Право и умирение власти. При разумно-прогрессив­ном общественном строе, при развитой демократической и правовой культуре власть благодаря приверженности к де­мократическим ценностям умиряет свои императивные административно-приказные стремления, сдерживает

"Право сильного" и "право власти". То обстоятельст­во, что право может не только "рассчитывать" на власть, на ее поддержку, но и попасть под ее пяту, стать инструмен­том политической государственной власти, означает, что перед нами - особый феномен, интегрированный в

Высшее право - революционное право, служащее коммунизму. Если социализм и коммунизм, согласно мар­ксизму, являются не возможной исторической перспекти­вой, не отдаленной мечтой, а социальным проектом, практической задачей сегодняшнего дня, то спрашивается: каковы пути

Советское право - право "нового, высшего" типа. Новая полоса развития советского общества, утверждение в нем новых коммунистических "идолов" - все это непосредственным образом отразилось на советской юридической системе, вызвало и в ней известную смену координат,

Андрей Януарьевич Вышинский (1883 – 1954), советский правовед и государственный деятель, Прокурор СССР (1935 – 1939), член ЦК ВКП(б), министр иностранный дел СССР (1949 – 1953), доктор юридических наук. Цитируемая работа написана автором в 1939 году.

Социалистическое строительство, социалистическая законность и задачи советской юстиции

(Извлечение)

Диктатура пролетариата не только не исключает правового регулирования общественных отношений, но неизбежно его предполагает.

Право выражает собой известное состояние неравенства в общественных отношениях людей.

Право при диктатуре пролетариата представляет собой определенный способ контроля со стороны общества, то есть господствующего в обществе класса, над мерой труда и мерой потребления. ...

Острота классовой ненависти к социализму со стороны эксплуататоров и их остатков внутри СССР, вражда и непримиримая злоба к СССР со стороны капиталистического окружения и, в частности, фашистских стран, не перестающих готовить военные нападения на СССР, формирующих внутри СССР свои шпионо-бандитские шайки вредителей, диверсантов, террористов... - всё это требует усиления пролетарской диктатуры.

Диктатура пролетариата есть власть, не ограниченная никакими законами. Но диктатура пролетариата, создающая собственные законы, пользуется законами, требует соблюдения законов, карает за нарушение законов. Диктатура пролетариата не означает анархии и беспорядка, наоборот, она означает строгий порядок и твёрдую власть, действующую на строго принципиальных основаниях, изложенных в Основном Законе пролетарского государства - в Советской Конституции. ...

В Советском государстве право целиком и полностью направлено против эксплуататоров и эксплуатации. Советское право - право социалистического государства рабочих и крестьян. Это - социалистическое право, призванное служить задачам борьбы с врагами социализма и делу построения социалистического общества. ...

Право - совокупность правил человеческого поведения, установленных государственной властью как властью господствующего в обществе класса, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью и осуществляемых в принудительном порядке при помощи государственного аппарата, в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу. ...

Сложность общественных отношений переходного периода не допускает и мысли о возможности всегда и при всех условиях решать задачи подавления только прямыми уларами административной репрессии, при помощи чрезвычайных и исключительных мер и методов.

Как показал опыт социалистической революции в СССР, пролетарская диктатура действует в этом отношении и правовыми средствами при помощи судов, процессуальных правил и процессуальных порядков, организуя и пуская в ход судебную систему, опирающуюся на такие принципы, как гласность, непосредственность, состязательность.

Пролетариату нужен суд и закон. Пролетариату нужны уголовные кодексы, гражданские кодексы, процессуальные кодексы. ...

Почему нужна стабильность законов? Она нужна потому, что стабильность законов укрепляет прочность государственного порядка, прочность государственной дисциплины, удесятеряет силы социализма, мобилизуя и направляя их против сил, враждебных социализму. ...

Маркс разъясняет, что на первой фазе коммунизма ещё нет равенства и "равного права" (равного права каждого на равный продукт труда). Это право всё ещё неравное право, так как оно исходит из равного, одинакового масштаба к различным, не одинаковым по своим потребностям, людям. ...

Но социализм превратил средства производства в общую собственность, и постольку "буржуазное" право уже отпало. В этом обществе уже осуществлены социалистические принципы - "кто не работает, тот не должен есть" и "за равное количество труда равное количество продукта".

К "неравному" праву социалистическое государство делает поправки - предоставление трудящимся, получающим неравную заработную плату, равное и реальное право на санатории, дома отдыха, диспансеризацию, бесплатное обучение, пенсии, пособия и т.д. ...

Право, как и государство, отомрёт лишь на высшей фазе коммунизма. Право отомрёт тогда, когда все научатся обходиться без социальных правил, определяющих поведение людей под угрозой наказания при помощи принуждения. Право отомрёт тогда, когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития, что будут их выполнять без всякого принуждения. А до того нужен всеобщий контроль, нужна твёрдая дисциплина в труде и общежитии, нужно полное подчинение всей работы нового общества действительно демократическому государству. ...

После победы социалистической революции перед пролетариатом и трудящимися массами в целом стоит задача максимального укрепления своего Советского государства. Подводя итоги первой пятилетки (1933), товарищ Сталин предупреждал против всякого благодушия в этом вопросе, против непонимания необходимости работать на дальнейшее и ещё большее укрепление Советского государства. ...

Право не есть система общественных отношений, право не есть форма производственных отношений, право есть совокупность правил поведения, или норм, но не только норм, но и обычаев, и правил поведения, санкционируемых государственной властью и защищаемых ею в принудительном порядке.

Наше определение ничего общего не имеет с нормативистскими определениями. Нормативизм исходит из абсолютно неправильного представления о праве, как о "социальной солидарности" (Дюги), как о норме (Кельзен), исчерпывающей содержание права, независимо от тех общественных отношений, которые определяют в действительности содержание права. ... Порочность определения Дюги, Кельзена и других нормативистов заключается в том, что они самое определение нормы давали как идеалистическое, догматико-юридическое, абстрактное. Они не видят в праве выражения воли господствующих в обществе классов; они не видят в праве выражения господствующих в данном обществе классовых интересов; не видят того, что закон и право черпают своё содержание в определённых экономических или производственных условиях, господствующих в обществе. В конечном итоге, производство и обмен определяют весь характер общественных отношений. Право есть регулятор этих общественных отношений. Наше определение исходит из отношений господства и подчинения, выражающихся в праве. ...

Марксизм-ленинизм определяет буржуазное право как возведённую в закон волю буржуазии, волю, содержание которой определяется материальными условиями существования буржуазии.

Поэтому-то право не имеет своей особой, отличной от экономики, истории. Поэтому-то право может быть понятно лишь из экономических отношений, совокупность которых Гегель назвал "гражданским обществом". ... Развитие права обусловлено развитием собственности, промышленности и торговли. Право только санкционирует это развитие и те новые формы, как, например, страховые и тому подобные компании, в которых совершается это развитие. ...

При диктатуре пролетариата право сохраняется, хотя и с новым содержанием и новыми функциями. Но оно остается классовой категорией. И, как классовая категория, не перестает выражать волю господствующего класса - теперь уже не эксплуататоров, а пролетариата и всего трудящегося народа в целом.

Социалистическое право - возведённая в закон воля советского народа, построившего социалистическое общество под руководством рабочего класса, возглавляемого партией большевиков. ...

Уважать закон, крепить закон, соблюдать закон - вот указание товарища Сталина. Закон, по Ленину и Сталину, - не голая репрессия, не просто наказание. Закон - великая культурная сила, великое средство культурно-просветительского воздействия, воспитания и перевоспитания людей.

Товарищ Сталин заклеймил позором зазнавшихся вельмож, расшатывающих основы партийной и государственной дисциплины, считающих, что "партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков". Уважение к советскому закону, беспрекословное выполнение требований социалистического закона - долг каждого советского гражданина. ...

Всякое нарушение закона есть нарушение партийной и государственной дисциплины. Диктатура пролетариата, советский социалистический строй, советское общество не только не исключают строгой законности, но требуют её максимальной прочности и устойчивости. Сталинская формула гласит: стабильность законов. ...

Советское социалистическое право - могучее средство борьбы за дальнейшее укрепление советского строя, могучее средство закрепления социалистических общественных отношений и победоносного развития советского социалистического общества на пути движения от социализма к коммунизму.

Юридическое образование в формировании

правовой культуры общества

Юридическое образование в России XXI века все в более многообразных формах переплетаясь с экономикой, политикой, культурой, мировоззрением, правопорядком, последовательно повышает свою преобразующую роль и функциональное значение во всех сферах социального и государственного управления.

В условиях роста преступности, дефицита квалифицированных юридических кадров, специалисты в области юриспруденции на «вес золота», роль и значение науки и юридического образования в России не только не снижается, наоборот, возрастает, поскольку уровень научно-педагогического обеспечения профессиональной подготовки в области юриспруденции следует рассматривать как действенный фактор повышения эффективности правоприменительной деятельности по охране прав и законных интересов граждан, и, в конечном счете - укреплению правовых основ общества и государства. 1

Известно, что размывание ценностей, особенно ценностей интегрированных в самом праве, ведет к абсолютизации, догматизации научной картины мира, выдаваемой за мировоззрение, за научное мировоззрение.

Формирование правовой культуры современного российского общества, воспитательная роль высшего образования требует осмысления сложившейся системы ценностей, нравственно-правовых идеалов. Сегодня гуманитарные науки, и правовая наука в том числе, могут развиваться, лишь опираясь на духовный опыт народа, сконцентрированный в истории науки, нравственных ценностях, особенностях правосознания и традиционной культуры русского человека. 2

В этом видится возможность преодоления десятилетиями господствовавшего в нашей науке юридического позитивизма и догматизма, а также возрождения традиций отечественной юридической науки, которая была предана забвению после 1917 года, а на место науки был воздвигнут постамент классово-демагогических идей и партийных лже-учений.

Основная задача, которую перед собой ставила кучка революционеров, захватившее власть в России и выдававшую себя от имени всех трудящихся: Ленин, Троцкий (Бронштейн), Мартов (Цедербаум), и др. – уничтожение прежней тысячелетиями сложившейся государственности и правосознания русского народа, впитавшего идеи Ярослава Мудрого, Нила Сорского, Максима Грека, Андрея Курбского, Феофана Прокоповича, Татищева, Десницкого, Чаадаева, Соловьева, Новгородцева, Бердяева, Ильина и многих др. юристов.

«Октябрьский переворот стал сокрушительным жребием для России…-, пишет выдающийся русский мыслитель, высланный за пределы российского государства,- лучшее, что ждало Россию, – неумелая, хилая, нестройная псевдододемократия без опоры на граждан с развитым правосознанием и экономической независимостью». 3

Большевистская трактовка истории российского права и государства была дана Лениным, которому была отвратительна и омерзительна русская древность, вся русская история, тем более православие 4: «Право есть воля господствующего класса, выраженная в законах».

«Согласно легистскому подходу под ПРАВОМ имеется ввиду продукт государства (его власти, воли, усмотрению, произволу). Право – приказ. То есть право сводится к принудительно-властным установлениям, к формальным источникам позитивного права. Право, таким образом, не имеет собственной объективной природы. Такое легистское отождествление права и закона присуще всем вариациям юридического позитивизма. Оно характерно для разного рода деспотических, тоталитарных, деспотических подходов к праву. Кроме того, такой подход отрывает закон, как правовое явление от его правовой сущности. Тем самым сам такой позитивистский подход к праву, по существу, отвергает саму теорию права и юриспруденцию и формирует правовой нигилизм». 5

Если присмотреться внимательно, история правовой мысли советского периода – это история борьбы против государственности и права, против “юридического мировоззрения” как сугубо буржуазного мировоззрения, история замены правовой идеологии идеологией пролетарской, марксистско-ленинской, история интерпретации учреждений и установлений тоталитарной диктатуры как “принципиально нового” государства и права, необходимых для движения к коммунизму и вместе с тем “отмирающих” по мере такого продвижения к обещанному будущему.

Концепцию нового, революционного, пролетарского права как средства осуществления диктатуры пролетариата активно развивал и внедрял в практику советской юстиции Д. И. Курский, поставленный нарком юстиции в 1918–1928 гг. самим Радомыльским Гершен Ароновичем.

Право в условиях диктатуры пролетариата – это, согласно Курскому, выражение интересов победившего класса и его вождей. Здесь, по его признанию, нет места для «норм вроде Habeas Corpus», для признания и защиты прав и свобод индивида 6 .

Курский пытался легитимировать деятельность «революционных народных судов» как нового источника правотворчества, особо выделяя то обстоятельство, что в своей основной деятельности – уголовной репрессии – народный суд абсолютно свободен и руководствуется прежде всего своим правосознанием.

Новое, революционное право, по Курскому, это «пролетарское коммунистическое право». Советская власть, поясняет он, разрушила «все три основы института буржуазного права: государство, право и частную собственность... Старое государство заменили Советами; на смену права приходят волевые акты изданные государством; частная собственность заменена собственностью пролетарского государства на все орудия производства.

Заметную роль в процессе зарождения и становления советской теории права сыграл П.И. Стучка. По его собственной оценке, “решающее значение” для всего его подхода к праву имела статья Ф. Энгельса и К. Каутского “Юридический социализм”. Содержащаяся в этой статье трактовка юридического мировоззрения как классического мировоззрения буржуазии, отмечал Стучка, стала одним из основных доводов “для необходимости нашего нового правопонимания, и новой оценки права”. 7

На сегодняшней день в разнообразном потоке определений права отдельные «специалисты» от образования продолжают повторять:

«Право – система общеобязательных, формально определенных юридических норм, выражающих общественную, классовую волю, устанавливаемых и обеспечиваемых государством и направленных на урегулирование общественных отношений».

«Право - это система обязательных правил поведения (норм) установленных государством, формально определенных и закрепленных в официальных документах, поддерживаемых силой государственного принуждения».

Откуда же возникло такое определение права, если его не было в русской дореволюционной и западной либеральной традиции? Почему такое определение права до сих пор звучит в аудитория в современной России?

В истории советской юридической науки особое место занимает “I Совещание по вопросам науки советского государства и права” (16-19 июля 1938 г.). Его организатором был подручный Сталина на “правовом фронте” А. Я. Вышинский, тогдашний директор Института права и одновременно Генеральный прокурор СССР – одна из гнуснейших фигур во всей советской истории.

Цели и задачи Совещания состояли в том, чтобы в духе потребностей репрессивной практики тоталитаризма утвердить единую общеобязательную “единственно верную” марксистско- ленинскую, сталинско-большевистскую линию (“генеральную линию”) в юридической науке и с этих позиций переоценить и отвергнуть все направления, подходы и концепции советских юристов предшествующего периода как “враждебные” и “антисоветские”.

В первоначальных тезисах к докладу Вышинского (и в его устном докладе) формулировка нового общего определения выглядела так: “Право -- совокупность правил поведения, установленных государственной властью, как властью господствующего в обществе класса, а также санкционированных государственной властью обычаев и правил общежития, осуществляемых в принудительном порядке при помощи государственного аппарата в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу” 8 .

Наряду с таким общим определением права на Совещании было одобрено и следующее определение советского права: Право есть совокупность правил поведения, установленных в законодательном порядке властью трудящихся, выражающих их волю и применение которых обеспечивается всей принудительной силой социалистического государства, в целях защиты, закрепления и развития отношений и порядков, выгодных и угодных трудящимся, полного и окончательного уничтожения капитализма и его пережитков в экономике, быту и сознании людей, построения коммунистического общества.

Этот тип понимания, определения и трактовки “права”, по существу, сохранился и после того, как с начала 60-х гг. по аналогии с “советским социалистическим общенародным государством” стали говорить о “советском социалистическом общенародном праве”.

Новые подходы к праву. Уже с середины 50-х гг., в обстановке определенного смягчения политического режима и идеологической ситуации в стране, некоторые юристы старшего поколения воспользовались появившейся возможностью отмежеваться от определения права 1938 г., начали критику позиций Вышинского и предложили свое понимание и определение социалистического права. Монополия официального “правопонимания” была нарушена.

До Вышинского, классовый подход к праву был реализован в трудах Е. Б. Пашуканиса, и прежде всего в его книге “Общая теория права и марксизм. Опыт критики основных юридических понятий” (1-е издание – 1924 г.). В этой и других своих работах он ориентировался по преимуществу на представления о праве, имеющиеся в “Капитале” и “Критике Готской программы” Маркса, “Анти-Дюринге” Энгельса, “Государстве и революции” Ленина.

Для Пашуканиса, как и для Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина буржуазное право – это последний тип права, после которого невозможен какой-либо новый тип права, какое-то новое, послебуржуазное право. С этих позиций он отвергал возможность “пролетарского права”, называя право вообще системой норм.

Если не оспаривать хорошо известное положение, что история развития общества, развитие его институтов – объективный процесс, не зависящий от воли и сознания отдельной личности, то, следовательно, государство и право персонально никто не изобретал, а они есть результат развития общества как социального организма.

Лозунги знаменитых санклютов при штурме Бастилии, не породили права. Следовательно, право – есть естественно-исторический, закономерный результат, результат, полученный в результате «отрицания отрицания», результат естественного перехода определенного количества в новое качество.

К чему приводит такое позитивистское, легистское понимание права?

1. Право превращается из объективно развивающегося общественного феномена в продукт и форму выражения воли господствующего класса и, следовательно, воли государства.

Что есть сегодня «класс»? И каково определение «класса» сегодня могут привести «ученые», если не все тоже ленинское, приведшее к классовой борьбе и трагическим последствиям для всей русской государственности и правосознания?

«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства». 9

Это определение дано В. И. Лениным применительно к классам антагонистического общества. Отношения между такими классами неизбежно ведут к классовой борьбе. Марксистская методология при исследовании классов и советской бюрократии была реализована в новых условиях в работах неомарксистского направления (М. Афанасьев, Г. Горланов). По их мнению, при огосударствлении экономики и монополии государственной власти и управления бюрократия из производного образования, выражавшего интересы нескольких классов, превращается в первичную социальную управленческую общность 10 .

2.В определении права, данного Вышинским, государство становится над обществом, государственная власть устанавливает правила поведения, «правила игры» его членов, и следовательно, подчиняет себе, по своему произволу и своему усмотрению. Отсюда всегда начинался путь к тоталитарным режимам.

3. Если государство – творец юридических норм, то субъективные права каждого человека зависят полностью от государства или класса, или партии, представляющей большинство в парламенте, как творца права. От сюда вытекает, что права можно предоставить, а можно и не предоставить.

Подобное понимание права неизбежно приводит к деформации правосознания, к правовому нигилизму, и не только власть имущих, но и самих пропагандистов, усердно повторяющих определение «права» данного Вышинским.

Мы должны согласиться и поддержать позицию Институт государства и права Российской академии наук, которая сводиться к следующему: «Согласно легистскому подходу под правом имеется ввиду продукт государства (его власти, воли, усмотрению, произволу). Право – приказ. То есть право сводится к принудительно-властным установлениям, к формальным источникам позитивного права. Право, таким образом, не имеет собственной объективной природы.

Такое легистское отождествление права и закона, импортированное из революционной риторики начала прошлого века присуще всем вариациям юридического позитивизма, которое до сих пор, к сожалению, имеет место быть.

Оно характерно для разного рода тоталитарных, деспотических подходов к праву. Кроме того, такой подход отрывает закон, как правовое явление от его правовой сущности. Тем самым сам такой позитивистский подход к праву, по существу, отвергает саму теорию права и юриспруденцию и формирует правовой нигилизм» 11 .

Главным и основным учение марксизма-ленинизма о государстве и праве считался вопрос о диктатуре пролетариата, пришедшей во власть. «Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами». 12 Необходимость диктатуры и попирание права объяснялась программой действий направленных на слом старой культуры, прежнего правосознания, все культуры русского народа.

Известный юрист, проф. Санкт-Петербургского Университета в своей работе пишет: «Тотальный контроль на экономикой, где государство выступало и собственником, и работодателем, и распределителем продуктов производства, означал сужение сфер личных прав и свобод граждан и, в конечном счете, их фактическое игнорирование. Перед государством не стояла задача обеспечения этих прав». 13

В обществе, основанном на ликвидации прав и свобод, подчинении индивида и его интересов государству, не могло не утвердиться негативное отношение к праву, отрицание его абсолютной ценности для человека и общества.

Правовой нигилизм проявляется не только в массовом сознании, но и в теоретических рассуждениях и определениях права.

Так прервалась тысячелетняя традиция развития юриспруденции в России, и формирования уникального правосознания русского человека основанного на любви и уважении к государству, к Родине, к религии.

Русская культура - через православие и Византию - прямая наследница культуры античной. В русской философии права мы находим действующими ее основные принципы, которые уже прошли через горнило последующих философских школ и традиций и преображены в свете исторического опыта христианства. 14

Известно, что размывание ценностей ведет к абсолютизации научной картины мира, выдаваемой за мировоззрение. Ансамбль позиций взаимодействия субъектов с их объектами-практиками, диспозициями, интеракциями, ресурсами ведет к возникновению надуманного противопоставления социальных реалий в объективном мире.

Вспомним, что давая определение понятия права, Соловьев подобно Чичерину отмечает, что в основе права лежит свобода как основной характерный признак личности. Правом определяется отношение лиц. Но свобода лица превращается в право, по Соловьеву, только тогда, когда за всеми (по общему правилу) одинаково признается их свобода. “ Моя свобода как право, а не сила только, прямо зависит от признания равного права всех других”. Отсюда он выводит основное определение права: право есть свобода, обусловленная равенством. В этом определении права индивидуалистическое начало свободы неразрывно связано с общественным началом равенства, поэтому можно сказать, что право есть также синтез свободы и равенства. Признание свободы и равенства субъектов права в качестве необходимого условия всякого права, и есть выражение смысла требований и естественного права, которое “ всецело сводится к этим двум факторам”.

Свобода выступает как субстрат права, а равенство - его необходимая форма.

Отнимите свободу, и право становится своим противоположным, т.е. насилием, - неоднократно повторяли мыслители прошлого. Отсутствие общего равенства - также прямое отрицание права.

По смыслу такого юридического правопонимания, закон должен соответствовать праву, иначе он перестает быть правовым явлением и теряет свое правовое значение.

Правовая свобода и равенство лиц - это не эмпирический факт (в эмпирической действительности люди - различны и отличаются друг от друга), а положение разума.

Одним из важнейших выводов сегодня можно признать, что реализация принципов правового государства требует в первую очередь соответствующих ему по уровню правосознания и по уровню правовой культуры личностей, органично и в соответствии со своим “духовным рангом” (И. Ильин) включенных в ткань социума.

В этой связи проблема подготовки научных кадров должна быть осмыслена как объект исследования юридической науки. Решая эту задачу, юридическая наука сможет с большей степенью интенсивности активизировать свой гуманистический потенциал, на ответственном переломе российской истории еще и еще раз переосмыслить вечный вопрос об отношении правовой науки и практики.

Вспомним еще раз, что говорил И.А. Ильин в своей работе «О правосознании», эти мыли и сегодня являются актуальными для наших дней.

«Самое большее, о чем помышляет современный человек, - это о своих личных правах и привилегиях, а именно, как бы их закрепить за собой и расширить во все стороны…

Ныне мы переживаем эпоху, когда правопорядок становится повсюду непрочным и колеблется в самых основах своих; когда большие и малые государства стоят перед возможностью крушения и распада, а над миром носятся какие-то всеразлагающие дуновения угрожающие всей человеческой культуре. Это означает, что необходимо начать планомерную, систематическую борьбу за укрепление и очищение современного правосознания. Если эта борьба не начнется или не будет иметь успеха, тогда правосознание современного человечества станет жертвой окончательного разложения, а вместе с ним рухнет и вся современная мировая культура.

Современное человечество переживает кризис правосознания. Мировая история отмечает такой кризис не в первый раз, достаточно вспомнить хотя бы крушение древнего мира.

В XIX веке в Европе расцвела абстрактная и формальная юриспруденция, которая считалась только с положительным правом. 15

И как только попытались научно оформить этот зародыш социальной идеи, так сложилась "социалистическая" и "коммунистическая" доктрина. Словом, расцвету формальной юриспруденции соответствовало пренебреженное и разлагающееся правосознание.

Формула выродившегося и разложившегося правосознания была развернута марксистами сначала теоретически, а потом и в революционной практике. Она может быть выражена приблизительно так: "Государство есть относительное, условное равновесие равных человеческих индивидуумов, которые суть не что иное, как материальные существа, подлежащие количественному измерению и счислению. Государство есть не что иное, как хозяйственный механизм; строить его должна верхушка классовой, пролетарской, коммунистической партии - в порядке централизма, диктатуры и террора; этой партийной верхушке массы должны беспрекословно подчиняться.

Люди делятся по имущественному принципу на классы; эти классы должны бороться друг с другом на жизнь и на смерть за обладание земными благами….

Это состояние правосознания характеризуется следующими чертами:

1. Отрицание духа, духовной личности, духовной культуры, веры, семьи, родины и права как самостоятельных ценностей.

2. Сведение человеческой жизни к материальным процессам, материальным мерилам и материальному благополучию.

3. Неверие в силу личной свободы, инициативы и органического, творческого равновесия личной и общественной жизни.

4. Вера в силу механической покорности, диктаториального приказа и запрета, в силу вражды, классовой борьбы, революции, всеобщей бедности и всеобщего уравнения.

Такое "правосознание" есть правосознание только по видимости; на самом деле оно просто отрицает право как проявление духа и свободы и утверждает диктаториальный, механический произвол. Поэтому оно обозначает собою последнюю, низкую ступень в разложении правосознания. Дно достигнуто. Кризис развернулся. В дальнейшем возможны только два пути: всеобщее крушение права, государственности и духовной культуры или же возрождение, очищение и обновление правосознания». 16

1Мишина Л. Выбираем специальность в сфере юриспруденция.//Обучение и карьера. 2009. № 9(133). С.27

2 Альбов М.Н. Собр. соч. в 8 тт., Изд. Маркса, СПБ., 1906-1908.

3 Солженицын А.И. Двести лет вместе. Т.2.С.75.

4 Там же. С. 78.

5 Нерсесянц В.С. Юридическая энциклопедия. М., 2001. ИНСТИТУТ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА, РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК. С. 787- 788. Под. ред. Академика Б.Н. Топорнина.

6 См.: Курский Д.И. Избранные статьи и речи. Изд. 2., М.,1958.

7Стучка П.И. Курс советского гражданского права, т. 1-3, т., 1927-31. Т.1. С.76.

8 См.: Вышинский А.Я. Вопросы теории государства и права. М., 1949.

9 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. 5 изд., т. 39, с. 15.

10 См.: Афанасьев М.Н. Генезис и социальная сущность бюрократии в СССР. Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 1989; Он же. Бюрократия как социально-политический феномен // Вестник АН СССР. 1989. № 7. С. 63.

11 Юридическая энциклопедия. М., 2001. Институт государства и права, Российской Академии наук. С. 787- 788. Под. ред. Академика Б.Н. Топорнина.

12 Ленин В.И. Полн. Собр.соч.Т.37.С.245.

13 См.: Луковская Д.И.Введение в теорию права.,СПб.С.38.

14 Альбов А.П., Масленников Д.В. Русская философия права: философия веры и нравственности. Спб., 1997. С.13.

15 Т.е. установленным государством

16 Ильин И.А. Собр.соч. Т.1.М.С.217-223.

Альбов А.П. Юридическое образование в формировании правовой культуры общества // Научный электронный архив.
URL: (дата обращения: 19.02.2020).

ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА

Вышинский А.Я. Вопросы теории государства и права. М., 1949,

С. 8–11,16–19, 27– 28,39, 41, 50–52

[...] Бергбом, Гирке, Мейер, Гумплович; Еллинек, Иеринг, Антон Менгер, Краббэ, Дюги, Петражицкий, Кельзен, Карнер и т.д. и т.п. – каждый по-своему определяют право, не будучи в состоянии сделать ни шагу вперед, ни шагу дальше убогой идеалистической концепции, бьющейся в тисках отвлеченностей: «дух», «идея», «воля», «общая воля», «частная воля», «социальная солидарность», «социальная функция» и т.д. и т.п.

Все бессилие буржуазной правовой мысли особенно ярко выражается в полном банкротстве буржуазных ученых юристов в объяснении самого происхождения права.

Гегель говорит о праве как порождении духа, идеи.

«Почвой права является вообще духовное, и его ближайшим местом и исходным пунктом – воля, которая свободна, так что свобода составляет ее субстанцию и определение, и система права есть царство реализованной свободы, мир духа, порожденный им самим как некая вторая природа».

Право, по Гегелю, – «...вообще свобода как идея».

«Право есть нечто святое вообще, святое только потому, что оно есть наличное бытие абсолютного понятия, самосознательной свободы».

«Право есть, во-первых, непосредственное наличное бытие, которое дает себе свободу непосредственным способом:

а) Оно – владение, которое есть собственность; свобода здесь есть свобода абстрактной воли вообще или, именно поэтому, некоего единичного, относящегося лишь к себе лица.

б) Лицо, отличая себя от себя, относится к некоторому другому лицу, и оба притом обладают друг для друга наличным бытием именно лишь как собственники. Их в себе сущее тожество получает существование через переход собственности одного в собственность другого при наличии общей воли и сохранении права, – получает существование в договоре.

с) Воля, как (а) в своем соотношении с собою отличная не от другого лица (в), а внутри себя самой, есть она же; как особенная воля, отличная от себя и противоположная себе как в себе и для себя сущей,– неправда и преступление.

Вся последующая буржуазная наука права до сих пор топчется на этом гегелевском ничего не говорящем определении, ни на шаг не подвинувшись вперед.

В русской дореволюционной юридической литературе господствовали те же абсолютно ненаучные взгляды, что и в западноевропейской буржуазной теории.

Достаточно указать на таких юристов старой России, как Чичерин, Градовский, Коркунов, Петражицкий. Вместо определения понятия права Коркунов говорил о разграничении интересов, как основной задаче права, стирая грань между правом и нравственностью.

Петражицкий считает природу права непознаваемой. Природа права, говорит он в своей «Теории права и государства», сбивает юристов на ложный путь, не допускает познания себя...

Тем не менее ключ к познанию права Петражицкий упорно ищет и находит в... психологии. По Петражицкому, право – это психическое переживание, сознание, эмоции.

«Под правом в смысле особого класса реальных феноменов следует разуметь, – пишет Петражицкий, – те этические переживания, эмоции которых имеют атрибутивный характер».

Право Петражицкого – это «интуитивное право», а интуитивных прав столько, сколько индивидов.

Едва ли нужно было бы останавливаться на этой теории, если бы с ней не была связана целая полоса в истории права послеоктябрьского периода, полоса грубых извращений и антинаучных упражнений квазимарксистских юристов, угрожавших затопить своими идеалистическими, психологическими и всякими иными «теориями» и «теорийками» науку советского права.

В этой связи нельзя не упомянуть имя проф. М. А. Рейснера.

Проф. Рейснер в своих работах по праву грубо извратил марксизм, бесцеремонно подменив его махизмом.

Не Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, а Мах, Авенариус и Богданов являются в действительности учителями Рейснера, хотя Рейснер и старается тщательно скрыть это обстоятельство, выдавая свою эклектическую похлебку за настоящий марксизм.

Свою заслугу в области теории права проф. Рейснер видит в том, что он учение Петражицкого об интуитивном праве «...переработал в том смысле, что поставил его на марксистское основание» ...благодаря чему интуитивное право превратилось в «...самое настоящее классовое право...».

Однако это превращение интуитивного, идеалистического права в «классовое» право пролетариата, как это понимает проф. Рейснер, существует лишь в сознании самого проф. Рейснера.

В исторической же действительности такого «превращения», когда идеализм опирался бы на марксистское основание, никогда не происходило без того, чтобы само это основание не было полезностью разрушено.

Так произошло и в данном случае.

Вследствие такой, в корне ошибочной, прямо противоречащей марксизму-ленинизму точки зрения на сущность права, Рейснер мог утверждать, что основой нашего правопорядка со всеми его особенностями и классовым принципом послужили «декрет о суде» (№ 1) и обращение победившего в Октябре 1917 г. пролетариата к «интуитивному праву».

Невольно вспоминаются следующие слова Маркса: «...общество покоится не на законе. Это – фантазия юристов. Наоборот, закон, в противоположность произволу отдельного индивидуума, должен покоиться на обществе, он должен быть выражением его общих, вытекающих из данного материального способа производства интересов и потребностей».

Для Рейснера не существует реальных правовых явлений, как явлений опосредствования общественных отношений. Источником права для Рейснера являются не производственные отношения, а психика, ощущение, эмоции, идеи.

Почти 80 лет назад в предисловии «К критике политической экономии» Маркс писал, что «...правовые отношения, как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого всеобщего развития человеческого духа; наоборот, они коренятся в материальных условиях жизни, совокупность которых Гегель, по примеру англичан и французов XVIII столетия, объединил под названием «гражданского общества», а анатомию гражданского общества надо искать в политической экономии».

По Марксу, правовые отношения, а следовательно, и право коренятся в материальных условиях жизни и не могут быть ни выведены, ни поняты из самих себя, из «общего развития человеческого духа».

По Рейснеру, право – функция психики – и может быть понято лишь из самого себя и человеческой психики, как его основы.

Рейснер поэтому приходил к утверждению, что высшим критерием права является справедливость, понимаемая как самодовлеющая, априорная категория, обладающая всеобщим характером, который позволяет делать ее исходным пунктом для абсолютных категорических суждений.

Исходя из этих порочных теоретических положений, пересказывающих грубо идеалистические, антинаучные «истины» Маха, Авенариуса, Богданова, Фрейда, проф. Рейснер конструировал свое ««классовое право» как право различных классов, как компромисс из идеологических обрывков различных классовых идей, как «пеструю ткань, которая создана на основе правовых требований и воззрений самых различных общественных классов».

Рейснер прямо возражает против марксистского понимания права, как права господствующего класса, доказывая, что наряду с правом господствующего класса существует и право подвластного и угнетенного класса.

Рейснер противопоставляет позитивному, государственному праву право этих, других классов, имеющих якобы свое raison d " etre в классовом обществе.

Реакционный характер правовой теории Рейснера виден из его грубо антимарксистского, антиленинского понимания советского права. Не будучи в состоянии, в силу порочности своей исходной точки зрения, объяснить соотношение между правом Советского государства и диктатурой пролетариата, как особой государственной формой господства пролетариата, Рейснер ищет какую-то «социальную сторону» в определении права, которая клала бы какое-то различие между правом и государственным принуждением, между правом и властью.

Не находя такого различия, Рейснер сомневается в необходимости права там, где имеется совершенно определенная и ясная формула диктатуры.

«...Зачем, – пишет Рейснер, – правовая регулировка, раз мы имеем твердо осознанный классовый интерес и надлежащие технические способы для его осуществления».

Рейснер говорит: «...Мы остаемся по-прежнему в полном недоумении: мы так и не знаем, нужно ли нам право, в какой степени оно нам нужно, и можно ли мириться с тем, что мы почему-то пролетарскую диктатуру и классовый интерес перекрашиваем в какие-то загадочные правовые образы и формы».

В чем причина этого «недоумения», как не в забвении основ марксизма-ленинизма?

Об этом забвении, об этом грубом извращении марксизма-ленинизма свидетельствует самая постановка Рейснером этого вопроса, который можно формулировать как вопрос о совместимости права и диктатуры в пролетарском государстве. Диктатура пролетариата не только не исключает правового регулирования общественных отношений, но неизбежно его предполагает.

Право выражает собой известное состояние неравенства в общественных отношениях людей.

Право при диктатуре пролетариата представляет собой определенный способ контроля со стороны общества, т.е. господствующего в обществе класса, над мерой труда и мерой потребления. [...]

[...] Рейснеризм – одна из разновидностей этого оппортунизма, буржуазного опошления марксизма, фрейдистско-махистского искажения марксизма.

Ряд принципиальных отступлений от марксистского взгляда на право мы находим и у П. И. Стучка.

В работах П.И. Стучка ряд серьезных ошибок и антимарксистских, антиленинских положений, дающих извращенное представление о существе и значении советского права в эпоху социализма.

К таким ошибкам надо отнести раньше всего определение П.И. Стучка самого понятия права.

Стучка определял право, как «...систему (или порядок) общественных отношений, соответствующую интересам господствующего класса и охраняемую организованною силою его (т.е. этого класса)».

Впоследствии П. И. Стучка вместо «системы» говорил о праве как «форме организации общественных отношений, т.е. отношений производства и обмена».

В своей статье «Заметки о классовой теории права» П. И. Стучка утверждал, что Маркс «...говорит об «отношениях производства» или, выражаясь по-юридически, отношениях собственности». Стучка доказывал, что юридические и правовые отношения это и есть производственные отношения, и что, следовательно, право и есть форма этих отношений. Но Стучка пользуется неправильным переводом цитируемого им места из предисловия «К критике политической экономии» или сам неправильно переводит немецкий текст.

П.И. Стучка выражение Маркса – «order was nur ein juristischer Ausdruk dafur ist » переводит словами: «или, выражаясь по-юридически», тогда как эти слова надлежит перевести так: «...или – что является только юридическим выражением этого...».

Разница очевидная. Разница, устраняющая всякую возможность толковать известные указания К. Маркса и Ф. Энгельса так, что правовые отношения якобы и есть производственные отношения или, что еще менее правильно, система общественных, и именно производственных отношений.

Такое понимание права явно противоречит марксизму, согласно которому право есть возведенная в закон воля господствующего класса, согласно которому право есть одна из надстроек над совокупностью производственных отношений, образующих экономическую структуру общества». [...]

[...] Пашуканис со своей книжкой «Общая теория права и марксизм», Волков – с «Уголовной рефлексологией», Гинцбург – с «Курсом советского хозяйственного права», Крыленко – с антимарксистскими брошюрками по уголовному праву, Берманы и До-ценко со своими «теорийками» отмирания права и т.д. и т.п. – каждый в своей области сделали Аемало для того, чтобы извратить великое учение Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина, чтобы путем этих извращений замутить чистый источник великой, подлинно научной мысли.

Вот несколько примеров того, как различные лжеученые извращали марксистско-ленинские взгляды на содержание и природу советского права и задачи советской законности.

Разоблаченный ныне вредитель Пашуканис «доказывал», что «законодательные и административные акты, превращаясь в оперативные задания, сохраняют лишь очень слабую примесь элементов юридических, т.е. формальных».

Другой вредитель – Челяпов – писал: «В законодательстве пролетарского государства стирается всякая принципиальная грань между законом, с одной стороны, и прочими актами государственного управления – с другой».

Гурвич Г. С. отрицал значение советского законодательства, доказывая, что «...не в нем сейчас главное дело», что нам нужно не законодательство, а другое: «хорошее и дешевое управление, умный и честный чиновник, толковый администратор, орудующий хорошо пригнанной, уместной, твердой и точной административной нормой – вот это нужно стране».

Кобалевский писал, что «интересы отдельных граждан в советском государстве отходят на второй план, а на первый выступает переустройство общества на новых социально-экономических основах».

«...Деятельность администрации по охране общественного порядка и спокойствия характеризуется тем, что она не преследует цели оказания положительной услуги конкретным лицам, а сводится в основном к ограничению естественной свободы индивида в интересах ограждения существующего в стране порядка мерами административного принуждения».

Ему вторил «административист» А. Ф. Евтихеев, договорившийся до прямых антисоветских поклепов и контрреволюционной клеветы на советский строй: этот «профессор» осмелился утверждать, что «права личности в советских республиках занимают сугубо подчиненное положение к правам коллектива».

«Область усмотрения в советском праве действительно очень велика». [...]

[...] Что же такое право с точки зрения марксистского учения?

«...Ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса»,– читаем мы в «Коммунистическом Манифесте» слова, обращенные к буржуазии и определяющие марксистское понимание права.

Право, или правовая надстройка, могут или должны быть объяснены в последнем счете из экономической структуры общества, из его производственных отношений.

«Вот этот Code penal , который я держу в руке, не Создал современного буржуазного общества. Напротив, буржуазное общество, возникшее в XVIII веке и продолжавшее развиваться в XIX , находит в этом кодексе только свое правовое выражение. Как только он перестанет соответствовать общественным отношениям, он превратится в простую пачку бумаги».

В этом указании Маркса содержится также признание неизбежности развития права, которое, однако, не имеет собственной истории, но история развития которого органически связана с развитием «гражданского общества», т.е. тех общественных и, в первую очередь, производственных отношений, из которых и на почве которых вырастает право, вся правовая, как и вообще политическая надстройка.

Именно поэтому право не может быть выше уровня экономики дачного общества, как, впрочем, не может быть и ниже этого уровня. Оно должно соответствовать ему или быть внутренне с ним согласованным (Письмо Энгельса к Конраду Шмидту от 27 ноября 1890 г.).

Это обстоятельство исключает такое представление о развитии права, которое исходит из возможности механического перенесения правовых понятий и правовых институтов из одной экономической эпохи в другую.

С этой точки зрения легко разоблачается антимарксистская лженаучная «теория» вредителей Пашуканиса, Крыленко и др., объявлявших советское право просто реципированным буржуазным правом.

Порочность и лженаучность подобного рода «теоретических» построений объясняется извращением основных принципов марксистской теории права.

Когда, например, Пашуканис говорит о двух эпохах кульминационного развития общих правовых понятий – о Риме с его системой частного права и о XVII – XVIII веках в Европе с универсализмом буржуазной правовой формы, и из анализа именно этих форм думает найти точное и исчерпывающее определение права, он сходит с исторической почвы и извращает марксизм, который учит, что каждой экономической эпохе классового общества соответствует свое право и что исчерпывающее понимание права надо искать и находить не в анализе права, хотя бы и пребывающего в самой развитой форме, а в анализе общественных и производственных отношений, породивших данную форму права.

Вот почему грубым извращением учения Маркса о праве является утверждение пашуканисов, берманов и прочих, иже с ними, о том; что якобы при переходе к коммунизму дело в отношении права идет не о переходе к новым формам права, но об отмирании юридической формы вообще.

Вредный антимарксистский характер этого тезиса чреват серьезными практическими последствиями: отсюда прямой путь к нигилистическому отношению к советскому праву, как праву буржуазному; к ослаблению правовых институтов, обреченных якобы на немедленное отмирание; к прямому разоружению пролетариата, к тому, чтобы выбить из его рук одно из наиболее острых и мощных оружий борьбы с врагами социализма.

Марксизм учит необходимости использовать право в качестве одного из средств борьбы за социализм, одного из средств переделки человеческого общества на социалистических основах.

В Советском государстве право целиком и полностью направлено против эксплуатации и эксплуататоров. Советское право – право социалистического государства рабочих и крестьян. Это – социалистическое право, призванное служить задачам борьбы с врагами социализма и делу построения социалистического общества. Свои задачи советское право, как право социалистическое, осуществляет с первого момента своего возникновения. Право – совокупность правил человеческого поведения, установленных государственной властью, как властью господствующего в обществе класса, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью и осуществляемых в принудительном порядке при помощи государственного аппарата, в целях охраны, закрепления и развития, общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу.

Советское право осуществляет охрану, служит закреплению и развитию общественных отношений и порядков, выгодных и угодных трудящемуся народу, рабочим, крестьянам, трудящейся интеллигенции Советской Страны.

Марксизм учит, что пролетариату государство необходимо и для подавления эксплуататоров и для руководства громадной массой населения в деле налаживания социалистического хозяйства. Здесь исключительная роль выпадает на долю таких государственных органов как суд, деятельность которого органически связана с правовыми институтами, правилами, нормами, законами, правовыми обычаями, правовыми взглядами, правом в целом. [...]

[...] По поводу этих разоблачений Ленина Бухарин до 1925 г. молчал и только в 1925 г., спустя год после смерти Ленина, напечатал при содействии Пашуканиса в сборнике «Революция права» статью «К теории империалистического государства», ту самую статью, которую в свое время не принял к печатанию Ленин (редакцией «Сборник социал-демократа»). В примечании к этой статье Бухарин осмелился заявить, что в споре о государстве был прав не Ленин, а он.

«Позиция Бухарина, изложенная в его статье в «Интернационале молодежи», есть позиция отрицания государства в период, переходный от капитализма к социализму», – писал товарищ Сталин по поводу грубейших извращений марксизма предателем Бухариным. Бухарин протаскивал анархическую теорию «взрыва» государства вместо марксистской теории «слома», «разбития» буржуазно-государственной машины.

Так в 1929 г. товарищ Сталин разоблачал антимарксистскую, контрреволюционную бухаринскую, теорию «взрыва» государства.

Извращая марксистское учение о государстве, Бухарин в «Экономике переходного периода» рисовал схему отмирания государства после победы пролетарской революции в таком виде: «Внешне принудительные нормировки начнут отмирать: сперва отомрет армия и флот, как орудие наиболее острого внешнего принуждения; потом система карательных и репрессивных органов; далее – принудительный характер труда и проч....».

Ленин уничтожающе высмеял эту «схему», сделав к ней следующее замечание: «Не наоборот ли: сначала «далее», затем «потом» и наконец «сперва»?».

В свете материалов, вскрытых процессом антисоветского право-троцкистского блока, бухаринская схема отмирания государства после победы социалистической революции приобретает особо зловещий смысл, наталкивая на мысль о совершенно сознательном провокационном, предательском характере этой «теории». Не думал ли Бухарин пропагандой подобного рода взглядов облегчить врагу достижение его преступных целей, открыть врагу ворота в нашу страну, как это собирался осуществить Бухарин вместе с Троцким и левыми эсерами в период Брестских переговоров?

После победы социалистической революции перед пролетариатом и трудящимися массами в целом стоит задача максимального укрепления своего Советского государства. Подводя итоги первой пятилетки (1933). товарищ Сталин предупреждал против всякого благодушия в этом вопросе, против непонимания Необходимости работать на дальнейшее и еще большее укрепление Советского государства. Товарищ Сталин напоминал, что «...рост мощи Советского государства будет усиливать сопротивление последних остатков умирающих классов».

«Именно потому, – говорил товарищ Сталин, – что они умирают и доживают последние дни, они будут переходить от одних форм наскоков к другим, более резким формам наскоков, апеллируя к отсталым слоям населения и мобилизуя их против Советской власти. Нет такой пакости и клеветы, которых эти бывшие люди не возвели бы на Советскую власть и вокруг которых не попытались бы мобилизовать отсталые элементы. На этой почве могут ожить и зашевелиться разбитые группы старых контрреволюционных партий эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов центра и окраин, могут ожить и зашевелиться осколки контрреволюционных оппозиционных элементов из троцкистов и правых уклонистов. Это, конечно, не страшно. Но все это надо иметь в виду, если мы хотим покончить с этими элементами быстро и без особых жертв».

Товарищ Сталин разоблачил весь вред неправильного понимания тезиса об уничтожении классов, о создании бесклассового общества и отмирания государства, как оправдание контрреволюционной теории потухания классовой борьбы и ослабления классовой власти. О людях, так рассуждающих, товарищ Сталин говорил как о перерожденцах, либо двурушниках, которых нужно гнать вон из партии.

«Уничтожение классов достигается не путем потухания классовой борьбы, а путем ее усиления. Отмирание государства придет не через ослабление государственной власти, а через ее максимальное усиление, необходимое для того, чтобы добить остатки умирающих классов и организовать оборону против капиталистического окружения, которое далеко еще не уничтожено и не скоро еще будет уничтожено».

Советской науке права не мало досталось от вредителей и предателей, монополизировавших одно время в своих руках теоретическую разработку советского права. Вред, нанесенный науке советского права этими людьми, чувствуется еще и сейчас. Заново приходится разрабатывать, очищая от антимарксистского и антиленинского хлама и мерзости, работы прошлого времени, посвященные различным отраслям правоведения – от общей теории и философии права до уголовного права, гражданского права, судебного права. Эта работа уже идет на основе великого учения основоположников марксизма – Маркса и Энгельса и гениальных продолжателей их дела – Ленина и Сталина. Только на этой основе могут быть правильно решены задачи правовой науки, может получить достойное нашей великой социалистической эпохи завершение работа в области советского социалистического права. [...]

Печатается по: Хропанюк В. Н. Теория государства и права . Хрестоматия. Учебное пособие. – М., 1998, – 944 с. (Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается начало текста на следующей странице печатного оригинала данного издания)