не виновен, однако ошибки в оценке показаний обвиняемого продолжают иметь место.

Переоценка доказательственного значения этого вида доказательств уходит корнями в далекое инквизиционное прошлое, когда в период господства теории формальных доказательств признание вины рассматривалось как лучшее, совершенное доказательство, "царица доказательств". Под влиянием таких воззрений находились и правоохранительные органы СССР в период массовых репрессий1.

Учитывая довольно распространенные до сих пор ошибки, состоящие в переоценке доказательственного значения признания обвиняемым своей вины, законодатель сформулировал известное правило о том, что признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств (ч. 2 ст. 77 УПК).

При этом само признание вины должно быть получено в условиях, исключающих любые сомнения в его добровольности. Учитывая, что дача показаний для обвиняемого является его правом, а не обязанностью, п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК предусматривает, что при согласии обвиняемого дать показания он должен быть предупрежден, что его показания могут быть использованы в качестве доказательства по уголовному делу, в том числе и при его последующем отказе от этих показаний, за исключением случая, предусмотренного п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК. Гарантией добровольности признания закон считает участие в допросе обвиняемого защитника, поскольку оно означает, что лицо давало показания, будучи знакомым со своими правами, в том числе с правом отказаться от дачи показаний без каких-либо неблагоприятных юридических последствий. Никакие показания обвиняемого, полученные в отсутствие защитника, даже когда обвиняемый отказался от помощи защитника, не могут рассматриваться в качестве допустимого доказательства, если обвиняемый впоследствии откажется их подтвердить. Эта формулировка закона многими практическими работниками встречена с большим неодобрением.

"И показания, данные обвиняемым на досудебной стадии, и отличные от них показания, данные им в суде, не должны иметь для суда заранее установленной силы. Те и другие показания надо оценивать прежде всего по их содержанию, а не с точки зрения того, в каком месте они получены: в кабинете следователя или в зале судебных заседаний", - пишет старший следователь ФСБ России С. А. Новиков1, странным образом не замечая, что дело вовсе не в месте, а в процедуре получения показаний: судебная процедура в отличие от несудебной гарантирует свободу обвиняемого в распоряжении своими правами, включая право на дачу показаний.

В практике распространено стремление к расследованию с наименьшими затратами процессуальных средств, сил и знаний. Самый простой способ раскрытия преступления - получение прямого обвинительного доказательства, т.е. признания обвиняемого в совершении преступления. Ради достижения этой цели органы расследования изобретают различные ухищрения, не останавливаясь порой перед нарушением закона. Одним из наиболее распространенных нарушений в недалеком прошлом был допрос подозреваемого, обвиняемого в отсутствие защитника под предлогом отказа этого лица от юридической помощи. Причем отказ зачастую являлся следствием неосведомленности подозреваемого, обвиняемого о своих правах, т.е. был вынужденным. Теперь такие нарушения исключены, ибо они обессмыслены.

Кроме того, закон дополнительно предусмотрел гарантию самого права подозреваемого, обвиняемого отказаться от дачи показаний. В случае отказа обвиняемого от показаний он может быть повторно допрошен лишь по его просьбе (ч. 4 ст. 173 УПК), чем исключаются повторные допросы в целях заставить обвиняемого признать вину.

Устанавливая эти правила, законодатель последовательно проводит в жизнь постулат, известный и УПК РСФСР: "никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы", в том числе, не имеют заранее установленной силы и показания обвиняемого независимо от того, признает ли он свою вину. Обвиняемый считается невиновным, пока его вина не будет установлена вступившим в законную силу обвинительным приговором суда, обязанность доказывания его вины лежит на обвинителе. Обвинение должно быть обосновано достаточными и достоверными доказательствами, независимо от того, какие показания дает сам обвиняемый. Вводя такие правила, новый закон ставит перед обвинительной властью задачу научиться доказывать обвинение, не прибегая к помощи обвиняемого.

Отказ от придания показаниям обвиняемого особого значения продиктован также возможностью самооговора, под которым понимается ложное признание вины. Самооговор имеет множество причин, обусловленных сложностью человеческой личности и человеческих взаимоотношений. Так, по описанному в разделе о классификации доказательств уголовному делу по обвинению А. и П. в разбойном нападении и умышленном убийстве автору, принимавшему в этом деле участие в качестве государственного обвинителя, пришлось защищать 15-летнего П. от него самого и доказывать, что признание им вины в убийстве является ложным, что он был вовлечен в разбойное нападение неоднократно судимым за аналогичные преступления и признанным особо опасным рецидивистом А. и оговаривает себя ради спасения последнего от смертной казни. В другом деле о групповом изнасиловании и умышленном убийстве несовершеннолетний В. аналогичным путем пытался защитить более взрослого организатора преступления Р., поскольку тот собирался вступить в брак с сестрой В.

Рассматривая показания обвиняемого, необходимо учитывать, что доказательственное значение имеет не сам факт признания или отрицания обвиняемым своей вины, а та конкретная информация об обстоятельствах, имеющих значение для дела, располагать которой может лишь лицо, причастное к его совершению, осведомленное о нем. В то же время причастность к преступлению не означает еще виновного совершения лицом этого преступления.

Отрицание обвиняемым своей вины далеко не всегда свидетельствует лишь о желании избежать уголовной ответственности или смягчить грозящее ему наказание. Обвиняемый может отрицать юридическую оценку своих действий как преступных, однако фактически подтверждать совершение тех действий, которые образуют состав преступления. И наоборот, обвиняемый может признавать себя виновным, хотя совершенные им действия не образуют состава преступления. Увлеченный единственной обвинительной версией следователь зачастую не видит, что она явно противоречит не только показаниям обвиняемого, но и другим имеющимся в деле доказательствам.

Характерным в этом отношении является уголовное дело по обвинению М.

В декабре 2004 г. М. был похищен группой лиц с целью получения выкупа и более трех недель содержался в качестве заложника. В связи с достигнутым соглашением о размере выкупа между братьями М. и представителем похитителей С. М. был освобожден, после чего он обратился в правоохранительные органы с заявлением о привлечении виновных лиц к уголовной ответственности. Следствием была установлена причастность С. к похищению и вымогательству, в связи с чем ему было предъявлено обвинение. 16 марта 2005 г., когда С. после очной ставки с М. подъехал к своему дому, неизвестным лицом на него и водителя его автомашины было совершено покушение с применением огнестрельного оружия, в результате которого С. и водитель получили огнестрельные ранения, причинившие тяжкий вред здоровью. Неоднократно допрошенный уже в качестве потерпевшего С. категорически отрицал предположение о возможной причастности М. к покушению на его жизнь.

В начале августа 2005 г. М. был задержан по подозрению в другом преступлении. В тот же день С. меняет свои показания и утверждает, что узнал в стрелявшем в него человеке М., однако боялся сообщить об этом, пока М. оставался на свободе. Аналогичным образом изменили свои показания и другие свидетели происшествия, проживавшие в доме С. в качестве обслуживающего персонала и являющиеся его дальними родственниками. На основании этих показаний следователь объединил два уголовных дела в одно производство и предъявил М. обвинение не только в событиях, имевших место в августе 2005 г., но и в покушении на убийство С. и его водителя.

При рассмотрении уголовного дела судом показания С. и упомянутых выше свидетелей не нашли своего подтверждения. В суде было установлено бесспорное алиби М. на тот момент, когда произошло покушение на убийство С, и прокурор отказался от обвинения М. в этой части. Важно, однако, отметить, что никаких новых доказательств, подтверждающих непричастность М. к покушению на С, в судебном заседании получено не было. Обвиняемый на одном из самых первых допросов назвал всех лиц, с которыми он находился в момент покушения на убийство С, все они были допрошены и подтвердили алиби М. еще на предварительном следствии. Очевидной была и сомнительность показаний потерпевшего, использовавшихся им для оказания давления на М. в целях изменения им показаний в деле о его похищении.

Расследуя второй эпизод, имевший место в августе 2005 г., следователь также проигнорировал показания обвиняемого М. о том, что он произвел несколько неприцельных выстрелов в сторону неизвестных лиц с целью защиты старшего брата А., находясь в состоянии сильного душевного волнения, вызванного полученной по телефону информацией об избиении брата неизвестными лицами, которые, как он полагал, были причастны к его похищению. Следствие предъявило М. обвинение в умышленном убийстве М-на, совершенном общеопасным способом, а также в покушении на убийство общеопасным способом двух и более лиц - П. и С, которым был причинен вред здоровью средней тяжести. Между тем, собранными по делу доказательствами подтверждалось, что выстрелы, произведенные М., угрозы другим лицам не создавали, желания причинить смерть кому-либо из потерпевших обвиняемый не имел.

Оценив эти доказательства, суд изменил квалификацию действий М. на ч. 1 ст. 105 (убийство без отягчающих обстоятельств) и п. "а" ч. 2 ст. 112 (причинение вреда здоровью средней тяжести). Однако обвинение в покушениях на умышленное убийство четырех лиц, совершенных при отягчающих обстоятельствах, с которым уголовное дело поступило на рассмотрение суда, создавало ошибочное впечатление об обвиняемом как об опасном и жестоком преступнике, что не могло не оказать своего влияния на приговор, вынесенный судом по единственному признанному им доказанным эпизоду.

С учетом сказанного имеет смысл напомнить о том, что ни одно доказательство не имеет для суда ни заранее установленной силы, ни преимуществ перед другими доказательствами. Показания любого лица - обвиняемого, потерпевшего, свидетеля - являются не более, чем одним из доказательств, подлежащим тщательной и всесторонней проверке и оценке в совокупности со всеми другими сведениями, полученными при производстве по уголовному делу.

Показания обвиняемого, подозреваемого, данные при производстве предварительного следствия, могут быть оглашены и исследованы в судебном заседании лишь в строго ограниченных законом случаях. Это возможно, в частности, когда уголовное дело рассматривается в отсутствие подсудимого в соответствии с ч. 3 и 5 ст. 247 УПК. В отсутствие подсудимого суд вправе рассмотреть уголовное дело лишь по ходатайству самого подсудимого по делу о преступлении небольшой и средней тяжести (ч. 4). В исключительных случаях возможно заочное рассмотрение уголовного дела о тяжких и особо тяжких преступлениях, если подсудимый находится за пределами территории РФ и (или) уклоняется от явки в суд, если это лицо не было привлечено к уголовной ответственности на территории иностранного государства. При этом участие защитника является обязательным, а приговор, вынесенный судом заочно, может быть отменен по ходатайству осужденного или его защитника в порядке, предусмотренном гл. 48 УПК. т.е. в порядке надзора. Эта процедура вызывает множество вопросов, ответ на которые позволит дать только практика, если она появится.

Показания подозреваемого, обвиняемого могут быть оглашены в судебном заседании также в случае отказа обвиняемого от дачи показаний в суде, и при обнаружившихся существенных противоречиях между показаниями, данными в судебном заседании и на предварительном следствии. Однако во всех случаях оглашение ранее данных показаний допускается лишь при условии, что показания подсудимого на предварительном следствии были получены с соблюдением всех установленных для его допроса правил.

Следует отметить, что практика подтверждает ранее высказанное утверждение о массовости нарушения изложенных положений закона. Используем для иллюстрации уголовное дело по обвинению Р. и Ж. в умышленном убийстве.

В день задержания Р. был допрошен в качестве свидетеля в отсутствие адвоката об обстоятельствах совершения им и Ж. преступления. При рассмотрении уголовного дела судом Ж. был удален судом из зала судебного заседания до его допроса, хотя заявил о своем желании дать показания. Суд огласил и показания Р., данные им в качестве свидетеля, и показания Ж., данные им на предварительном следствии в качестве подозреваемого и обвиняемого, сослался на них в обвинительном приговоре. Оглашение показаний Р. суд мотивировал тем, что допрос Р. в качестве свидетеля закончен в 18.45, а протокол его задержания составлен в 19.00. Оглашение же показаний не допрошенного в суде Ж. ничем мотивировано не было.

Значение показаний обвиняемого многогранно. Показания обвиняемого являются важнейшим средством защиты от обвинения, используя которое обвиняемый не только опровергает версию обвинения, но и излагает свою интерпретацию события, сообщает о внутренних побуждениях (мотивах) к совершению тех или иных действий. Его показания облегчают установление субъективной стороны состава преступления, выяснение формы вины, содержания и направленности умысла, характера неосторожности.

Обвиняемый вправе выдвигать свою версию события, излагать оценку других доказательств, давать иное объяснение установленным фактам. Поэтому они неоценимы как средство проверки версии обвинения. Отрицание обвиняемым своей вины является стимулом к поиску доказательств, а признание способствует обнаружению других доказательств, изобличению других лиц, раскрытию других преступлений.

Признание вины, выразившееся в явке с повинной, активном способствовании раскрытию преступления, изобличению и уголовному преследованию других соучастников преступления и розыску имущества, добытого в результате преступления, является обстоятельством, смягчающим наказание (п. "и" ч. 1 ст. 61 УК).

В ряде случаев закон предусматривает согласие обвиняемого в качестве условия принятия того или иного решения. Например, прекращение уголовного дела по так называемым нереабилитирующим основаниям (истечение давности, примирение с потерпевшим, деятельное раскаяние) невозможно без согласия на то обвиняемого. Рассмотрение уголовного дела в особом, предусмотренном гл. 40 УПК порядке требует согласия обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Некоторые авторы склонны рассматривать такое согласие как признание вины1. Несмотря на нечеткость формулировки ст. 317.6 УПК, нет сомнений в том, что и применение особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (гл. 40.1 введена в УПК Федеральным законом от 29.06.2009 № 141-ФЗ), обусловлено признанием вины.

Уголовный кодекс РСФСР, утв. Верховным Советом РСФСР 27.10.1960, придавал правовое значение такому виду показаний обвиняемого, как оговор заведомо невиновного, которое рассматривалось как отягчающее вину обстоятельство. Новым УК такое отягчающее обстоятельство не предусмотрено, очевидно, с учетом того, что обвиняемый не несет уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, а оценить заведомую ложность его показаний можно лишь в приговоре, основанном на анализе всех обстоятельств дела, да и то не всегда. Вспомним описанное в первой главе уголовное дело по обвинению К. и Е. в умышленном убийстве путем удушения потерпевшей с целью сокрытия факта ее изнасилования. Из показания обвиняемого К. следовало, что он видел, как Е., сидя на потерпевшей, сдавливал ее шею руками. По показаниям Е., душил потерпевшую именно К., а он, т.е. Е., лишь имитировал удушение. Показания каждого из обвиняемых, защищающихся от предъявленного им обвинения, могут быть оговором, однако не исключено, что один из них или оба говорят правду. Поэтому обвиняемый не несет уголовной ответственности за несоответствующие действительности показания об обстоятельствах, составляющих предмет предъявленного ему обвинения.

В то же время следует согласиться, что ложные показания обвиняемого по тем фактам, которые не входят в предъявленное ему обвинение, в отношении которых он не подозревается, в том числе и по другому уголовному делу, могут повлечь уголовную ответственность1. Однако вопрос этот не так прост, поскольку обвиняемому может быть не ясно отсутствие связи между обвинением и другими выясняемыми следователем обстоятельствами.

По описанному выше делу Р. и Ж. два других участника события - Т. и П. были допрошены судом в качестве свидетелей, однако и на них распространяется правило о невозможности привлечения к уголовной ответственности за ложные показания: в процессе расследования оба фигурировали в качестве подозреваемых, и в суде Р. продолжал утверждать о том, что именно они совершили то преступление, которое вменено ему в вину.

Только в трех случаях, установленных ч. 1 ст. 276 УПК РФ, показания подсудимого, данные им при производстве предварительного расследования, и показания, данные подсудимым ранее в суде, могут быть оглашены в ходе судебного следствия.

Данный перечень является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию. На показания, которые в силу ограничения, установленного ст. 276 УПК РФ, не были оглашены на суде, стороны не вправе ссылаться в ходе судебных прений, а суд не может положить их в основу приговора.

Ограничение, установленное в указанной статье, распространяется также на возможность воспроизведения в ходе судебного следствия приложенных к протоколу допроса подсудимого материалов фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи, а равно и киносъемки его показаний.

При отказе подсудимого от дачи показаний в суде, его показания, ранее данные им при производстве предварительного расследования, и показания, до этого данные им в суде, могут быть оглашены, только если обвиняемый был ранее под расписку предупрежден о том, что эти показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и при последующем отказе от этих показаний. Если же показания подсудимого не отвечают этим критериям, не могут быть воспроизведены в ходе судебного следствия все приложенные к протоколу допроса подсудимого материалы фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи и киносъемки показаний подсудимого.

Является ли противоречие между различными показаниями подсудимого существенным или нет -определяется судом на основании того, может ли в конечном счете обнаруженное различие в показаниях подсудимого повлиять на выбор судом того или иного варианта ответа на вопросы, на которые суд должен ответить при постановлении приговора (ст. 299 УПК РФ). В этом смысле даже различие в небольших деталях может быть существенным, поскольку оно способно оказать влияние на приговор подсудимому.

В любом случае в судебном следствии не подлежат оглашению показания подсудимого, данные им в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника подсудимого. Данное правило распространяется и на случаи отказа от защитника. Соответственно, не могут быть воспроизведены в ходе судебного следствия и приложенные к протоколу допроса подсудимого, проведенного без участия защитника, материалы фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи и киносъемки показаний подсудимого.

Правило, рассмотренное в ч. 3 ст. 276 УПК РФ, не действует, когда суд в соответствии с нормой ст. 247 УПК РФ разрешает, по ходатайству подсудимого, проведение судебного разбирательства по уголовному делу небольшой или средней тяжести в отсутствие самого подсудимого либо когда подсудимый отказывается в суде от своих показаний. В этом случае, в суде могут быть оглашены любые показания подсудимого, данные им в ходе досудебного производства, а также воспроизведены все приложенные к протоколу допроса подсудимого материалы фотографирования, аудио- и (или) видеозаписи и киносъемки показаний подсудимого. Безусловно, что оглашение и демонстрация недопустимых доказательств (о понятии и видах таких доказательств смотрите ст. 75 УПК РФ) невозможны и в случае отсутствия подсудимого при проведении судебного разбирательства либо отказа от дачи показаний в суде.

Фотографические негативы и снимки, диапозитивы, сделанные в ходе досудебного или предшествующего судебного допроса подсудимого, аудио- и (или) видеозаписи, киносъемки предшествующего допроса подсудимого, не имеют самостоятельного характера. Эти материалы могут демонстрироваться в суде только после предварительного оглашения показаний, содержащихся в соответствующем протоколе допроса или протоколе судебного заседания. Соответственно, если в силу ограничений ст. 276 УПК РФ, определенные показания подсудимого не оглашаются в ходе судебного разбирательства, указанные выше демонстрационные материалы ни при каких обстоятельствах не подлежат исследованию в ходе судебного следствия. Фотографические негативы и снимки, диапозитивы, сделанные в ходе допроса подсудимого, аудио- и (или) видеозаписи, а равно и киносъемки допроса подсудимого, в силу их несамостоятельного характера не могут служить для выявления и исследования тех или иных доказательств по делу в случае утраты, порчи или неясности соответствующих протоколов, содержащих показания подсудимого.

соответствующее уточнение в текст ч. 2 ст. 163 УПК РФ, дополнив ее последнее предложение после слов «состав следственной группы объявляется подозреваемому, обвиняемому» словами «и потерпевшему руководителем следственной группы в трехдневный срок с момента вышесения постановления о создании следственной группы».

Это не повлечет никаких осложнений для расследования, но даст возможность сторонам более эффективно реализовывать свои процессуальные права.

Л.А. Подосинникова,

аспирантка МГЮА

ПОКАЗАНИЯ НА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМ СЛЕДСТВИИ СВИДЕТЕЛЯ, СТАВШЕГО В ПОСЛЕДУЮЩЕМ ОБВИНЯЕМЫМ. ДОПУСТИМОЕ ЛИ

ЭТО ДОКАЗАТЕЛЬСТВО?

В соответствии с ч. 2 ст. 50 Конституции РФ «При осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Данныш конституционный принцип был реализован и детализирован в ч. 1 ст. 75 УПК РФ: «Доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса». В частности, законодатель относит к недопустимым доказательствам показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде.

Однако представители органов предварительного следствия - следователи органов внутренних дел и прокуратур, прокуроры и даже многие судьи считают данные нормы «слишком адвокатскими». Вот типичная позиция указанных лиц. Судья Крымского районного суда Краснодарского края В. Сероштан утверждает, что ст. 75 УПК РФ является средством недобросовестной дискредитации доказательств 1. Обосновывая свою позицию, судья пояснил, что схема таких действий достаточно проста. Сначала надо отказаться от защитника. Затем допрашиваемым дает любые, даже самые для себя невыгодные показания. Он может быть уверен, что они станут не-

допустимыми доказательствами, если он не пожелает подтвердить их в судебном заседании При этом, как сам судья В. Сероштан, так и придерживающиеся его взглядов следователи и прокуроры, считают, что позиция законодателей в данном случае не согласуется с принципом, закрепленным в п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК, состоящим в том, что уголовное судопроизводство имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Но, по моему мнению, при этом судья умышленно не учитывает и другой основной принцип уголовного процесса, производный от конституционного принципа презумпции невиновности - принцип защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ). Я считаю, что ст. 75 УПК РФ является своеобразным «реализатором» данного принципа на практике, детализирует и дополняет его.

Очень часто при производстве предварительного расследования, зная о возможном отказе обвиняемого от своих признательных показаний в последующем в суде, следователи придумывают различные способы процессуального закрепления таких доказательств. При осуществлении защиты по уголовным делам мной много раз были замечены типичные «схемы страховки» следователей от признания судами показаний подозреваемых и обвиняемых, данных в отсутствие защитника, недопустимыми доказательствами. Однако эти «схемы», по моему мнению, не выдерживают никакой критики, противоречат уголовно-процессуальному законодательству. Более того, в случаях, когда суд занимает беспристрастную, объективную позицию, «схемы» могут повлечь достаточно серьезные для следователя или прокурора последствия в виде признания целой цепочки доказательств недопустимыми, а в некоторых случаях - прекращение уголовного дела или вынесение оправдательного приговора. Но, тем не менее, в судах возникают по этому поводу серьезные споры между сторонами защиты и обвинения, а судьи зачастую не могут определиться в решении вопроса о признании доказательств недопустимыми, поскольку четкой, законодательно закрепленной позиции по данному вопросу нет.

Вот пример подобной «схемы».

Поскольку основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, а ч. 2 ст. 146 УПК РФ не обязывает орган дознания, дознавателя, следователя или прокурора в постановлении о возбуждении уголовного дела указывать конкретное лицо, в отношении которого возбуждается дело, указанные

1 Сероштан В. Порядок оглашения в суде показаний потерпевшего и свидетеля // Российская юстиция. 2003. № 1.

процессуальные лица очень часто возбуждают уголовное дело по факту, т.е. даже в случаях, когда имеется конкретное лицо, и имеются все основания подозревать его в совершении преступления (например, это подтверждают материалы проверки), в резолютивной части постановления о возбуждении уголовного дела следователь указывает только пункт, часть, статью Уголовного кодекса Российской Федерации, на основании которых возбуждается уголовное дело, и не указывает, в отношении кого оно возбуждено. А между тем Приложения № 12, 13, 14 к ст. 476 УПК РФ предусматривают указание фамилии, имени, отчества подозреваемого в резолютивной части постановления. Безусловно, это не относится к преступлениям, когда на момент возбуждения уголовного дела установить подозреваемого не представляется возможным (например, в случае обнаружения неизвестного трупа с признакам насильственной смерти). И только Приложение № 15 к ст. 476 УПК РФ предоставляет следователю альтернативу - дело возбуждается либо по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления, либо в отношении конкретного подозреваемого.

Для чего же следователи возбуждают уголовное дело по факту? А для того, чтобы лицо, которому предполагается впоследствии предъявить обвинение в совершении преступления, можно бышо бы допросить на начальной стадии предварительного расследования в качестве свидетеля. В ином случае, такое лицо с момента возбуждения дела приобретает статус подозреваемого, а следовательно, и приобретает соответствующие права, которые частично ограничивают возможности следователя. Кроме того, в случае, если такое лицо в последующем решит изменить свои показания или отказаться от них в суде в связи с тем, что они были даны в отсутствие защитника, закон не дает возможности для признания таких доказательств недопустимыми (по мнению следователей). Ведь ч. 2 ст. 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относит только показания подозреваемого и обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде. А показания свидетеля, пусть даже если он впоследствии стал подозреваемым и обвиняемым, по мнению многих следователей, недопустимыми быть признаны не могут - нет ссышки в законе. Тем более, что в таком случае такое лицо можно привлечь к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний по ст. 307 УК РФ. А сторона обвинения в суде всегда сможет сослаться на подобные доказательства - показания свидетеля в подтверждение предъявленного обвинения.

В таких случаях органами предварительного расследования нарушается установленный порядок собирания доказательств - производится умышленная замена одного процессуального действия другим. При допро-

се в качестве свидетеля на предполагаемого обвиняемого очень часто оказывается давление, следователи не стесняются запугивать его возбуждением уголовного дела за отказ от дачи показаний или за дачу заведомо ложных показаний.

Но судам при рассмотрении уголовных дел, когда возникают подобные ситуации, безусловно, следует признавать подобные доказательства - показания свидетеля, которому впоследствии в ходе предварительного следствия было предъявлено обвинение и который приобрел статус подсудимого при назначении судебного разбирательства, недопустимыми по следующим основаниям.

Пункт 2 ч. 2 ст. 74 УПК РФ допускает в качестве доказательств показания свидетеля. В соответствии с ч. 1 ст. 56 УПК РФ «свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний». Но, как справедливо заметил В. Будников 1, к предмету показаний свидетеля могут быть отнесены любые относящиеся к уголовному делу обстоятельства, в том числе связанные с личностью обвиняемого, потерпевшего, а также взаимоотношениями допрашиваемого с ними и другими свидетелями. Не понятно, каким образом свидетель, которому впоследствии будет предъявлено обвинение, будет допрашиваться относительно своей собственной личности и взаимоотношений с самим собой.

Кроме того, в соответствии с п. 1 ч. 4 ст. 56 УПК РФ при согласии свидетеля дать показания он должен быть предупрежден о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и в случае его последующего отказа от этих показаний. А в соответствии с ч. 5 ст. 164 УПК РФ при производстве следственных действий следователь должен разъяснить участнику уголовного судопроизводства его права, ответственность, а свидетелю, в частности, разъясняется ответственность, предусмотренная ст. 307, 308 УК РФ за заведомо ложные показания или отказ от дачи показаний.

Подозреваемый и обвиняемый ответственность за дачу заведомо ложных показаний или за отказ от дачи показаний не несут, поскольку они наделены возможностью защищаться любыми средствами и способами, не запрещенными законом, в том числе и путем дачи показаний, не соответствующих действительности. Ведь подозреваемый не должен доказывать свою невиновность, это органы следствия должны доказать его вину (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). И право отказаться от дачи показаний у подозреваемого (п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК РФ) и у обвиняемого (п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ)

1 Будников В. Субъект доказывания не может быть свидетелем по уголовному делу // Российская юстиция. 2002. № 8.

закреплено законодательно. Данные процессуальные возможности произ-водны от провозглашенного ст. 51 Конституции РФ права на защиту - «Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом», т.е. у свидетеля и у подозреваемого или обвиняемого, как у участников уголовного судопроизводства, различная правовая природа, различный статус, различные права и обязанности, которые не могут быть взаимозаменяемы. Не зря в ст. 51 Конституции РФ указано, что именно свидетельствовать против себя самого никто не обязан.

На основе сведений, содержащихся в показаниях свидетеля, суд должен установить наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. А одним из условий судебного разбирательства является непосредственность и устность. Естественно, допрашивать в судебном заседании одно и то же лицо и в качестве подсудимого, и в качестве свидетеля суд не будет. Но у представителя обвинения в случае, когда подсудимый дает показания, существенно отличающиеся от тех, которые он давал на предварительном следствии при допросе в качестве свидетеля, имеется право ходатайствовать об оглашении таких показаний с целью устранения противоречий (п. 1 ч. 1 ст. 276 УПК РФ). А это может повлиять на оценку судом показаний подсудимого при вынесении приговора - ведь зачастую суды принимают за основу признательные показания, данные подсудимым на предварительном следствии, подвергая серьезной критике показания, данные в суде. Я считаю, что адвокатам во избежание подобных ситуаций еще на стадии предварительного слушания следует заявлять ходатайства об исключении из числа доказательств протоколов допроса в качестве свидетеля их подзащитного. Именно протоколов, а не самих показаний, потому что хотя в силу ст. 74 УПК РФ в качестве доказательств допускаются как сами показания, так и протоколы следственных и судебных действий, протокол следственного действия - допроса свидетеля - является формой, в которую облекаются и посредством которой закрепляются показания. Следовательно, если суд на стадии предварительного слушания признает недопустимыми доказательствами протоколы допроса в качестве свидетеля на предварительном следствии подсудимого, эти доказательства теряют юридическую силу и лишают сторону обвинения возможности исследовать и использовать их в ходе судебного разбирательства. Тем более, что законодатель обязывает прокурора - сторону обвинения - опровергать доводы защиты, изложенные в ходатайстве о признании доказательства недопустимым на том основании, что оно было получено с нарушением требований закона.

Следовательно, допрашивая будущего обвиняемого в качестве свидетеля, под страхом уголовной ответственности по ст. 307, 308 УК РФ, в нарушение конституционного права на защиту, следователь нарушает установленный законом порядок сбора и закрепления доказательств, что влечет за собой признание таких доказательств недопустимыми, а следовательно, и невозможность использования данных об обстоятельствах дела, содержащихся в таких показаниях, при доказывании вины.

Н.А. Костикова,

соискатель МГЮА

ОБ ИСПОЛЬЗОВАНИИ ЗВУКОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ПОЛУЧАЕМОЙ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОНТРОЛЯ И ЗАПИСИ ПЕРЕГОВОРОВ

В настоящее время электронные средства коммуникации (телефон, пейджер, телефакс, радиосвязь) получили широкое распространение. Они используются человеком в качестве инструмента общения в повседневной жизни, а также и криминальными структурами при подготовке и совершении преступлений, в ходе сокрытия следов содеянного и осуществления противодействия расследованию. В связи с этим особую значимость приобретает вопрос о применении достижений научно-технического прогресса в процессе раскрытия и расследования преступлений, в частности, речь идет об использовании средств связи для получения криминалистически значимой информации.

В процессе общения по телефону или иным способом преступники и иные лица могут передавать друг другу сведения, представляющие интерес для правоохранительных органов. До недавнего времени получение таких сведений осуществлялось лишь в рамках оперативно-розыскного мероприятия - прослушивания телефонных переговоров - что вызывало и продолжает вызывать на практике сложности в приобщении материалов оперативной аудиозаписи к уголовному делу.

Вследствие вышесказанного возникла необходимость в расширении перечня следственных действий, что и было учтено законодателем при принятии УПК РФ 2001 г., в ст. 186 которого закреплены основные процессуальные правила производства контроля и записи переговоров.

Следует отметить, что контроль или подслушивание переговоров - один из наиболее древних методов добывания информации. Первоначально контроль речевой информации осуществлялся непосредственным способом, т.е. путем использования слухового аппарата человека. Недостатком данного способа являлось то, что он позволял улавливать речевые сигналы человека на небольшом расстоянии.

1. Доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса.

2. К недопустимым доказательствам относятся:

1) показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде;

2) показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности;

3) иные доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса.

1. Допустимость – это соответствие доказательства требованиям уголовно-процессуального права, т.е. наличие у него надлежащей процессуальной формы. Отступление от этой формы может привести к недопустимости доказательства, т.е. лишению его юридической силы и невозможности использования в процессе доказывания. В части первой комментируемой статьи недопустимость доказательства связывается с нарушением лишь требований самого УПК, однако, согласно ч. 2 ст. 50 Конституции РФ «при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Конституция, таким образом, признает недопустимыми доказательства, собранные субъектами доказывания с нарушением любого федерального закона , а не только УПК РФ. Конституционная норма в случае коллизии имеет преимущество перед отраслевой, поэтому ч. 1 ст. 75 УПК РФ следует, на наш взгляд, толковать расширительно – в соответствии с текстом Конституции РФ. В противном случае доказательства, полученные органом дознания, например, в результате незаконных оперативно-розыскных мероприятий, и оформленные с внешним соблюдением уголовно-процессуальной формы могли бы считаться допустимыми. Например, оперативными сотрудниками органа дознания была проведена проверочная закупка наркотического вещества с последующим проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц без получения на то предварительного разрешения суда, несмотря на то, что этого требует часть 2 статьи 8 Закона «Об оперативно-розыскной деятельности». Если полученное в ходе такой закупки наркотическое вещество, и обнаруженные у продавца денежные купюры были осмотрены с соблюдением процессуальных правил, то по прямому смыслу комментируемой нормы УПК они должны были бы признаваться допустимыми доказательствами, ибо требования настоящего Кодекса формально нарушены не были. Однако это противоречит федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» и Конституции РФ, поэтому собранные таким способом доказательства на самом деле недопустимы. Иное может привести к подмене процессуальных действий оперативно-розыскными в целях незаконного добывания будущих доказательств, когда процессуальная форма используется в качестве «ширмы» для нарушения конституционных прав личности. (об этой проблеме см. )

2. В части второй комментируемой статьи дается открытый перечень случаев, когда доказательство должно быть признано недопустимым. Так, к недопустимым доказательствам отнесены показания подозреваемого или обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствии защитника и не подтвержденные им в суде (п. 1 ч. 2 ст. 75). Это положение служит важной гарантией против самооговора и признания вины обвиняемым и подозреваемым под воздействием физического или психического насилия, применение которого, благодаря данной норме, практически теряет всякий смысл. Обращает на себя внимание то, что условие отсутствия защитника включает в себя и отказ от защитника самим обвиняемым или подозреваемым. Таким образом ставится преграда попыткам недобросовестных следователей и работников органов дознания склонить обвиняемого и подозреваемого к формально добровольному отказу от защитника, за которым обычно стоит вынужденный отказ от защитника либо незаконная попытка «обменять» признательные показания на облегчение положения обвиняемого, подозреваемого (обещание не применять в качестве меры пресечения заключение под стражу, содействовать прекращению уголовного преследования и т.п.).

3. В пункте 2 части 2 этой статьи подтвержден и ранее имевший аналог в УПК РСФСР (ст. 74) запрет на показания «по слуху», т.е. показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности. Основаниями данной нормы является, во-первых, то соображение, что доказательством могут служить лишь сведения о конкретных обстоятельствах дела, но не предположения и догадки, и, во-вторых, то, что сведения, основанные на слухах или полученные из неизвестных источников, весьма ненадежны, а их проверка часто бывает крайне затруднительна. В то же время, в отличие от показаний свидетеля, законодатель не счел необходимым объявить недопустимыми показания потерпевшего , если тот не может указать источник своей осведомленности. Очевидно, предполагается, что потерпевший как правило сам является первоисточником данных о совершенном преступлении и редко может давать показания по слуху.

4. Недопустимыми, согласно пункту 3 части 2 настоящей статьи, являются и все иные доказательства, полученные с нарушением требований УПК. Часто полагают, что любое процессуальное нарушение, т.е. отступление буквально от всякого предписания, содержащегося в нормах закона, касающихся собирания и проверки доказательств, ведет к утрате полученных таким путем сведений качества допустимости. Следует, однако, учесть, что речь в комментируемой статье речь идет о нарушении требований Кодекса в целом , а не отдельных его предписаний. Если закон предусматривает средства и способы, с помощью которых можно нейтрализовать последствия нарушения отдельных его предписаний, доказав, что они не повлияли на соблюдение принципов уголовного судопроизводства, то при успешном применении таких средств и способов уже нельзя сказать, что такое доказательство использовано для доказывания в нарушение закона. Так, например, непредупреждение свидетеля о его праве не давать показания против себя и своих близких несомненно является весьма серьезным процессуальным нарушением. Однако, если будет доказано (в том числе, и объяснениями самого свидетеля), что это никак не повлияло на добровольность данных им показаний, а значит, и на сохранение равенства сторон, суд, как нам представляется, вправе признать полученные показания допустимыми. Нельзя утверждать, что такое доказательство использовано судом в нарушение закона, так как именно с помощью средств и способов, предусмотренных законом, процессуального нарушения было нейтрализовано. Нарушения, поддающиеся опровержению, следует, на наш взгляд, считать устранимыми, или опровержимыми . Напротив, если установлено, что искажение процедуры привело к реальному ущербу для принципов состязательного судопроизводства, ее результаты в любом случае должны считаться юридически ничтожными, а допущенные нарушения неустранимыми. Нельзя устранить, например, такое нарушение, как получение от обвиняемого признательных показаний путем применения к нему пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения. В результате такого нарушения процесс перестал отвечать требованиям справедливой судебной процедуры, где стороны должны находиться в равном положении. Возместить правосудию столь жестокий урон невозможно.

Вместе с тем, не все процессуальные нарушения (даже неустранимые), допущенные в ходе производства по делу, являются существенными для получения доказательств. Так, присутствие в зале, где происходит судебное следствие, лиц, в возрасте до 16 лет, является процессуальным нарушением (ч. 6 ст. 241), но несущественным для получения доказательств, а потому не может уничтожить их допустимости. (О проблеме существенности процессуальных нарушений см. )

3. Представляется, что существенными и неустранимыми процессуальными нарушениями при собирании доказательств, влекущими признание полученных доказательств недопустимыми, являются следующие :

· Применение одной из сторон (обычно уголовным преследователем) к другой (как правило, к обвиняемому или подозреваемому) физического или психологического принуждения без законных на то оснований, а также применение таких методов расследования, которые могут нарушить ее способность к правильным суждениям и принятию адекватных решений.

· Прямое введение в заблуждение одной из сторон (обычно обвиняемого или подозреваемого) относительно ее прав, а также умолчание о них там, где без разъяснения прав невозможно обеспечить реальное равенство сторон;

· Ограничение при доказывании обстоятельств дела исследованием производных источников доказательств, если имеется фактическая возможность представления (достижимость) первоисточников. Равенство стороны, против которой направлены доказательства, в таком случае страдает, так как возможность проверки достоверности информации по производным источникам, как правило, затруднена. Так, оглашение в судебном заседании протокола допроса свидетеля взамен его непосредственного допроса лишает другую сторону возможности задать свидетелю необходимые вопросы; представление копии документа может ограничить возможности его экспертного исследования и т.д.

· Наличие оснований для отвода судьи, прокурора, дознавателя, следователя, прокурора, участвовавших в собирании доказательств.

· Незаконное изменение субъектного состава процессуальных правоотношений, способное изменить установленный законом баланс сил в пользу одной из сторон (нарушение правил подследственности, незаконное участие в проведении предварительного следствия ненадлежащих следователей, органов дознания и их сотрудников и т.д.). Произвольное нарушение правил подследственности порождает неустранимое сомнение в независимости государственного органа, но пристрастность публичного обвинителя несовместима в состязательном процессе с принципом равенства сторон.

· Суд допускает в процесс представленные стороной доказательства, полученные с процессуальными нарушениями, которые объективно оставляют неустранимые сомнения в достоверности полученных данных. Суд, допуская подобные доказательства, как бы принимает их на веру и, тем самым, попадает в зависимость от добросовестности или недобросовестности представившей их стороны. Например, при проверке в суде протокола обыска выяснилось, что понятые, принимавшие участие в этом следственном действии, являются штатными сотрудниками органа дознания и, следовательно, зависимы по службе от его руководства. Сам факт нарушения точного и ясного требования закона о том, что понятыми могут быть лишь незаинтересованные в деле лица (ч. 1 ст. 60), порождает сомнения в объективности проведения обыска и достоверности полученных результатов. Закрыв глаза на этот дефект, суд принимает на веру сомнительное доказательство и теряет часть своей независимости (в данном случае от стороны обвинения). Точно так же вызывают неустранимые сомнения результаты предъявления для опознания, если опознающий прежде не был подробно допрошен о приметах и признаках, по которым он собирается произвести опознание объекта и т.д.

4. В отличие от ранее действовавшего уголовно-процессуального законодательства, в УПК РФ предусмотрены гарантии своевременного выявления и блокирования недопустимых доказательств. Согласно ч. 3, 4 ст. 88, при наличии на то оснований, прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе. Доказательство, признанное недопустимым, не подлежит включению в обвинительное заключение или обвинительный акт. Суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе в порядке, установленном ст. 234 и 235, 271 (см. комментарий к указанным статьям).

5. Согласно ч. 1 ст. 125 УПК "постановления дознавателя, следователя, прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, а равно иные их действия (бездействие) и решения, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, могут быть обжалованы в суд по месту проведения предварительного расследования". В соответствии с ч. 2 ст. 50 Главы 2 ("Права и свободы человека и гражданина") Конституции конституционным правом является, в частности, исключение из процесса доказательств, полученных с нарушением закона. Следовательно, незаконные действия или бездействие органов расследования и прокурора, а также их решения при получении доказательств, принятые с нарушением закона (о приобщении к делу, о принудительном освидетельствовании, осмотре против воли лиц и т.д.), могут быть обжалованы в суд с требованием об исключении соответствующих незаконно полученных доказательств. Представляется, что отказ в удовлетворении ходатайств о собирании относящихся к делу доказательств также можно обжаловать, поскольку это нарушает, во-первых, конституционное право (ч. 4 ст. 29 Конституции) свободно искать информацию, а во-вторых, международные нормы и стандарты (например, право иметь достаточные возможности для подготовки своей защиты; на очную ставку (подпункты (b ) и (d ). п . 3 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод человека).

6. Согласно ч. 3 ст. 14, все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются в пользу обвиняемого. На наш взгляд, это правило распространяется и на толкование сомнений в отношении допустимости доказательств. Так, если следователь, прокурор, дознаватель, суд получили оправдывающее обвиняемого доказательство с нарушением законного порядка, оно по ходатайству стороны защиты должно быть признано допустимым, ибо в любом случае порождает определенные сомнения в виновности обвиняемого (т.н. асимметрия при оценке доказательств). Бремя доказывания при ошибках обвинения не может быть возложено на обвиняемого. Иначе должен решаться вопрос, когда сторона защиты представила доказательства, полученные ей самой с нарушением закона. В этих случаях доказательства могут быть признаны недопустимыми, при условии если факт нарушения закона стороной защиты вне всякого сомнения доказан обвинителем. Основанием для этого вывода может служить не только ч. 1 ст. 75 УПК, но и конституционная норма, устанавливающая, что каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию только законным способом (ч. 4 ст. 29 Конституции РФ). Однако принятие судом подобных доказательств не исключает оценки с точки зрения достоверности, в том числе, с учетом нарушений, допущенных при их собирании.

Как доказательство показания подозреваемого представляют собой сведения, сообщенные им на допросе, проведенном в ходе досудебного производства, в соответствии с требованиями ст. ст. 187 - 190 УПК РФ, определяющими место, время, порядок вызова и общие правила проведения допроса. Ход и результаты проведения допроса должны быть отражены в протоколе допроса (см. комментарий к ст. ст. 187 - 190 УПК РФ).

Закон определяет основания признания лица подозреваемым. Только в установленных УПК РФ случаях лицо может и должно получить соответствующий правовой статус. Допрос подозреваемого производится не позднее 24 часов с момента вынесения постановления о возбуждении уголовного дела или его фактического задержания. Единственное исключение из этого правила - неизвестность места нахождения подозреваемого (ст. 46 УПК РФ).

Сведения, сообщенные подозреваемым на допросе, касаются существа возникших по поводу него подозрений. Для этого перед началом допроса ему разъясняется сущность этих подозрений и права, предоставляемые подозреваемому по закону (ч. 4 ст. 46 УПК РФ).

Согласно п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК РФ подозреваемый имеет право отказаться от дачи объяснений и показаний. При этом особенно важно выявить мотивы, которыми он руководствуется, поскольку они могут свидетельствовать о его отношении к подозрению, о нарушениях закона, допущенных следователем, дознавателем или прокурором.

Допрос подозреваемого не может проводиться непрерывно более четырех часов. После часового перерыва, предназначенного для отдыха и приема пищи, допрос может быть продолжен. При этом общая продолжительность допроса в течение дня не должна превышать восьми часов. Аналогичные правила необходимо соблюдать при допросах обвиняемых и любых иных лиц.

Нарушение требований любой из названных статей УПК РФ при производстве допроса подозреваемого влечет за собой признание такого доказательства недопустимым.

Показания обвиняемого

Показания обвиняемого допускаются в качестве доказательств. Законом установлено, что сведения должны быть сообщены обвиняемым на допросе. Он проводится в ходе досудебного производства по делу или в суде в соответствии с требованиями ст. ст. 173, 174, 187 - 190, 275 УПК РФ, которые определяют порядок производства этого следственного действия и правила оформления протокола допроса обвиняемого (см. комментарий к ст. ст. 187 - 190 УПК РФ). Статья 275 УПК РФ определяет порядок допроса подсудимого (см. комментарий к ней). Соблюдение этих статей, а равно и всех тех статей, отсылки к которым в них имеются, - обязательное и безусловное требование, нарушение которого может сделать это доказательство недопустимым. В частности, чтобы показания обвиняемого были признаны доказательством по уголовному делу, необходимо соблюдение требований ст. 47 УПК РФ.

Сведения, сообщаемые обвиняемым на допросе, касаются практически всех элементов предмета доказывания. Никто лучше обвиняемого не знает все обстоятельства совершения преступления. Однако далеко не каждый обвиняемый стремится правдиво рассказать обо всем происшедшем. Чаще всего следователю, дознавателю, прокурору приходится преодолевать стремление обвиняемого скрыть правду. В этих случаях могут применяться различные тактические приемы, в выборе которых следователь не ограничен. Однако запрещается задавать обвиняемому (а также и подозреваемому) наводящие вопросы (ч. 2 ст. 189 УПК РФ), применять действия, унижающие честь и достоинство обвиняемого, создающие опасность для его жизни и здоровья. Обвиняемый (подозреваемый) не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению (ст. 9 УПК РФ).

Использование при допросе обвиняемого вышеперечисленных незаконных приемов допроса влечет признание его показаний недопустимым доказательством. В случае принуждения подозреваемого или обвиняемого к даче показаний должен быть решен вопрос об уголовном преследовании лица, допустившего применение угроз, шантажа или иных незаконных действий, в соответствии с требованиями ст. 302 УК РФ.

Дача обвиняемым показаний - его право, а не обязанность. Никто не может и не должен принуждать обвиняемого к даче показаний. Особенность процессуального положения обвиняемого состоит в том, что он не может быть привлечен к уголовной ответственности за заведомо ложные показания и отказ от дачи показаний. Отказ обвиняемого от дачи показаний нельзя считать доказательством его виновности. Он имеет право отказаться подписывать протокол допроса, что само по себе не делает его показания недопустимым доказательством. Факт отказа обвиняемого от подписания протокола допроса фиксируется по правилам ст. 167 УПК РФ.

В досудебном производстве нередки случаи, когда обвиняемый меняет ранее данные показания. Вновь сообщаемые обвиняемым сведения подлежат фиксации в протоколе допроса по указанным выше правилам. Причины изменения обвиняемым ранее данных показаний должны устанавливаться следователем, дознавателем, прокурором. Для обоснования обвинения могут использоваться сведения, ранее сообщенные обвиняемым, которые он впоследствии изменил, но только в том случае, если они подтверждаются совокупностью иных доказательств, собранных по делу.

Аналогичное правило действует и в отношении признания обвиняемым своей вины.

Признание вины может быть положено в основу обвинения только при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся доказательств, т.е. сведений о месте, времени, способе совершения преступления и об иных элементах предмета доказывания (ч. 1 ст. 73 УПК РФ).

В соответствии со ст. 75 УПК РФ показания подозреваемого, данные им в отсутствие защитника, не подтвержденные в ходе судебного заседания подозреваемым или обвиняемым являются недопустимыми доказательствами.

Способы обхода отказа от показаний

1) Если подозреваемый или обвин-й отказались от адвоката, следователь, чтобы закрепить показания подозрев-го и обвиняемого вправе пригласить на допрос понятых, что УПК РФ не запрещено. Потом понятых можно допросить в суде. Опред-е КС РФ от 06.02.2004 г. № 44-О:нельзя допрашивать следователя о сущности и данных допроса подозреваемого (обвиняемого) в отсутствие адвоката.

2) Отказ подозрев-го (обвин.) от защитника для следователя не обязателен => следователь вправе привлекать адвоката к участ. в следств-х действиях в любой момент. Указ-е положения внесены в УПК РФ в 2003 г.

3) рапорт опер. сотрудника. Использ-ся, когда дальнейш. следств. действия проводятся на основании показаний подозреваемого (обвиняемого) и добыв-ся новые доказательства. (На случай исключения показаний подозреваемого, являющихся источником данных о нахождении доказательств).