Развитие прав человека в 21 веке. Крепостное право XXI века

21 апреля на базе Факультета управления и политики прошла международная конференция «Политические трансформации в современной Европе». На конференции выступили Р.В. Енгибарян, научный руководитель Факультета управления и политики, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор кафедры правовых основ управления МГИМО-Университета, главный редактор журнала «Право и управление. XXI век»; Франческо Адорнато, ректор Университета г. Мачерата (Италия), декан факультета политологии Университета г. Мачерата, профессор Европейского и Международного аграрного права;
Г.Т. Сардарян, кандидат политических наук, и.о. декана Факультета управления и политики; А.А. Громыко, директор Института Европы Российской академии наук, руководитель Центра британских исследований, доктор политических наук, профессор РАН; О.В. Гаман-Голутвина, заведующая кафедрой сравнительной политологии МГИМО-Университета, профессор, доктор политических наук, президент РАПН, председатель Федерального учебно-методического объединения укрупненной группы специальностей и направлений подготовки 41.00.00. «Политические науки и регионоведение», заместитель главного редактора журнала «Сравнительная политика»; Герхард Шнайдер, профессор Королевского колледжа Лондона, научный сотрудник Центра исследований бизнеса Кембриджского университета (Великобритания), доктор политических наук Университета Лозанны (Швейцария) и другие. Тематика докладов отражала актуальные проблемы политического пространства Европы, такие, например, как кризис в отношениях России и ЕС, перспективы и последствия Брексита для мирового сообщества, пересмотр демократических ценностей в контексте современных политических трансформаций в Европе, христианство и демократия и ряд других. Синхронный перевод выступлений участников конференции на высоком профессиональном уровне вели доценты кафедры английского языка №6 к.филол.н. Н.И. Климович и к.филол.н. М.В.Хлопкова.

INTERNATIONAL CONFERENCE “POLITICAL TRANSFORMATIONS IN MODERN EUROPE”

The international conference “Political Transformations in Modern Europe” was held on April, 21st at the School of Governance and Politics, MGIMO University. The speakers included Robert V. Yengibaryan, the Academic Supervisor of the School of Governance and Politics, MGIMO University; Honoured Scholar of the Russian Federation, PhD (Law), Full Professor with the Department of Legal Basics of Administration, MGIMO University, Editor-in-Chief of Academic Research Journal “Law and Administration: XXI Century”; Francesco Adornato, the President of Macerata University (Italy), Dean of the Faculty of Political Science, Macerata University, Full Professor of European Agricultural Law and International Agricultural Law, Macerata University; Henry T. Sardaryan, the Dean of the School of Governance and Politics, MGIMO University, PhD in Political Science; Aleksei A. Gromyko, the Head of the Center for British Studies, PhD in Political Science; Oksana V. Gaman-Golutvina, the Head of the Department of Political Science, MGIMO University, Chairman of the Federal Association of the Accumulated Group of Disciplines in “Political Sciences and Regional Studies” (41.00.00), Full Professor, PhD in Political Science, MGIMO University, Deputy Editor-in-Chief of the Journal “Comparative Politics”; Gerhard Schnyder, Lecturer in Comparative Management, King"s College London, Research Associate at the Centre for Business Research (CBR), University of Cambridge, UK, PhD in Political Science, University Lausanne, Switzerland, and others. Reports covered such topical issues of the current EU political environment as the crisis in the relationship between Russia and the EU, the Italian-Russian relations during the period of political transformations in Europe, the implications of Brexit, Christianity and democracy in Europe, the European Union in search for global role and the policy of the EU on post-Soviet territories, etc. Nikolai I. Klimovich and Marina V. Khlopkova, Associate Professors with English Language Department #6, MGIMO University, provided the conference speakers with interpretation services at a high professional level.

Перед нами очевидный факт: идея прав человека, при всех трудностях и перипетиях ее утверждения, сохраняет свою привлекательность на заре XXI века. Более того, отвечая всеобщим чаяниям, она побуждает к изменениям, проводит грань между прошлым, настоящим и будущим, является фактором, усиливающим ход событий. В наступившем столетии, как отмечал в своей Нобелевской лекции Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, права человека имеют не меньшее значение для иммигрантов и меньшинств в Европе и на американском континенте, чем для женщин в Афганистане или для детей в Африке. Они имеют одинаково основополагающее значение как для бедных, так и для богатых; они столь же необходимы для безопасности как развитых, так и развивающихся стран. В п. 39 Декларации о науке и использовании научных знаний, принятой по итогам Всемирной конференции «Наука для XXI века: новые обязательства», состоявшейся в Будапеште в 1999 г. под эгидой ООН, ЮНЕСКО и Международного совета научных союзов (МСНС), записано: «Проведение научных исследований и использование их результатов всегда должно иметь целью достижение благосостояния человечества, быть проникнутым уважением к достоинству и правам человека, к охране окружающей среды, а также полностью учитывать нашу ответственность перед нынешним и грядущим поколениями».

В пункте 19 этой Декларации отмечается, что при проведении научных исследований и использовании научных знаний следует уважать права человека и человеческое достоинство в соответствии со Всеобщей декларацией прав человека и Всеобщей декларацией о геноме человека и правах человека. Такая ориентация развития науки в XXI в. – свидетельство высшей ценности прав человека и его достоинства.

Ряд обстоятельств объективно способствует возрастанию внимания к этой проблеме. С этим выводом согласны и другие исследователи проблемы.

Во-первых , возрастающее практическое значение проблемы прав человека обусловлено также ее непосредственной связью с глобальными проблемами современности и необходимостью их решения в целях сохранения и выживания человечества. При этом права человека сами являются важнейшей глобальной проблемой, воздействующей на другие глобальные проблемы нашего времени.

Все глобальные проблемы так или иначе концентрируются на проблеме прав человека – его жизни, использовании созидательных способностей, безопасности, выживании. Они непосредственно связаны с развитием у человека чувства ответственности, справедливости, милосердия, солидарности, которые формируются у людей в процессе преодоления таких глобальных проблем, как военная и экологическая угроза миру, обострение социальных проблем, связанных с голодом и инфекционными болезнями, неграмотностью, а также с социальной патологией. Последняя свидетельствует о том, что угроза человеческому существованию и развитию личности исходит не только извне. Выживание человечества предполагает совместное разрешение таких глобальных проблем, как разоружение, предотвращение ядерной войны, ликвидация голода и различного рода болезней, и другие. Особую заботу мирового сообщества в XXI в. составляют глобальные экологические проблемы, являющиеся результатом деятельности человека, не согласованные с законами развития природы. Резкое ухудшение состояния окружающей среды, произошедшее во второй половине XX века, явилось существенным фактором для признания на международном и национальном уровнях экологических прав, как неотъемлемых, неотчуждаемых, неотделимых от прав человека на жизнь, на ее достойный уровень. Совместное разрешение перечисленных проблем возможно лишь при условии доверия между народами и государствами, а одной из предпосылок доверия является уважение прав человека. Недостаточное внимание к одной из этих проблем неизбежно тормозит решение другой.

Во-вторых, с развитием телевизионных и компьютерных коммуникаций весь мир является свидетелем беспрепятственного осуществления (или нарушения) прав человека. Не проходит ни одного дня без сцен войны или голода, произвольных арестов, пыток, насилия, убийств, изгнаний, перемещений населения и «этнических чисток». Ежедневно сообщается о посягательствах на самые элементарные свободы, о проявлениях расизма, о преступлениях, которые он порождает.

В-третьих, проблема прав человека неразрывно связана с другой, не менее важной проблемой ХХI века – демократизацией политических режимов власти. Процесс демократизации невозможно отделить от проблемы защиты прав человека. Говоря точнее, демократия – это политическая структура, которая позволит наилучшим образом обеспечить гарантии прав человека. Демократия является той самой политической системой, которая обеспечивает наилучшие условия для свободного осуществления своих прав. Невозможно отделить деятельность по содействию правам человека от создания демократических структур власти. Борьба за права человека в XX веке во многом способствовала падению многочисленных диктатур, тоталитарных и авторитарных режимов, особенно в Европе и Латинской Америке. Тем не менее, борьба между демократией и ее антиподами далеко не завершена. Перед нами такой факт. Из 140 стран, проводящих многопартийные выборы, лишь 80 можно назвать в полной мере демократическими хотя бы по данному критерию. В 106 странах – по-прежнему ограничиваются важные гражданские политические свободы. Демократия должна быть расширена и углублена. В этом – одна из гарантий реализации прав человека.

В-четвертых , актуальность данной проблемы обуславливается и возрастающими требованиями к человеку. «Стань самим собой» – призывали ещё древние греки. Они обращали свой призыв как к отдельному человеку, так и ко всему человечеству. Но как это сделать? Здесь многое будет зависеть от способности человека отойти от зацикленности на той или иной идеологии, от того, насколько человек знает свои права, а главное, умеет их реализовывать. Более того, объективно человечеству надоело жить среди моря лжи, отчужденности, быть носителем таких пороков, как бескультурье и хамство, зависть и пренебрежение к другому, моральное разложение и др. Эти пороки будут проявляться все в меньшем объёме по мере того, как права человека войдут в жизнь современных обществ, большинства людей.

Права человека на рубеже ХХ и ХХI веков имеют и свои особенности. Одна из них – глобализация прав человека. Тенденция расширения влияния прав человека является более заметной. Проявляется она прежде всего в расширении географии влияния прав человека на жизнь обществ. Так, если в конце ХVIII века о правах заявили в США и во Франции, то в конце ХХ века эта идея овладела умами миллионов людей не только Европы и Америки, но и Азии и Африки. Также налицо тенденция соединения идеи прав человека с интересами рабочих, молодежи, инвалидов, беженцев, безработных, предпринимателей, бездомных, других лиц. Вместе с тем, перед нами и такой факт: в результате глобализации богатые страны становятся еще более богатыми, а бедные – еще беднее. Одно из проявлений такого неравенства – растущее количество людей, живущих в условиях крайней нищеты. Все это осложняет процесс утверждения прав человека во многих регионах мира.

Вторая особенность – это все более полная и всесторонняя связь прав человека с проблемой развития (развитие экономическое, нравственное, духовное, политическое как отдельной личности, так и всего общества). Такая взаимосвязь предполагает усиление внимания к интеллектуальному развитию. Более того, нельзя не согласиться с авторами коллективной монографии «Права человека: итоги века, тенденции, перспективы» в том, что права человека в XXI в. являются важнейшим фактором устойчивого развития.

Третья особенность – все более явственное проявление прав человека как духовно-нравственной ценности общества. Такой подход не был определяющим до последнего времени, но может стать таковым в ближайшей перспективе. Удастся или нет реализовать данную тенденцию, от этого во многом зависит сам процесс утверждения прав человека в новом столетии.

Четвертая особенность развития прав человека в начале наступившего столетия – это все болеетесная взаимосвязь прав человека с его обязанностями и ответственностью. Такое понимание все более утверждается. Так, в вышедшей в 2000 г. книге «Международная идеология прав человека: проблемы – решения» ее автор Евменов Л.Ф. пишет: «Права человека просто не существуют без его обязанностей. И, наоборот. Более того, они есть внутренний источник реализации, движения и развития прав человека. А права человека – внутренний источник реализации обязанностей». Об обязанностях сказано во Всеобщей декларации прав человека. О возрастающем значении и осознании всеми странами и народами необходимости усиления связи между правами, свободами, обязанностями и ответственностью людей убедительно свидетельствует разработка по инициативе ЮНЕСКО и принятие в декабре 1998 г. «Декларации обязанностей и ответственности человека». Суть ее изложена в главе «Права человека и воспитательный процесс».

Огромное практическое значение проблемы прав и свобод человека становится очевидным для все большего числа граждан нашей страны. Актуализация этой проблемы обусловлена, во-первых , переходом Республики Беларусь к рыночным экономическим отношениям, предполагающим широкое использование личной свободы и инициативы. Во-вторых , утверждением в стране демократических основ общественной жизни и ростом политической активности населения. В-третьих , усилением личной ответственности и сознательного отношения человека к результатам своей деятельности, что связано с пониманием того, что он сам является хозяином своей судьбы и творцом личного счастья.

В-четвертых , современный этап развития страны связан с формированием гражданского общества и правового социального государства как важнейших общественно-политических институтов, которые обеспечивают не только надежную защиту прав человека, но и создают реальную возможность самим гражданам активно участвовать в обеспечении своих прав и свобод.

В-пятых , осознанию важности прав человека и превращению их в жизненную потребность способствует создание в республике специальной системы образования в области прав человека. Именно такая система, как показывает мировой опыт, имеет важнейшее значение для выработки сознательного и ответственного отношения основной массы населения к вопросу о правах личности как общественной ценности.

В XXI веке после многочисленного количества прокламаций, деклараций, конвенций, посвященных правам человека и принятых в предыдущем столетии, акцент должен быть сделан на их реализацию. Точнее и короче говоря, речь сегодня в первую очередь должна идти о реализации прав человека, защите прав человека, предупреждении их грубого и массового нарушения. Проблема, которой явно недостаточно внимания уделяли до последнего времени теоретики прав человека. Как исключение, можно назвать монографию доктора юридических наук, профессора Л.М. Рябцева «Реализация прав человека в деятельности милиции Республики Беларусь», в которой автор на основе комплексных научно-теоретических исследований раскрыл процесс имплементации прав человека в современные законодательные акты, сложившиеся организационные и правовые системы, их реализации в условиях суверенного правового государства – Республики Беларусь. Показаны формы, методы и способы правоохранительной деятельности милиции по соблюдению прав человека в процессе работы по обеспечению общественного порядка и общественной безопасности.

Проблемы реализации прав человека рассматривались на республиканской научно-практической конференции «Права человека в Республике Беларусь: механизмы защиты и реализации, проблемы преподавания», Международной научно-практической конференции: «Права человека: ООНовское измерение и их реализация на рубеже ХХI века», а также на заседаниях круглых столов, подготовленных и проведенных в Брестском государственном университете. В числе рекомендаций, принятых по их итогам: о введении во всех учебных заведениях республики и техникумах спецкурса «Права человека»; о проведении мероприятий, посвященных 50-летию Всеобщей декларации прав человека; о принятии мер, направленных на улучшение ситуации с правами ребенка, инвалидов, пенсионеров, беженцев, других категорий населения и другие. Они претворены в жизнь. Ряд рекомендаций в адрес государственных органов управления страной, в том числе о необходимости принять положительное решение об уполномоченном по правам человека, об открытии в вузах республики лабораторий или кабинетов прав человека до сих пор не реализованы.

В то же время проблема реализации прав человека в высшей степени актуальна и представляет не только практический, но и научный интерес, ибо реализация и только реализация является главным элементом их развития, представляет собой материализованные, значит реальные, права человека. На Второй Всемирной конференции по правам человека в Вене, акцентируя внимание на этой идее, тогдашний Генеральный секретарь Совета Европы Катрин Лялюмьер высказала надежду, что «конференция является привилегированным случаем, чтобы попытаться улучшить реализацию международных прав в области прав человека.

В центре внимания, к примеру, может быть механизм торможения дела реализации прав человека в современном мире, который работает на полную мощность. Делу утверждения прав человека в ХХI веке сегодняугрожают:

a) Локальные войны (Афганистан, Ирак, другие). Они приводят к игнорированию права миллионов людей на жизнь, свободу, безопасность и личную неприкосновенность, мир.

б) Многочисленные акты насилия. Их было немало в прошлом, не исключается и их расширение. Такое проявление связано с игнорированием прав человека на жизнь, безопасность, личную неприкосновенность, достоинство.

в) Международный терроризм, который стал реальной угрозой после событий 11 сентября 2001 г. в США и террористических актов в России, других странах Европы и Азии.

г) Голод и нищета, несправедливое распределение доходов. На земном шаре есть многочисленные регионы, где существует голод, являющийся по определению Генерального секретаря ООН Кофи Аннана «оскорблением человеческого достоинства», а нищета миллионов людей стала нормой жизни. Сегодня в мире не доедает более 800 млн. человек, в том числе 300 млн. детей, а 24 тыс. человек ежедневно умирает от голода.

В мире 1,2 млрд. человек живут в условиях нищеты по доходам, что составляет менее 1 доллара США в день. Более 1 млрд. человек, т.е. почти каждый пятый в мире в развивающихся странах не имеют доступа к безопасной воде. Более 2,4 млрд. человек не имеют доступа к современным услугам в области санитарии.

Борьба за ликвидацию бедности и нищеты – одна из центральных задач в области прав человека.

д) Агрессивность авторитарных и тоталитарных режимов власти. Как уже отмечалось, борьба между демократией, с одной стороны, и авторитаризмом и тоталитаризмом – с другой, скажется не только на политической карте мира, но и на самом процессе утверждения прав человека. В современном мире во многих странах действуют авторитарные и тоталитарные режимы власти. Они в основном и нарушают права человека, в теории и на практике являются их противниками. Возьмем, к примеру, бывший тоталитарный режим С.Хусейна в Ираке, правивший страной в 1979 –2003 г.г. Доклады о правах человека в Ираке, выпускаемые в этот период времени такими неправительственными организациями, как «Международная амнистия» и другими, неизменно отображали беспощадную машину пыток и произвольных казней, даже без претензий на надлежащую правовую процедуру. Согласно информации от этих организаций, Ирак имел наихудшую репутацию среди всех стран мира в плане необъяснимых исчезновений людей, других нарушений прав человека.

е) Возрождающаяся религиозная агрессивность. Возьмем, к примеру, исламский фундаментализм. Его активность проявляется не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и на Кавказе, в Средней Азии, в других регионах мира. Исламский фундаментализм в принципе исключает идею прав человека из ценностей исламского общества. И это не случайно, так как его практика приводит к нарушениям прав женщин, исключает принцип свободы совести и другие;

ж) Развитие многочисленных болезней, которые получили массовое распространение на рубеже XX – XXI веков, например, СПИД. По данным ООН, в мире на 2001 год зарегистрировано 43,5 млн. ВИЧ-инфицированных, 25,3 млн. уже умерли от коварной болезни. При этом количество таких людей постоянно увеличивается.

В 2003 году внезапно появилась и распространяется новая чума XXI века – атипичная пневмония, в 2005 – птичий грипп. По данным Всемирной организации здравоохранения, от психических расстройств страдают более 400 млн. человек.

Механизм торможения усилился в связи с расширением на рубеже XX – XXI веков рабства и работорговли. По оценкам ООН, в современном мире насчитывается не менее девяти миллионов рабов, из которых не менее 300 тыс. – дети. Факты рабовладения и работорговли регистрируют даже в развитых странах с высоким уровнем контроля за соблюдением прав человека. По оценкам ООН ежегодно более 4 млн. человек переправляются через границы государств для подневольного труда, что приносит преступным синдикатам до 7 млрд. ежегодной незаконной прибыли. По данным ОБСЕ, только в 1997 г. из стран СНГ, Центральной и Восточной Европы в страны Западной Европы и Северной Америки было вывезено 750 тысяч женщин и несовершеннолетних девушек. Торговля людьми, особенно женщинами и детьми, запрещена Международным сообществом как абсолютное нарушение прав человека.

Важное звено механизма торможения, противостоящего утверждению прав человека, – заблуждения общественного сознания .Они проявляются как в целом мире, так и в отдельных странах. Что же касается Беларуси, то на республиканской конференции на тему: «Права человека в Республике Беларусь: механизмы защиты и реализации, проблемы преподавания», состоявшейся в 1996 году в Брестском госуниверситете, отмечалась отрицательная роль следующих заблуждений:

Первое. Некоторые считают, что права человека – это политическая категория. В известном смысле – да, особенно когда рассматриваются политические права и свободы. И все же в целом такой подход не верен. Как уже отмечалось, права человека – прежде всего духовно-нравственное явление. Это явление мировой культуры.

Второе. Это когда тот или иной исследователь при рассмотрении прав человека отождествляет их с правом как таковым (с государственным правом, к примеру).

Третье. Распространено мнение, что изучать права человека надо только детям, молодежи. Права человека надо знать всем, в том числе и взрослым. В рассматриваемой нами ситуации принципиально важно, чтобы права человека изучали государственные служащие, работники системы образования.

Четвертое. Мешает неправильное понимание роли и значимости прав человека в жизни общества. Так, есть суждения типа: «Изучим права человека и будем делать революцию». Такая позиция неверная. Борьба за права человека не приводит к революциям, поскольку не предусматривает использование насильственных методов. А если в результате защиты прав человека активизируются гуманистические позиции каждого конкретного индивида, то здесь ничего плохого нет.

Пятое. Сильно вредит подход, при котором права человека отрываются от обязанностей. Более того, противопоставляются друг другу. Права человека и обязанности необходимо рассматривать в диалектической взаимосвязи. При этом первичным звеном являются права человека.

В заключение параграфа можно констатировать, что фундаментальные права человека в первом десятилетии XXI века остаются по-прежнему под угрозой. Мир постоянно сталкивается с явлениями насилия, голода, страха, произвольного задержания, ареста, содержания в заключении, моральных и физических пыток, проявлений рабства, геноцида, агрессивного национализма, ксенофобии, этнических чисток, дискриминации и нетерпимости по признаку расы и пола, религии и веры, социальной и национальной принадлежности, политических и иных убеждений. Людей преследуют за инакомыслие, за их попытки на реализацию своего выбора и самоопределения, своего права на социальный протест и лучшую жизнь. Потрясают факты терроризма, в том числе и государственного терроризма.

По-прежнему, «пренебрежение и презрение к правам человека» и в международном, и в национальном масштабах ведут «к варварским актам», возмущая совесть человечества. По-прежнему граждане многих стран и регионов лишь грезят о правах, как о несбыточной мечте о «мире, в котором люди будут иметь свободу слова и убеждений и будут свободны от страха и нужды», освободятся от цивилизованного варварства и дикого насилия.

При этом главным субъектом грубых и массовых нарушений прав человека выступает государство или несколько государств , рвущихся к абсолютной власти над обществом и человеком. «…Давайте не будем обманывать себя! – говорил на Венской конференции по правам человека (1993) Генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали, – …некоторые государства пытаются – часто самыми различными средствами – приспособить права человека для своих собственных целей, даже сделав их инструментом национальной политики, некоторые государства постоянно пытаются выхолостить или вообще ликвидировать права человека».

Механизм реализации прав человека включает в себя: наличие правового государства; гражданского общества; национального законодательства, соответствующего международным требованиям; активную роль общественности в защите прав человека, всеобщее просвещение людей. Принципиальную важность приобретают правильные подходы к пониманию методологических аспектов в исследовании данного феномена.

С точки зрения реализации прав человека, принципиальное значение также имеет проблема возможных ограничений прав и основных свобод. Не углубляясь в эту проблемы, заметим, что международное сообщество выработало позицию по этой важной проблеме. Она изложена во Всеобщей декларации прав человека и в Международных пактах, которые признают возможность и необходимость определенных ограничений прав и основных свобод. Вместе с тем статья 4 Международного пакта о гражданских и политических правах исключает возможность каких-либо отступлений, даже во время чрезвычайного положения в государстве, при котором жизнь нации находится под угрозой, от обязательств в отношении права на жизнь; запрещение пыток, жестокого обращения или наказания; запрещение рабства и содержания в подневольном состоянии; запрещение лишения свободы на основании невыполнения договорного обязательства и права на свободу мысли, совести и религии.

Статья 15 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года также исключает возможность отступлений, даже во время войны или иного чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации, от обязательств в отношении права на жизнь, за исключением лишения жизни в результате правомерных военных действий.

Р.Р. Мюллерсон справедливо замечает, что «возможность ограничения прав и свобод всегда таит в себе угрозу, если даже не злоупотреблении, то, во всяком случае, принятии несоразмерных охраняемых общественным интересом общественных мер».

Важнейшая проблема XXI века – объединение в единое целое прав человека и сбалансированное развитие человека. Они взаимосвязаны и подкрепляют друг друга и имеют много различных аспектов. Диалектика здесь такова: развитие не может быть сбалансированным там, где нет власти закона и справедливости; там, где свирепствует дискриминация по признаку этнической и религиозной принадлежности или пола; там, где существует ограничение на свободу слова, свободу ассоциаций и свободу средств информации, где большое число людей в страшной и унизительной нищете. Точно так же права человека укрепляются, когда программы по обеспечению равенства мужчин и женщин или по уменьшению масштабов нищеты дают людям возможность осознать свои права и требовать их соблюдения. Сбалансированное развитие человека и уважение прав человека невозможны в обстановке угнетения, где господствуют угрозы или болезни. И напротив, в обществе мира и плюрализма устойчивое развитие и права человека содействуют созданию для людей возможности выбора.

В общем, достижение объединения в единое целое прав человека и сбалансированное развитие человека продолжает оставаться проблемой первостепенной важности текущего столетия. Существенным вкладом в преодоление проблемы явится реализация целей ООН по программе Декларации тысячелетия Организации Объединенных Наций. В числе поставленных целей, которые должны быть достигнуты к 2015 году: сократить вдвое долю населения, имеющего доход менее 1 доллара в день; сократить вдвое долю населения, страдающего от голода; сократить вдвое долю людей, не имеющих постоянного доступа к чистой питьевой воде; к 2020 году обеспечить существенное улучшение жизни как минимум 100 млн. обитателей трущоб и другие.

Одним из важнейших приоритетов в обеспечении национальной безопасности является сохранение и развитие самобытных культур многонационального народа Российской Федерации, духовных ценностей граждан (п. 83 Стратегии национальной безопасности Российской Федерации) 1 . Между тем, во многих странах, а до недавних пор и в России, развитие современного законодательства,

модернизируемого по грантовым проектам, оплаченным различными неправительственными правозащитными организациями, зачастую вступает в явный конфликт не только с традиционными

нравственными ценностями россиян, но и с задачей обеспечения национальной безопасности.

Дело в том, что в случае конфликта традиционных ценностных предпочтений россиян с ценностями правовых новелл, происходит делегитимация не только власти, но и права в целом. Об этом предупреждают исследователи правовых систем традиционного общества . Особенностью правовой культуры традиционного общества является то, что в ней неразрывно связаны нравственные, религиозные и собственно юридические ценности и нормы.

В настоящее время со стороны западных стран осуществляется давление на те государства, которые не желают воплощать в своем законодательстве европейскую систему ценностей. В этой системе господствует не только индивидуализм и прагматизм в качестве главного критерия выбора ценностей, но и явное потакание различным человеческим «слабостям», например, сексуальным извращениям. Эти слабости являются барьером для семейной политики в традиционном ее варианте. Во многих странах, например, во Франции, власти пренебрегают общественным мнением и защищают права сексуальных меньшинств. Часто, при этом, грубо нарушаются права новорожденных. Так, в Ванкувере, канадской провинции Британская Колумбия, благодаря новому законодательству и четырём тысячам долларов в счёт оплаты юридических услуг, родителями трёхмесячной девочки признали трех человек - двух извращенок и их друга- содомита. В этой же провинции действует закон, который предполагает право каждого ребёнка на четырех законных родителей одновременно.

Деморализация права доходит до абсурда. В некоторых современных государствах под запрет попадает нормальная семья. Так, например, В Италии Департаментом равных возможностей в рамках проекта, финансируемого Советом Европы, было опубликовано «Руководство по информации, уважительной к ЛГБТ-сообществу», содержащее десять «заповедей» для журналистов. Если документ вступит в силу, под запрет попадут слова «традиционная семья» и «однополые браки» - их должен заменить «брак вообще»; вызывающее протесты «суррогатное материнство» превратится во «вспомогательное материнство»; будет категорически запрещено писать, что человечество состоит из мужчин и женщин, что различия между ними заложены в самой природе, что дети рождаются от мужчины и женщины 1 . Неудивительно, что развитие права по таким стандартам вызывает гнев у верующих мусульман и христиан: Такие реформы, проникая в право, приводят к конфликтам и являются почвой для религиозного экстремизма.

По мнению некоторых экспертов, мир уже стоит на пороге установления новой сексуальной революции, для создания которой в каждом государстве, по замыслу лоббистов, осуществляется ряд последовательных шагов, таких как: во-первых, создается впечатление с помощью СМИ о дискриминации сексуальных меньшинств; во- вторых, принимается ряд законов о запрете "дискриминации по признаку сексуальной ориентации", которые включают легализацию однополых гражданских партнерств, легализацию "однополых браков", гендерного равенства; в-третьих, принимаются законы, разрешающие усыновлять детей однополыми парами; в-четвертых, принимаются нормы, устанавливающие административную и уголовную ответственность для всех, кто не согласен с приоритетом прав сексуальных меньшинств.

В последнем случае под ответственность попадет почти все население России, так как с правами сексуальных меньшинств не согласны большинство россиян. Как справедливо отмечает А.И. Овчинников, ценности подавляющего большинства россиян имеют религиозное происхождение . Православные и мусульмане вряд ли одобрят легализацию прав извращенцев. Социологи из «Левада- Центра» приводят данные социологического опроса - 85% россиян против легализации в стране однополых браков. (Число сторонников подобных браков за три года сократилось с 14% до 5%) 2 .

Опросы, проведенные аналитическим Левада-Центром в 2013 г., свидетельствуют о негативном отношении к гомосексуалистам в российском обществе. Совместную трудовую деятельность с этими лицами настороженно воспринимали в 2003 г. 50% опрошенных против 66% в 2013 г. Не хотели бы иметь геев или лесбиянок среди своих знакомых (отнеслись бы к этому настороженно или резко негативно) 58% опрошенных в 2003 г. и 72% - в 2013 г. В настоящее время каждый пятый респондент нейтрально относится к возможным контактам с представителями сексуальных меньшинств.

Но определенные шаги в соответствии с изложенной выше программой легализации пороков предпринимаются, что не может не настораживать. Речь идет о принятии так называемых «антидискриминационных» законов». Примером такого закона является принятый еще в 2003 г. Госдумой в первом чтении законопроект ФЗ № 284965-3 «О государственных гарантиях равных прав и свобод мужчин и женщин, и равных возможностей для их реализации (О государственных гарантиях равноправия женщин и мужчин)». Он отменяет понятие «биологический пол», вводит понятие «гендер» (социальный пол).

Понятие "гендер" - сравнительно новый термин в отечественной социологии и юриспруденции. Он взят из англоязычной научной литературы, где «гендер» - означает выбор и признание сексуальной ориентации, а не физиологическое строение. Под ним понимается процесс предписания определенных социокультурных характеристик и ролей мужчинам и женщинам. Иными словами, понятия мужчина и женщина, а, следовательно, и представления о мужественности и женственности могут изменяться в зависимости от предпочтений личности, общества, культуры. Этот термин очень удобен для трансвеститов и гомосексуалистов. Поэтому гендерные права и права сексуальных меньшинств всегда близки: гендер прямо связывается с демократией и с ценностями демократической культуры.

Идеология ЛГБТ-движения основывается на теории гендера, в которой пол понимается в социально-психологическом, а не физиологическом смысле. Физиологический пол и гендерная идентичность могут не совпадать: некоторые социальные сети предлагают при регистрации около пятидесяти вариантов. Современные психологи считают, что личность нельзя сводить только к совокупности усвоенных ею социальных ролей (в том числе ролей мужчины и женщины). «Для понимания существа личности определяющее значение имеет выбор, принятие и исполнение человеком определенных социальных действий, внутреннее отношение к ним. Человек свободно и осознанно выбирает ту или иную социальную роль, сознает возможные последствия своих действий по ее осуществлению и принимает всю полноту ответственности за их результат» 1 .

В России лоббирование гендерной темы осуществляется представителями науки. "Гендерная философия" в ее западном варианте принята в Архангельске и развивается сейчас в Северном арктическом федеральном университете. На гендерные проекты в российском секторе Баренцева региона норвежская сторона выделила около 6,5 миллионов крон (более S1 млн.). В рамках этих программ и был создан в Архангельске в декабре 1996 года Центр гендерных исследований Поморского государственного университета (ПГУ) под руководством проф. Елены Кудряшовой . Следует иметь в виду, что внедрение термина гендер влечет за собой определенные последствия. Современные социологи говорят о том, что «сдвиги в сексуальной культуре неразрывно связаны с изменениями гендерного порядка, характера взаимоотношений мужчин и женщин... При этом, происходит не "феминизация" мужчин и/или "маскулинизация" женщин и образование некоего "унисекса", а ослабление поляризации половых различий и связанной с ними социальной стратификации» 1 . Главными субъектами и агентами этих изменений являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика.

Организация Объединенных Наций регулярно выражает озабоченность по поводу актов насилия и дискриминации по признакам сексуальной ориентации и гендерной идентичности во всех регионах мира".

Однако многие исследователи считают, что современное право, легализующее права меньшинств, гендерное равенство и т.п. движется в верном, позитивном направлении . При этом часто приводят в качестве примера Швецию, где большое внимание уделяется проблемам планирования семьи и сексуального образования молодежи. Оказывается, в Швеции имеется 250 молодежных центров сексуального образования. Они финансируются из местных бюджетов. Центры бесплатно консультируют подростков по вопросам психологии межличностных отношений, контрацепции, создания семьи. Обеспечивают нуждающихся контрацептивами (бесплатно и на льготной основе). Но на консультациях процесс не останавливается: также «помогают разобраться с сексуальной ориентацией» . Имеются телефоны, по которым также даются консультации по сексуальным проблемам и вопросам межличностного общения и конфликтов с родителями и сверстниками.

Поэтому не удивительно, что «так называемая типовая семья (мама-папа-ребенок) в современной Швеции является не столь господствующей, как она была десятилетия назад» 1 . В настоящее время из-за возросшего количества разводов доминируют новые типы семей: мама-ребенок или папа-ребенок. После вступления в силу закона о партнерстве все чаще стали создаваться открытые гомосексуальные семьи, где развилось совершенно иное понятие семьи. Радует одно, что пока еще, несмотря на то, что закон уравнивает сожительство гомосексуальных и гетеросексуальных пар, усыновление в первых семьях не разрешается. Но альтернативные традиционным формы брака в современной Швеции увеличиваются".

Между тем, индивидуализм и порождаемый им приоритет прав человека и культ свободы не соответствует христианскому пониманию права. Приведем высказывание Патриарха Кирилла на юбилейном X съезде Русского Народного Собора: "В последние годы развиваются такие тенденции в области прав человека, которые оцениваются верующими людьми, по меньшей мере, как двойственные... Мы становимся свидетелями того, как концепцией прав человека

прикрываются ложь, неправда, оскорбление религиозных и национальных ценностей. Кроме того, в комплекс прав и свобод человека постепенно интегрируются идеи, противоречащие не только христианским, но и вообще традиционным моральным представлениям о человеке. Последнее вызывает особое опасение, так как за правами человека стоит принудительная сила государства, которая может

заставлять человека совершать грех, сочувствовать или попустительствовать греху по причине банального конформизма" .

И, действительно, идея прав человека, лишенная духовнонравственного ограничения, становится новой религией,

претендующей на глобальный статус. Права человека постулируются как ценность, превалирующая над интересами общества. Это

превосходство в 2005 году повторили в декларации ЮНЕСКО по универсальным принципам биоэтики в следующем виде: “Интересы и благо индивида должны преобладать над единственным интересом науки или общества” (ст. 3, п. 2). В ст.2 Конституции РФ права человека также закрепляются в качестве высшей ценности. Как справедливо отмечает А.И. Овчинников,что «следует говорить о своеобразном идеологическом верховенстве либеральной интерпретации иерархии прав человека, так как именно в либерализме не признаются соразмерными правам человека иные ценности, например, Родина, нация, семья, государство и т.п» .

Процессы формирования нового неолиберального правопорядка предполагаются безальтернативные и абсолютные критерии разграничения прав человека от прав и интересов иных субъектов общественной жизни, например, семьи. Так, например, многие западные страны испытывают демографический кризис, вызванный кризисом семьи. Последний вызван изменением различных сторон семейной жизни, в том числе и отношений к детям. Зарубежный опыт демонстрирует весьма печальные итоги развития ювенальной юстиции. Главный лозунг ювенальной юстиции на Западе: "Дети не принадлежат своим родителям". Именно этот лейтмотив породил принцип приоритетности прав ребенка, в результате которого права детей ставятся над правами взрослых. На практике это означает, что дети имеют право подавать на родителей и вообще на взрослых в суд и другие инстанции. А суд, руководствуясь принципом презумпции виновности родителей, а также приоритетности прав ребенка, становится на его защиту, разбирая конфликтные ситуации, и верит, прежде всего, ребенку и пытается его всячески оградить от родителей - "правонарушителей". В результате - огромное количество поломанных судеб, изъятых нз родных семей детей. Об этом свидетельствует западная пресса, многочисленные книги и публикации.

Таким образом, развитие права во многих странах, осуществляемое на принципах толерантности, вызывает конфликт с традиционными ценностями. Как справедливо подчеркивается в литературе, ювенальная юстиция, эвтаназия, однополые браки и тому подобное являются одним из социально-конструктивистских проектов правовой глобализации, наряду с проектами глобального правосудия, демонтажа суверенитетов национальных государств, гуманитарных интервенций, построения транснационального правопорядка на принципах европейского правопонимания и правовой политики, основанной на европейских общественно-политических стандартах и идеалах.

В современной философско-правовой мысли и юридической практике все отчётливее ощущается отсутствие духовно-нравственных и ценностно-нормативных оснований. Анализ традиционных юридических проблематик сводится преимущественно к обсуждению вопросов об эффективности права, правового регулирования, действенности отдельных юридических институтов, нормативноуправленческих воздействий и проч. Фрагментарность, ситуативность и контекстуальность полностью вытесняют идеал целостности, гармоничности, иерархичности. Современная правовая реальность представляет собой в философско-правовой мысли в качестве «разорванного пространства» уникальных нормативных взаимодействий, а системная целостность и иерархичность социальноправовых форм всего лишь миф, конструируемый и поддерживаемый корпусом юристов 1 .

Целостный образ человека (как идеал двигающий, реализующийся в уподоблении, в подобии), представление о единстве субъекта права (как единой свободной воли или субъективированной идеи свободы) замещаются идеями, что человек - это сложно организованная и противоречивая субстанция, сформированная различными социально-политическими и формально-нормативными проектами. При этом обосновывается, что целостность личности, её индивидуальность и субъективные особенности должны быть стёрты как устаревшие и абстрактные категории: «нет никакого единственного, целого субъекта, а есть скорее множественность действий субъекта... разобщающая эстетика вносит распад субъекта - момент, в который субъект приходит через язык, мысль, письмо и социальное поведение без какого-либо очевидного чувства самообладания .

С нашей точки зрения, данные направления развития философско-правовой мысли, настоящее увлечение «модными» и оригинальными концепциями, не только разрывают связь преемственности с национальной интеллектуальной традицией, русской философской и духовной антропологией; но и подменяют (искажают и разрушают) основание жизнеспособности государства, общества, личности, в их системной взаимосвязи.

В этом плане справедливо отмечается, что назрел интеллектуальный сдвиг от описания российского государственноправового пространства как «переходного», «расколотого», «транзитивного», «травмированного» и проч. в сторону анализа качественных характеристик, позволяющих обеспечить не столько эффективность политико-правовой организации (сама по себе категория техническая и сомнительная), сколько жизнеспособность и воспроизводство цивилизационного пространства 1 . При этом жизнеспособность категория не социально-экономическая, а социально-нравственная, выражающая, прежде всего, духовные, культурные и социально-психологические характеристики общества и определённого типа личности.

Историческая и социологическая школы права давно доказали, что правовая система это, прежде всего, духовное явление конкретного общества, не имеющее только прагматический, материальный срез. В духовно-нравственном измерение права вторично и опирается в своём функционировании на фундамент именно духовности, без которого правовой механизм, как без смазки, не сможет в полной мере функционировать: «Законы в обществе не действуют тогда, когда нравственность падает, ибо юридические законы - это вторичная.

производная система от своего фундамента - общечеловеческой морали, берущей своё начало в христианских заповедях. И если эта базисная мораль разрушена, то юридические нормы падают в пустоту» 1 .

В этом плане право, власть, государство непосредственно связаны с духовно-нравственным измерением. На протяжении всей эволюции государственно-правовых форм организации жизнедеятельности человека духовно-нравственный элемент (прежде всего, через конкретную религиозную систему) был, как отмечал ещё Г.В.Ф Гегель, не только вплетён в эту историю, но двигал её". И наивно полагать, что включившись в западноевропейский интеллектуальный тренд и сформировав «достойное Европе» право, мы наконец-то встанем на «цивилизованные рельсы» государственно-правового развития. Напротив, современная западноевропейская цивилизация переживает серьёзнейший кризис духовно-нравственных начал общественной организации и ценностно-нормативного кодирования социального развития.

Так, например, Витторио Поссенти отмечает, что весь XX век религии и религиозные течения жёстко преследовались, вытеснялись за пределы общественных отношений, при этом вся институциональновластная, правовая и социальная организации, отдельные институты и разнообразные общественные взаимодействия лишились какой-либо устойчивости, духовно-нравственной основы, доверия и стабильности. Все это происходило с начало эпохи Просвещения и благодаря процессам секуляризации и антиклерикализм^.

При этом эпоха секуляризации и формирования национального государства, так же характеризовалась стремительным развитием «тотальных» идеологических систем , которые поддерживали, обосновывали и направляли человеческие усилия на «конструирование новой институциональной реальности» (П. Бергер и Т. Лукман) и светского государства. Это период «мирских религий» или «идеологополитических квазирелигиозных систем». Так, либерализм, социализм, фашизм представляли собой светские квазирелигиозные системы со своими специфическими ценностями, духовно-нравственными стандартами, «со своими мучениками и рядовыми верующими» (А. Грамши), старались вытеснить из общественного сознания теологические образы и трансцендентальную веру 1 .

Как справедливо отмечает В. Страда, между этими различными, но в определённых отношениях родственными политическими религиями, развернулась борьба, при этом каждая по-своему, вела эту борьбу, прежде всего, против традиционной христианской религии". XXI век, по убеждению итальянского учёного, требует нового слияния религиозного и светского, поскольку даже права человека и достоинство личности превращаются в пустой и абстрактный квазирелигиозный феномен, без конкретного духовно-нравственного содержания.

С позиции Витторио Поссенти, с которой мы полностью солидаризируемся, возрождение общества, его стабильности и устойчивости возможно не путём заигрывания с постмодерновыми концептами - «фрагментарности», «иллюзорности», «склеенности», «рискогенности» и прочими научные метафорами, а в направлении

восстановления религиозной традиции: «религиозные традиции могут обновить, вдохнуть новую жизнь в политический язык и в повестку основных проблем... в XXI веке возникнет иная форма взаимосвязи между политикой по сравнению с тем, в каком виде она консолидировалась в течение определённого периода, которая будет способна предупредить новые невзгоды для религий, составляющих основу мировых цивилизаций (курсив мой - М.Ф)» 1 .

Пока западноевропейская интеллектуальная традиция и исследовательская практика, и вслед за ними и ориентированные на неё современные российские философы, политологи, юристы, стараются найти адекватные формы такого перехода и возможности «примирения религии и права» (Г.Дж. Берман), уместно напомнить, что в российской философско-правовой традиции данная форма уже разрабатывалась и обосновывалась дореволюционными юристами. И, по нашему убеждению, данная форма (а именно - христианская государственность) может быть взята в качестве переходной, обеспечивающей восстановление духовно-нравственных основ государственно-правового развития в XXI веке.

В истории политических и правовых учений теоретикопрактические и программные положения формирования и построения христианской теории государственности практически не рассматриваются. В рамках истории права и государства, а также в системе философско-правового знания, как правило, доминируют две аргументации теонормативной организации государства - это теократическая и монархическая парадигма. Последние более или менее основательно исследованы в специализированой литературе, предложены различные подходы к типологизации и классификации как монархических и теократических форм правления, так и соответствующих им религиозно-политических основ организации общественной жизни .

Однако в литературе так и не получила должного внимания особая форма теонормативной и религиозно-политической организации, которую часто принято обозначать как «христианское государство». Собственно говоря, эта идейно-теоретическая конструкция используется произвольно в различных контекстах, она порой применяется и как к обозначению теократических государств, так и монархических. С нашей точки зрения, это, мягко говоря, некорректно, поскольку «христианское государство» является понятием специфическим и описывает процессы организации государства, принципы развития правой системы, религиознодуховных стандартов и т.п., только применительно к западноевропейской и восточно-европейской цивилизаций.

Более того, актуальность рассмотрения данной формы государства обусловлена тем, что «христианское государства» выступает в качестве межтиповой (смешанной) формы. Это, конечно, не характеризует её в качестве неустойчивой, быстро переходящей (переходной), временной и т.п. Вообще сегодня многие исследователи указывают, что в государственно-правовой практике как в прошлом, так особенно и в настоящее время достаточно мало типичных (классических) форм государства 1 . Причём практически с начала XVIII века по настоящее время фиксируются многочисленные отклонения от так называемых «чистых», классических форм в сторону развития нетипичных моделей как в развитых современных государствах, так и в модернизирующихся, развивающихся странах. Именно в этом контексте и формировалась философско-правовая идея христианского государства, которая первоначально выражала различного рода государствоведческие процессы развития".

Во-первых , данная форма государства выступала в качестве особого переходного типа политико-правовой и духовно-нравственной организации общества. Так, профессор М.А. Рейснер писал, что сложный многовековой переход от гармоничной формы развития государства и церкви к их разъединению, к формированию принципиально нового формата государственно-правовой организации, «как и всякое историческое событие, совершался (т.е. процесс перехода - М.Ф.) не сразу, не без промежуточных ступеней, не без переходных систем и теорий» . С его точки зрения, теория «христианского государства» возникла по нескольким причинам: во- первых, в качестве ответа «на крушение старой вероисповедальной системы», а также потерявшей эффективность и легитимность старой теонормативной системы упорядочивания общественных отношений; а, во-вторых, с активизацией христианских идей и принципов жизнедеятельности в уже функционирующих светских национальных государствах, что, в целом, способствовало «общему повороту европейской политики в сторону христианских идей».

Во-вторых, данный вид формы государства рассматривался, с одной стороны, в качестве обратного процесса, т.е. перехода от светского государства к теократии (или, точнее сказать, к мировой теократической государственности как это, например, косвенно обосновывается у В.С. Соловьёва, где христианское государство является национальным «подготовительным этапом» к переходу к универсальной мировой теократической государственности); с другой - анализируется как смешанный тип государственно-правовой организации (например, современные неотомисты - К. Барт, Ж. Маритен, Т.де Шарден, Т. Шнайдер и др.).

Так, с первой точки зрения, христианское государство достаточно фундаментально исследовал русский юрист М.А. Рейснер, полагая, что развитие теории данной формы государства привело к становлению особого направления государственно-правовой эволюции. Христианское государство, отмечал исследователь, это «переходная ступень к новейшим система различия церкви и государства и правового верховенства этого последнего над церковью». При этом «государство и церковь не суть два чуждых соперничающих силы, но находящиеся друг к другу в отношении дитя и матери», где христианская вера выступает основой, «источником (а не догматически установленного - М.Ф.) познания власти и её объёма» . Основой организации такого государства является:

• 1) живое сознание, что всякая власть от Бога, а ее реализация связана обеспечением христианского блага и человеческого права, а также ведению подчинённых к исполнению их назначения (или точнее предназначения) на земле;
• 2) решительное выражение христианского образа мыследеятельности в государственном управлении и правотворчестве;
• 3) постоянная (системная) забота об истинном духовном, физическом и социально-культурном благе населения.

Причём «проект» христианского государства, по мысли В.С. Соловьёва, основывается на синтетическом теофилософском мышлении, снимающем односторонность мистицизма, рационализма и реализма, соединяя все эти формы познания воедино. Основным «творческим кредо» Соловьёва стало создание христианской православной философии (философии общества, права, государства) 1 . Важно подчеркнуть, что он создал первую русскую категориальнопонятийную систему, не сводимую к какой-либо одной и, прежде всего, западноевропейской традиции. Эта философия всеединства пронизывает все рассуждения автора, связанные с личностью, обществом, властью, государством, правом, прогрессом и проч.

Здесь, следуя В.С. Соловьёву, в основу синтеза закладывается, главным образом, духовно-нравственный элемент. Так, нравственное выражение общественной жизни возможно только при условии единства личного и сверхличного, общественного. Это в свою очередь не ведёт к растворению личности в обществе, к её подчинению общественному целому , напротив, конкретная индивидуальность каждого может проявиться только в рамках общественной жизни. Отсюда и утверждение В.С. Соловьёва о том, что «истинный индивидуализм требует внутренней общинное™ и неразлучен с нею», без общества личность не мыслима, по его утверждению, вообще.

Христианское государство, в концепции всеединства В.С. Соловьева, должно реализовывать некую «сверхзадачу»,

«мессианскую» идею. При этом оно должно быть деятельно нравственным и подчинять себя религиозному началу, поскольку идеал, который должно охранять и реализовывать государство в своей правовой политике, лежит в основе внутренних духовно-нравственных взаимоотношений живых сил общества. Поэтому качественным критерием совершенства государственной организации по Соловьёву является степень «пронизанности» её той идеей, выразителем которой она является, т.е. степени идеальности, нравственного достоинства: «Дело не во внешнем охранении тех или других учреждений, которые могут быть хорошими или дурными, а только в искреннем и последовательном старании усовершенствовать внутренне все учреждения и отношения общественности, могущие стать хорошими, все более и более подчиняющему их единому и безусловному идеалу свободного единения всех в совершенном добре».

При этом иерархия нравственного начала организуется в церкви, откуда она исходит на другие, низшие ступени общественной системы (государственно-правовую организацию и социально-экономический строй) 1 . Другими словами полагалось, что данная форма обеспечит переход от чисто светской организации государственно-правовой жизни общества к постепенному установлению в качестве высших императивов частной и публичной жизни теонормативных и религиозно-политических, обеспечит гармоничное взаимодействие рационально-сконструированных институтов, индустриальных и технологических процессов развития общества с вашими ценностями человеческого общежития («признание церкви и признание государства, сокровенная жизни христианина в Боге и его гражданский долг... одно не противоречит другому, а напротив, одно может существовать и действовать параллельно другому»").

Наполнит пустоту действующих институционально-правовых и политических структур глубинным внутренним содержанием, придаст им духовно-нравственную ценность и легитимность (проблема греха, конкретного грешника связывается в христианском государстве не только с верой, но и с проблематикой прав человека. Эта связь прав человека и веры, по утверждению одного из ведущих современных христианских философов права Карла Барта, «связь внутренняя, необходимая, благодаря которой и человеческое право вместе с божественным оправданием в некотором смысле становится предметом христианской веры и христианской ответственности и, вместе с тем, христианского исповедания»^.

Другой известный христианский философ права Ж. Маритен отмечал, что личность (а также институты, обеспечивающие устойчивое взаимодействие между ними) «является одновременно частью политического общества и чем-то высшим по отношению к нему - благодаря тому, что есть вневременного или вечного в ней, в её

духовных интересах и конечном предназначении» . В свою очередь, различные порядки в христианском государстве, по его мнению, (юридический, политический, социально-экономический и проч.), а также обеспечивающие их устойчивость социальные институты подчинены (или должны быть подчинены) «абсолютному достоинству человека и его вневременным устремлениям как целям иного порядка - целям, выходящим за приделы политического общества».

При этом только христианское государство может обеспечить реальное воплощение гуманизма (а точнее - христианского гуманизма), прав человека и достоинство личности в политикоправовой организации общества. Только христианский интегративный гуманизм ведёт к формированию гармоничного, недеформированного государственно-правового мышления и предлагает альтернативную модель демократической государственности, основанной на взаимодействии духовно-нравственных (истина, добро, справедливость, красота, милосердие, взаимопомощь и т.д.) и материальных ценностей, преодолении классовых антагонизмов. Данный альтернативный проект должен стать ответом на исторические вызовы марксистской, советской, фашистской и либеральнорационалистической концепций государственно-правовой и социально-политической организации, каждая из которых ставит своей целью формирование нового типа человека и нового типа социальной мыследеятельности. Причём каждая из них формирует и собственную квазирелигиозную систему, поддерживающую атеистическую веру в идеологию, секуляризированный разум, чистую рациональность; а также формирует специфический режим жизнедеятельности со своей системой этико-соцнальной догматики.

А. М. Лушников, М. В. Лушникова

Трудовые права в XXI веке: современное состояние и тенденции развития

Предисловие

В современной России трудности социальной стабилизации во многом обусловлены недостаточной теоретической проработкой правовых реформ. Научная значимость предлагаемой читателю монографии заключается в выявлении закономерностей и тенденций развития трудовых прав в ХХI в., научном обосновании решений, возникающих правовых проблем. Данное теоретическое исследование на основе выявленных закономерностей, тенденций развития трудовых прав позволяет в рамках научного подхода осуществить поиск правовых способов разрешения ряда проблем, возникающих в ходе проведения социальных реформ в сфере трудовой занятости, миграции, социального обеспечения.

В России успешная модернизация экономики и инновационное развитие должны сопровождаться и обеспечиваться мерами по реализации Программы достойного труда в рамках международного договора о сотрудничестве РФ и МОТ на 2013–2016 гг. Очевидна потребность в научно обоснованных предложениях de lega ferenda по претворению в жизнь этих планов в ключе закономерностей и тенденций развития трудовых прав в XXI в.

Монография посвящена проблемам трудовых прав в системе прав человека в условиях глобализации. В рамках предлагаемой авторской концепции обосновываются современные тенденции развития трудовых прав в ХХI в. Они в значительной степени обусловлены Программой достойного труда, принятой Международной организацией труда (МОТ), особо востребованной в период последнего мирового финансового кризиса и экономической стагнации. Дается авторское определение публичных и частных пределов реализации трудовых прав. В этом ключе следует разрешать актуальные проблемы теории и практики применения презумпции трудовых отношений, запрета злоупотребления трудовыми правами, запрета дискриминации в трудовых правоотношениях. В результате проведенного всестороннего анализа заявленных проблем разрабатывается новый научный подход к прогнозированию социально-правовой политики Российского государства, перспектив ратификации Конвенций МОТ.

Отметим, что данная проблематика отчасти рассматривалась нами в предыдущих исследованиях1.

Основные закономерности и тенденции развития трудовых прав в XXI в

1.1. Понятие и признаки закономерностей и тенденций развития трудовых прав

Развитие цивилизации в целом, как и любой ее составной части (а право – неразрывная составляющая любой цивилизации), представляет собой сложный, многоуровневый и многофакторный процесс. В этой связи в рамках научных исследований возможно последовательное осуществление трех мыслительных операций:

1) выявление закономерностей развития правовых явлений как в общем, так и отраслевом аспекте;

2) определение на базе выявленных закономерностей тенденций дальнейшего развития тех или иных правовых явлений;

3) как можно более полное соответствие выявленным тенденциям экспертной, а по возможности и правотворческой деятельности.

В данной главе исследования будет предпринята попытка выявить основные закономерности развития правовых явлений в отраслевом аспекте, определение на базе выявленных закономерностей тенденций дальнейшего развития трудовых прав в ХХI в.

Прежде чем перейти к сути проблемы, кратко определимся, что мы будем подразумевать под правовыми закономерностями и тенденциями, что между ними общего и в чем различие.

Научных публикаций о правовых закономерностях в российской научной литературе не так много, однако они дают возможность сформулировать определение правовых закономерностей. По наиболее распространенной версии о них можно говорить, как об объективной, систематической повторяемости устойчивых связей факторов и явлений в сфере права.

В неразрывной связи с правовыми закономерностями находятся тенденции. Очевидно, что предметом любого теоретического знания является не только эмпирически воспринимаемые вещи и явления, а также заложенные в них объективные тенденции, обнаруживаемые лишь на уровне научной абстракции. Тенденцией можно считать основное направление дальнейшего развития, которое со временем может стать закономерностью2.

Не претендуя на полноту охвата проблемы, попробуем изложить признаки, отличающие закономерности от тенденций.

1. Закономерности всегда ретроспективны, они определяются в координатах «здесь и сейчас», но исходя только из анализа предшествующего развития государственно-правовых явлений. Напротив, тенденции всегда перспективны, где «здесь и сейчас» – только точка отсчета, от которой и определяются тенденции дальнейшего развития.

2. Закономерности служат основой для определения тенденций, так как последние можно условно назвать «предзакономерностями будущего развития». Без выявления закономерностей невозможно определить тенденции, притом что тенденции в будущем с большой долей вероятности могут стать закономерностями (новыми или модификацией старых).

3. Тенденции связаны с разными по содержанию видами закономерностей. Они не могут касаться закономерности возникновения правовых явлений, в некоторой степени связаны с закономерностями функционирования и всецело охватываются закономерностями развития.

4. При этом закономерности представляют собой варианты наиболее жесткой и последовательной связи правовых явлений, как правило, более продолжительны и универсальны. Напротив, тенденции могут отражать более слабые, только формируемые связи правовых явлений, которые могут быть более краткосрочными, непоследовательными, менее ярко выраженными. Как уже указывалось, только наиболее стойкие и внутренне связанные тенденции могут стать закономерностями.

5. Закономерности выражают преимущественно онтологическую, гносеологическую и эвристическую функции теории права. Тенденции, напротив, связаны преимущественно с прогностической функцией.

6. Как закономерности, так и тенденции являются научной абстракцией, однако закономерности по своему содержанию более объективны. Тенденции выражают только потенциал развития правовых явлений и в этом смысле менее объективны3.

Далее мы рассмотрим предпосылки выделения тенденций развития трудовых прав с опорой на уже выявленные закономерности. Сразу оговоримся, что анализируемые закономерности и тенденции глобального характера (если быть точным, то скорее характерные для экономически развитых стран Запада) во многом совпадают с аналогичными российскими. Однако последние имеют и некоторую специфику, определяемую совокупностью особенностей социально-экономического и политического развития России.

Начнем с того, что на рубеже ХХ – XXI вв. развитие трудовых прав на Западе, а сегодня и в России выходит на новый качественный уровень. Трудовые права работника ХХ в. – это права, сформировавшиеся в индустриальном обществе и отчасти постиндустриальном. XXI в. начался как век информационного общества. Это общество основано не на производственной (индустриальной) общественной организации труда, а на новой нарождающейся общественной организации труда, черты которой только еще намечаются. Трудовые права, сформулированные в ХХ в., уже не укладываются в рамки новой общественной организации труда, продиктованной условиями информационного общества.

Примечательно то, что и приверженцы концепции постиндустриального (информационного) общества4, и скептики5 сходятся в одном: произошли принципиальные, поистине революционные изменения в области занятости, что с неизбежностью влечет изменения в трудовом законодательстве и в перечне трудовых прав.

Все это позволяет говорить нам о формировании постиндустриальной (информационной) организации труда как стойкой тенденции, переходящей в закономерность, в значительной части определяющей дальнейшее развитие трудовых прав. Однако она еще не имеет универсального характера и достаточно большое число государств находится на индустриальной стадии, а некоторые – еще на доиндустриальной.

Таким образом, на развитие трудовых прав в начале нового тысячелетия решающее воздействие оказали два планетарных процесса, имеющих характер общесоциальных закономерностей:

1) техническая революция в сочетании с ускоренной социальной эволюцией, результатом взаимодействия которых стало формирование постиндустриального общества;

2) неразрывно связанный с ними процесс глобализации. На данный процесс особое внимание обращается в современных российских исследованиях6.

В этом контексте своеобразным манифестом грядущих изменений стал выход сборника «Трудовое право в постиндустриальную эру»7, авторами которого были патриархи западной науки трудового права англичанин лорд Уэддерберн, француз Ж. Лион-Кан, немец В. Дойблер, а также голландцы М. Руд, и П. ван дер Хейден. Он был подготовлен по материалам научной конференции, организованной в ноябре 1993 г. юридическим факультетом Амстердамского университета и посвященной памяти одного из первых ученых трудовиков Г. Зинцгеймера (1875–1945). Выводы и прогнозы авторов выдержали испытание временем. Отметим, что один из соавторов сборника германский исследователь профессор В. Дойблер неоднократно выступал в России с докладами, посвященными тенденциям развития трудового права промышленно развитых стран8. В России на базе материалов международной научно-практической конференции (январь 2006 г., МГЮА) был опубликован сборник работ ведущих российских исследователей «Современные тенденции в развитии трудового права и права социального обеспечения» (М., 2007).

Тема 14. Российское право в начале XXI века

Основные тенденции развития российского права в начале XXI века. Дискуссионные вопросы развития конституционного права. Внесение изменений в Конституцию 1993 года. Деятельность Конституционного Суда. Проблема правового совершенствования национально-государственной политики. Судебная реформа. Совершенствование системы организации и функционирования органов милиции. Проблема коррупции в современной России. Ювенальная юстиция. Правовой нигилизм и его преодоление. Особенности положения религиозных конфессий в РФ.

Тема 14. Российское право в начале XXI века - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Тема 14. Российское право в начале XXI века" 2017, 2018.