Коллизионное право большинства государств позволяет сторо­нам гражданско-правового договора, осложненного иностранным элементом, в том числе и сторонам международного коммерче­ского договора, подчинить его избранному ими компетентному правопорядку. Стороны вправе договориться о применении к их договорным обязательствам права какого-либо государства.

Право сторон на выбор является выражением общепризнан­ного положения об «автономии воли » сторон.

Автономия воли (lex voluntatis) понимает­ся как возможность для сторон установить по своему усмотрению содержание договора, его условия, разумеется, в пределах, уста­новленных правом.

Эта возможность распространяется и на вы­бор применимого права, если договор осложнен иностранным элементом. В последнем варианте «автономия воли » выступает в качестве формулы прикрепления (коллизионного принципа), которая занимает главенствующие позиции в договорных обяза­тельствах.

«Автономия воли» как способ выбора права, компетентного регулировать договорные обязательства, закреплен и в международных договорах, заключенных с участием России в рамках СНГ.

Так, в Соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, 1992 г. установлено, что права и обязанности сторон по сделке определя­ются по законодательству места совершения, если иное не уста­новлено соглашением сторон (п. «е» ст. 11). Точно такое же пра­вило закреплено и в Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. в ст. 41.

На первый взгляд может показаться, что государства принципу «автономии воли» придают второстепенное значение, указывая, что права и обязанности должны определяться по пра­ву страны, где заключена сделка. Однако главный смысловой ак­цент лежит на второй части коллизионной привязки: «если иное не установлено соглашением сторон» . Именно это правило явля­ется генеральной привязкой, имеющей приоритетное, преимуще­ственное применение. Прежде всего стороны могут своим согла­шением выбрать право, которое будет регулировать их обязатель­ство. Причем, как следует из двух международных договоров, стороны могут выбрать право любого государства, без каких-либо ограничений, в том числе и за пределами государств - участни­ков СНГ. И только тогда, когда стороны в своем соглашении не указали на применимое право, будет применяться право места заключения сделки.

«Автономии воли» посвящена отдельная ст. 1210 ГК РФ. В данной статье не только предусмотрен принцип автономии воли в каче­стве основного способа выбора права, компетентного регулиро­вать договорные обязательства, но и установлены правила его применения.

Соглашение сторон о применимом праве возможно в двух вариантах:

1. оговорка о применимом праве, вклю­ченная в текст самого договора, или
2. отдельное соглашение о применимом праве.

Подробнее

Такое соглашение может быть в виде от­дельного документа, подписанного сторонами и предназначенного для одного договора или для группы договоров, или оно может быть включено в какой-либо документ, носящий общий характер (например, «Общие условия экспорта»), но при условии, что в договоре есть ссылка на такой документ.

Одним из часто возникающих в практике является вопрос о форме выражения воли сторон . Стороны могут либо в самом договоре, либо в отдельном документе предусмотреть подчинение своих обязательств праву определенного государства. В таком слу­чае говорят о прямо выраженной воле сторон - expresiss verbis.

Однако выбор права не является обязанностью сторон (в ст. 1210 подчеркнуто, что стороны договора могут выбрать пра­во), и на практике они этим правом часто не пользуются. В та­ком случае законы многих государств и международные договоры предусматривают возможность использовать «молчаливо выражен­ную» волю сторон, т. е. когда из содержания сделки, из обстоя­тельств, сопутствующих ее совершению, следует, что стороны имели в виду подчинить свое обязательство праву какого-либо государства. Важно подчеркнуть, что применение молчаливо вы­раженной воли сторон возможно только тогда, когда нет сомне­ний в ее содержании. На это указывают различные правовые акты, например:

• «указание должно быть прямо выражено или недвусмысленно вытекать из положений до­говора» (ст. 2 Гаагской конвенции 1955 г.);
• соглашение о выборе права «должно быть явно выражено или прямо вытекать из усло­вий договора и поведения сторон, рассматриваемых в совокупно­сти» (ст. 7 Гаагской конвенции 1986 г., на 22 января 2016 г. не вступила в силу) и др.

Сложившаяся практика как нашей страны, так и мировая за­креплена в ст. 1210 ГК РФ, п. 2 которой установил:

• «Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела».

Слово, «опреде­ленно» подчеркивает, что обращение к молчаливо выраженной воле сторон возможно только тогда, когда нет сомнений в воле­изъявлении.

Например, сделка подписана в Москве, а в тексте указано, что место ее совершения - Киев; в сделке указано, что споры будут рассматриваться в Киеве; в отдельных статьях сделки могут быть указания на украинское право; в материалах, сопутст­вующих заключению сделки, есть экспертное заключение по ук­раинскому праву и т. д. Все это может свидетельствовать о наме­рении сторон подчинить свое обязательство украинскому праву.

Значительный и практически важный круг вопросов связан с пределами выражения воли сторон .

Аспек­ты пределов выражения воли сторон:

1) пространственные пределы;

Вопрос о пространствен­ных пределах сводится к следующему: могут ли стороны выбрать в качестве применимого права право любого государства, т. е. без ограничений, либо их выбор ограничен кругом определенных го­сударств, с которыми договор имеет какую-либо связь. Законы большинства государств, а также международные договоры, уни­фицирующие коллизионное регулирование договорных обяза­тельств, пространственно не ограничивают волю сторон. Из текста приведенного выше п. 1 ст. 1210 ГК РФ следует, что стороны могут выбрать в качестве применимого право любого государства. Немно­гие государства ограничивают право выбора кругом государств, с которыми сделка имеет фактическую связь (например, согласно ст. 25 польского Закона о международном частном праве 1965 г. стороны могут выбрать право, с которым обязательство «взаимо­связано»).

2) временные пределы;

Временные пределы связаны с периодом, когда стороны могут выбрать право. Как уже указывалось, стороны могут выбрать пра­во при заключении договора или «в последующем» (п. 1 ст. 1210). «В последующем» можно понимать как в любое время после за­ключения договора, в том числе и при обращении в суд в случае возникновения спора. Однако здесь возникает весьма важный во­прос об обратной силе волеизъявления сторон. Выбор права по­сле заключения договора почти не ограничен во времени, и этот период может быть достаточно длительным. За истекшее время какие-то обязательства могут быть уже выполнены, с этой целью могут быть привлечены третьи лица, что делает актуальным во­прос об обратной силе такого выбора. В законе он реша­ется в соответствии с распространенной в мире практикой (п. 3 ст. 1210):

1. такой выбор имеет обратную силу и считает­ся действительным с момента заключения договора;
2. при этом не должны ущемляться права третьих лиц.

3) пределы, связанные с содержанием обязательств.

Основные ограничения автономии воли, обусловленные содержанием договорных обязательств

Основные ограничения автономии воли обусловлены содержа­нием договорных обязательств.

Ограничения автономии воли, связанные с содержанием обязательственного статута

Связаны с определенным кругом вопросов, на которые распространяется избранное сторонами право:

1. избранное сторонами право не должно применяться, если его применение приведет к послед­ствиям, несовместимым с публич­ным порядком государства.
2. право подлежит применению для договора в целом, или для отдельных его частей.

Рас­смотренная выше сфера действия права, подлежащего примене­нию к договорным обязательствам, распространяется и на тот случай, когда применимое право выбирается соглашением сторон, что прямо указано в ст. 1215 : в перечне статей, к которым данное правило должно применяться, есть и регулирующая автономию воли ст. 1210 . Однако, устанавливая принцип выбора права согла­шением сторон, п. 1 ст. 1210 также содержит указания на некото­рые вопросы, которые должны решаться правом, избранным сто­ронами. Учитывая, что ст. 1215 не устанавливает исчерпывающего круга вопросов, входящих в обязательственный статут (перечень вопросов сопровождается словосочетанием «в частности»), и с учетом по­ложений п. 1 ст. 1210 избранное сторонами право распространя­ется на следующие вопросы:

• толкование договора,
• права и обя­занности сторон договора,
• исполнение договора,
• последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора,
• прекра­щение договора,
• последствия недействительности договора,
• возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав треть­их лиц.

Следовательно, если при уступке права собственности на движимое имущество последнее обременено притязаниями треть­их лиц (например, права залогодержателя), то избранное сторона­ми право не может отрицательно сказаться на таких правах , даже если по избранному праву они вообще не могли возникнуть. В любом случае по избранному праву не рассматриваются форма договора, право- и дееспособность сторон и любые другие допол­нительные вопросы.

Избранное право распространяется также на исковую давность, так как по ст. 1208 исковая давность определяется по праву стра­ны, подлежащему применению к соответствующему отношению . Это правило является выражением известного коллизионного принципа lex causae: если обязательственное правоотношение под­чинено в соответствии с соглашением сторон шведскому праву, то шведское право будет компетентно отвечать на все вопросы, свя­занные с исковой давностью.

Ограничения автономии воли, связанные с распространением действующего права на всё обязательство или его часть

Следующее возможное ограничение автономии воли, связан­ное с содержанием договорного обязательства, сводится к тому, должно ли распространяться избранное сторонами право на все договорное обязательство в целом, или стороны вправе подчинить избранному праву по своему усмотрению отдельный вопрос из договорного обязательства или группу вопросов .

Отсюда следует дополнительный вопрос: должно ли договорное обязательство быть подчиненно только праву одного государства или разные элементы договорного обязательства могут быть по соглашению сторон подчинены праву разных государств (например, права и обязанности сторон будут определяться российским правом, а последствия неисполнения договора будут рассматриваться по английскому праву)?

ГК РФ однозначно устанавливает, что сторо­ны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210). Что касается дополнительной ситуации, когда к одному договору может быть применено право разных государств, то она в законодательстве прямо не рассматривается. Однако такая си­туация является неизбежным следствием права сторон выбрать применимое право для отдельных частей договора. Таким обра­зом, предоставляя сторонам возможность выбрать право разных государств для разных частей договора, закон обеспечивает более полное и свободное волеизъявление сторон, что должно привести к более взвешенному, адекватному и справедливому для обеих сторон регулированию, но, с другой стороны, это усложняет пра­воприменительный процесс, так как при одновременном приме­нении права разных государств возникает трудно решаемая про­блема их сопоставимости, адаптации друг к другу.

Ограничения автономии воли, связанные с оговоркой о публичном порядке

Последнее ограничение автономии воли возникает при выбо­ре права иностранного государства . Такое ограничение связано с общепринятым институтом международного частного пра­ва - оговоркой о публичном порядке.

Избранное сторонами право не должно применяться, если его применение приведет к послед­ствиям, несовместимым с российским правопорядком (публич­ным порядком).

Закрепление в разд. VI ГК нового института им­перативных норм, который наряду с оговоркой о публичном по­рядке устанавливает пределы применения иностранного права, также будет ограничивать применение избранного сторонами пра­ва. В соответствии со ст. 1192 применение избранного сторонами иностранного права не должно затрагивать действие определен­ных императивных норм российского законодательства

1. либо в силу указания об этом в самих нормах,
2. либо в силу их особого значения, в том числе для обеспечения прав и охраняемых зако­ном интересов участников гражданского оборота.

Ограничения в применении иностранного права, избранного соглашением сторон в сфере договорных обязательств, с помо­щью оговорки о публичном порядке и института императивных норм является проявлением общего ограничения применения иностранного права независимо от того, избрано ли право согла­шением сторон или с помощью других коллизионных норм, и независимо от того, о какой сфере гражданско-правовых отно­шений международного характера идет речь. Вместе с тем ГК предусмотрел специальное ограничение автономии воли сторон договора с помощью института императивных норм. Избранное сторонами право ограничивается обязательным применением им­перативных норм права другого государства, с которым договор реально связан.

Это ограничение предусмотрено п. 5 ст. 1210: «Если в момент выбора сторонами договора подлежащего применению права все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства связаны только с одной страной, выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства». На что следует обратить внимание при применении данного положения:

• из всей совокупности обстоятельств дела следует, что договор реально связан только с одной страной, а стороны выбрали другое право;
• такого рода обстоятельства должны существовать на момент выбора права, что предполагает знание сторон о существовании этих обстоятельств;
• при наличии таких обстоятельств выбор права сторонами не может затрагивать действие императивных норм права, с которым связаны обязательства по договору.

Таким образом, реальная связь договора с правом одной стра­ны не лишает стороны возможности выбрать право любого друго­го государства , даже если договор с ним вообще не связан. Но наряду с избранным правом должны быть применены императив­ные нормы государства, с которым договор реально связан.

ВВЕДЕНИЕ

Каждый договор, заключаемый сторонами, имеет самостоятельное юридическое значение. Содержание сделки, определение прав и обязанностей сторон устанавливается по соглашению между сторонами. Однако в любом договоре, и прежде всего во внешнеэкономическом, невозможно урегулировать все вопросы, предусмотреть все ситуации, которые могут возникнуть в будущем в ходе исполнения договора. Поэтому нужно знать, какие правовые нормы, содержащиеся в международных конвенциях, внутреннем законодательстве, торговые обычаи могут быть применены к конкретному договору сторон.

Законодательство большинства государств позволяет сторонам договора самим избрать право, подлежащее применению к их договорным обязательствам. Под автономией воли в международном частном праве принято понимать предоставленную субъектам права возможность самостоятельно определять право, применимое к возникающим в процессе их деятельности частноправовым отношениям. Речь, таким образом, идет не обо всех случаях, когда воля субъектов тем или иным образом влияет на определение применимого права, а лишь о тех из них, в которых воля является основным фактором определения применимого права.

Целью настоящей работы является изучение автономии воли в международном праве.

Для достижения заданной цели в работы поставлены следующие задачи:

провести исторический анализ возникновения и развития принципа автономии воли в международном праве;

показать варианты применения принципа автономии воли в международном праве.

В заключении придем к некоторым выводам по работе.

1. ЗАРОЖДЕНИЕ ПОНЯТИЯ АВТОНОМИИ ВОЛИ В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ

Доктрина автономии воли была разработана французским коллизионистом Ш. Дюмулен. В широко известном фрагменте Дюмулен определяет применимое право в следующем случае. Супругами был установлен режим общности имущества. Соответствующий договор был заключен в области, праву которой институт общности имущества супругов был известен, между тем часть недвижимого имущества, которая была приобретена после того, как режим общности был установлен, находилась в области, в которой этот институт не был легализован. После смерти одного из супругов его наследники оспорили тот факт, что переживший супруг является собственником недвижимости, расположенной в той области, где не был известен институт общности имущества супругов, поскольку статут, касающийся недвижимости, является реальным статутом.

При решении этого вопроса Дюмулен исходит из того, что имущественные отношения супругов определяются по праву местонахождения принадлежащей им недвижимости, поскольку иное решение не вытекает из договора. Однако само фактическое обладание всем принадлежавшим имуществом в месте жительства супругов должно рассматриваться как согласованное намерение подчинить все без исключения недвижимое имущество (независимо от его места нахождения) режиму общности. «Основной заботой Дюмулена в этом деле было устранение компетенции местных законов, регулирующих имущественный режим супругов в зависимости от места нахождения соответствующей недвижимости. Воля сторон служила, таким образом, только своеобразным «мостиком», позволяющим устранить территориализм в вопросе имущественных отношений супругов в пользу расширения компетенции личного статута супругов. Однако для того, чтобы обосновать эту трансформацию, необходимо было облачить закон в одежды договора. Закон домициля супругов подлежит применению не как выражение государственного суверенитета, а как совокупность содержащихся в договоре частноправовых норм».

Оценивая теорию Дюмулена, необходимо учитывать целый ряд обстоятельств.

Первое. Как уже отмечалось выше, основной целью французского правоведа было отнюдь не подчинение вопроса о применимом к некоторым частноправовым отношениям праве воле субъектов этих отношений, а максимальное ослабление сферы применения строго территориальных реальных статутов как проявление феодальной архаики. Но для решения этой задачи было использовано обоснование, базирующееся на воле соответствующих субъектов. При этом принципиальная новизна предложенного решения заключается в том, что воля здесь обосновывает не какую-либо привязку, как это уже имело место в построениях предшественников Дюмулена, а непосредственно определяет применимое право. Дюмулен в данном случае прибегает к конструкции договора, заключенного конклюдентными действиями сторон. То есть утверждается, что стороны выразили свою волю относительно права, подлежащего применению, в фактическом поведении либо эту волю выводили из анализа различных ожиданий сторон.

Очевидно, что в большинстве случаев «дедуцировать» волю из соответствующего поведения практически невозможно, а в ряде случаев оценка вообще основана на абстрактных критериях, дающих возможность определить, какова должна была быть воля разумных субъектов в соответствующих случаях, а не какой действительно была эта воля (если она вообще была). Между тем какой бы точки зрения ни придерживаться в вопросе о роли юридически значимой воли в понятии сделки, очевидно, что с классических позиций довольно сложно обосновать заключение сделки соображением, согласно которому стороны «разумно» должны были бы ее заключить. Однако только такое чрезмерно широкое понятие «молчаливого» соглашения позволяет Дюмулену использовать категорию договора. Надо отметить, что отделение случаев, когда в конклюдентных действиях действительно содержится воля, направленная на определенный эффект, от случаев, где такая воля отсутствует, и поныне является весьма острой проблемой. Для юридической техники XVI - XVII вв. это было совершенно непосильной задачей.

С другой стороны, независимо от несовершенства техники (что, видимо, только и позволило Дюмулену обосновать защищаемый тезис) именно воле была придана способность определять применимое право. Из того обстоятельства, что воля сторон во многих, даже в большинстве случаев носит фиктивный характер, не вытекает, что эта воля не может быть выражена действительно. Коль скоро признана возможность конклюдентного консенсуса, очевидно, тем самым признана и возможность заключения соответствующего договора expressisverbis. Более того, признание за волей способности определять применимое право означает, что воля превращается в самостоятельный, даже самодостаточный фактор правообразования, в силу чего она лишается той служебной роли, для выполнения которой она использовалась (борьба с территориализмом). Это, кстати, продемонстрировал и сам Дюмулен.

Второе важное обстоятельство, на которое следует обратить внимание, это уже упомянутая«контрактуализация» применимого права. Для понимания этого обстоятельства необходимо иметь в виду тот историко-юридический фон, на котором формировались взгляды Дюмулена, а именно отсутствие в рамках теории статутов понятия коллизионной нормы и определение сферы действия нормы материального права в пространстве исходя из содержания самой нормы. Сторонники теории статутов, как заметил германский исследователь К. Шуриг, вместо того, чтобы оценить проблему формулы прикрепления, пытались определить «природу» соответствующего статута и следовать ей в вопросе о сфере действия статута в пространстве.

Учитывая это обстоятельство, также и в случае, когда решающим фактором, определяющим применение права, является воля, эта воля выделяется из самого материально-правового отношения, для которого решается вопрос о применимом праве. Если к этому добавить сделанный выше вывод о фингированном в большинстве случаев характере выбора применимого права, то становится очевидным, что воля, направленная на определение применимого права, имела материально-правовой, а не коллизионный характер.

Наконец, третье обстоятельство касается объема возникающих у субъектов возможностей самостоятельно определять применимое право. Немецкий исследователь Ф. Гамильшег выразил сомнение в том, что Дюмулен сформулировал понятие автономии воли в собственном смысле слова: «Действительная свобода выбора может быть обеспечена лишь в том случае, если она устраняет императивные нормы местного права... можно, однако, с уверенностью полагать, что нет ни одного свидетельства того, что Дюмулен признал действительность условия договора, которое нарушало бы принудительное постановление местного закона». Той же точки зрения придерживается известный противник теории автономии воли французский коллизионист Ж.-П. Нибуаэ, а также его ученик, автор фундаментальной монографии об автономии воли М. Калеб. Однако эти сомнения вряд ли оправданны. Как показал швейцарскийколлизионист А. Викки, Ш. Дюмулен учитывал наличие императивных норм. Единственная уступка, которую он сделал для них, заключалась в том, что, согласно теории Дюмулена, императивные нормы местного закона можно устранить лишь недвусмысленным образом выраженным соглашением сторон, «молчаливого» соглашения недостаточно.

Конструкция Дюмулена, а также те противоречия, которые она в себе заключала, оказали значительное влияние на дальнейшее развитие теории автономии воли. Основными идеями, определившими конструкцию автономии воли вплоть до конца XIX столетия, стали использование концепции «молчаливого» консенсуса субъектов как основания применения права и материально-правовая квалификация этого консенсуса.

Материально-правовая трактовка автономии воли сохранила свое значение, особенно в романской правовой доктрине. Однако ее обоснование не могло не измениться. Дело в том, что дискурс Дюмулена учитывал политико-правовую реальность феодальной Франции с ее многочисленными территориальными кутюмами и в значительной мере не захватывал собственно отношения «с иностранным элементом», составляющие предмет международного частного права. Однако это обстоятельство нисколько не отразилось на благоприятной судьбе материально-правовой трактовки автономии воли.

Дело в том, что разработка теории коллизионной нормы и последовательное разграничение коллизионных и материально-правовых норм сложны именно на материале возникающих из договоров обязательственных правоотношений, которые традиционно составляют домен автономии воли. Уже Ф.К. Савиньи встретился с определенными трудностями именно в этой области при разработке своей основанной на локализаторской модели теории «оседлости» правоотношений. Учитывая «бестелесную» (unsichtbare - выражение самого Савиньи) природу договорного правоотношения, довольно сложно однозначно «локализовать» его, подчинив какому-либо правопорядку, при наличии в этом правоотношении элементов (субъектов, объекта, основания возникновения), относящихся к различным правопорядкам. Из того обстоятельства, что на регулирование соответствующего материального отношения могут «претендовать» сразу несколько правопорядков, легко сделать вывод, что никакой из них не может изначально рассматриваться как базовый, признав за индивидуальной волей способность определять этот правопорядок без всякого основания, exnihilo.

Этому в значительной мере способствовали два обстоятельства.

Первое - господство с начала XIX в. либеральной модели гражданского права. Это означало минимизацию государственного контроля в сфере частного права, перенос центра регулятивной нагрузки на инициативные действия самих субъектов. Сфера государственного вмешательства ограничивается лишь установлением общих границ, в рамках которых «самозаконные», диспозитивные акты субъектов частного права допустимы. Вторая группа включает в себя практически все остальные виды имущественных отношений и подчиняется воле самих субъектов в вопросе о применимом праве.

Важным обстоятельством теоретического характера, способствовавшим формированию рассматриваемой модели, была господствовавшая в период ее формирования теория, согласно которой коллизия законов является свидетельством коллизии суверенитетов.

Рассматриваемая конструкция была удачно названа А.А. Рубановым теорией «интегрированного отношения». Основу ее составляет тезис о едином источнике материально-правового принципа свободы договора и принципа автономии воли в международном частном праве.

Юридическую конструкцию «интегрированного отношения» характеризует идея инкорпорации. Поскольку соответствующие нормы становятся «законом» для сторон только после достижения соглашения, эти нормы, какому бы правопорядку они ни принадлежали, в сфере международного частного права теряют свою общеобязательность, превращаясь в условия договора.

Противоречия рассматриваемой модели были вскрыты в конце XIX столетия школой французского коллизиониста А. Пилле. Основным теоретическим постулатом Пилле был тезис об отсутствии своеобразия в отношениях с иностранным элементом в отличие от чисто «внутренних отношений». Согласно взглядам А. Пилле нормы национального правопорядка обладают свойствами непрерывности и общности. Содержание первой из этих характеристик сводится к тому, что норма национального правопорядка распространяется на все субъекты, подчиненные этому правопорядку, независимо от места их пребывания. Одновременно эти нормы носят общий характер, т.е. действуют в отношении всех находящихся на соответствующей территории лиц. Другими словами, национальный правопорядок должен действовать и территориально, и экстерриториально. Это, однако, невозможно, поскольку в таком случае получится, что одно и то же лицо одновременно подчиняется (персонально и территориально) нескольким правопорядкам. Поэтому необходимо определить те статуты, которые действуют строго территориально, и те, которые способны оказывать экстерриториальное действие. Критерием в данном случае должна служить социальная цель, ее определение принадлежит исключительно законодателю, который разрешает ее путем установления коллизионных норм. А. Пилле считал, что многие нормы договорного права не могут быть объектом выбора и подчиняются либо территориальному, либо персональному принципу.

Школа А. Пилле нисколько не изменила «элементный состав» концепции «интегрированного отношения», устранен был лишь тезис о самодостаточном характере индивидуальной воли. Сохранилась и даже более активно подчеркивалась трактовка природы международного частного права как «конфликта суверенитетов», по-прежнему удерживалась материально-правовая трактовка автономии воли. Однако поскольку принцип свободы договора оказался отныне жестко связан с законом, а между применением закона во внутренних отношениях и в отношениях с иностранным элементом не делалось никаких различий, то институт автономии воли и формально, и содержательно утратил доселе присущую ему функцию: уже нельзя было сказать, что, реализуя автономию воли, стороны осуществляют выбор права (поскольку всякий акт определения применимого права есть разрешение «конфликта суверенитетов»), так же как нельзя было утверждать, что, реализуя автономию воли, стороны могут устранить действие императивных норм.

Важным направлением исследования автономии воли в международном частном праве стало для теоретиков коллизионно-правовой модели определение разграничений между понятиями автономии воли и свободы договора. Прежде всего границы правовых возможностей, предоставляемых субъектам автономией воли, шире, чем границы, полагающие предел свободе договоров в материальном праве. В последнем случае действуют императивные нормы соответствующего правопорядка, в то время как автономия воли позволяет устранить действие императивных норм lexfori. Основанием такого различия, с точки зрения теоретиков коллизионно-правовой модели, является то, что автономия воли выполняет коллизионно-правовую функцию. С точки зрения Р. Мозера, цель материально-правовой нормы заключается в непосредственном регулировании общественных отношений, цель же коллизионной нормы - в разграничении пространственной и материальной сфер действия правовых предписаний.

Из вышесказанного о влиянии идеи локализации на институт автономии воли можно сделать вывод, что именно «локализаторская» логика определяет особенности реализации «волевого» элемента института автономии воли. Однако определение и обоснование соотношения между «коллизионным» и «волевым» элементом автономии воли не получили однозначного разрешения. Основным слабым звеном в этих рассуждениях было отсутствие теоретической конструкции, обосновывающей саму возможность предоставления субъектам частного права полномочия на разрешение коллизионного вопроса. Коллизионно-правовая теория исходит из тезиса о наделении субъектов правом разрешать коллизионный вопрос как из фундаментальной предпосылки. Вопрос о дополнительном обосновании этой предпосылки не ставился. Именно в этом заключается, на наш взгляд, причина невозможности совместить в непротиворечивом единстве коллизионно-правовой и «волевой» элементы в рамках коллизионно-правовой модели автономии воли.

Учитывая указанное обстоятельство, поиски в этом направлении продолжались. Поэтому заслуживает серьезного внимания теоретическая конструкция автономии воли, предложенная французским коллизионистом А. Батиффолем.

Прежде всего существует необходимость в некоторых предварительных замечаниях. Сложившаяся в отечественной и в зарубежной доктрине традиция относит теорию «локализации»Батиффоля к теоретическим конструкциям, на практике приводящим к отрицанию автономии воли. Этот вывод основывается на том, что воля сторон в рамках теории Батиффоля не выполняет сама по себе коллизионно-правовую функцию. С нашей точки зрения, гораздо большее значение для отнесения теории «локализации» к той иной группе теорий имеют общие предпосылки, которые объединяют конструкцию Батиффоля с базовой коллизионно-правовой моделью автономии воли. По сути вся теория французского коллизиониста построена на решении главной проблемы коллизионной модели: совмещения коллизионно-правовой логики «естественной» локализации материально-правового отношения с иностранным элементом с допущением воли в качестве привязки. Более того, именно вследствие некоторой неопределенности отношений между указанными элементами коллизионно-правовой модели теория Батиффоля получила довольно широкое признание в доктрине и практике, особенно в романской.

Таким образом, коллизионно-правовая модель автономии воли сформировалась как попытка найти нормативный источник автономии воли непосредственно в коллизионном международном праве.

2 Понятие и признаки автономии воли в международном праве

В настоящее время во внутреннем законодательстве большинства государств прочно закрепился принцип, согласно которому контрагенты внешнеэкономической сделки вправе по своему усмотрению определять модель договорных отношений, в том числе и право, регулирующее возникшие обязательства, а также суд или арбитраж, который будет компетентен решать возможные или уже возникшие споры. Речь идет об автономии или свободе воли сторон, которая может выражаться не только в возможности выбора любой правовой системы мира для регламентации прав и обязанностей по договору, но и в регулировании этих отношений, сообразуя их с собственным пониманием права.

Автономия воли представляет собой институт международного частного права, регулирующий возможность сторон гражданского правоотношения самостоятельно выбрать не только применимое национальное право, определяющее их права и обязанности, но и различные правовые системы, а также осуществлять выбор между источниками права в рамках одной правовой системы.

Приведенное определение автономии воли сторон позволяет выделить следующие ее признаки:

автономия воли связана с диспозитивностью коллизионных норм;

автономию воли необходимо отличать от возможного закрепления сторонами в договоре ссылки на нормативные акты национального права;

действие соглашения сторон о выборе применимого права аналогично действию коллизионных норм;

возможность выбора права не предусмотрена для договоров, в которых отсутствует иностранный элемент;

автономия воли действует лишь в сфере обязательственных отношений, так как именно здесь возможно заключение соглашения о подлежащем применению праве.

Практика Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ исходит из того, что автономия воли сторон при выборе применимого права не допускает возможности сторонам по своей воле игнорировать положение выбранного применимого права.

Важно отметить, что определение применимого права международным коммерческим арбитражем имеет ряд особенностей. Во-первых, большая свобода сторон в определении применимого права, благодаря которой они могут подчинить спор не только праву конкретного государства, но и нормам, которые относятся к вненациональному праву или к современному lexmercatoria. Во-вторых, значительная свобода арбитража в выборе коллизионных норм, в соответствии с которыми определяется применимое право, поскольку арбитры вправе основываться на коллизионных нормах, которые сочтут применимыми.

Закрепление принципа автономии воли сторон находит свое отражение в целом ряде международных соглашений:

Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г., устанавливающая положения, в силу которых стороны сами могут определить в договоре применимое право. Однако если они этого не сделали, то применяется обычно право постоянного проживания продавца в момент заключения им заказа; если заказ получен предприятием продавца, то продажа регулируется внутренним правом страны, в которой находится это предприятие. Кроме того, допускается применение и права покупателя, если заказ получен в этой стране продавцом либо его представителем, агентом или коммивояжером, а в случае продажи на бирже или с аукциона продажа регулируется внутренним правом страны, в которой расположена биржа или происходит аукцион.

Конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 г., которая исходит из того, что стороны в агентских соглашениях сами могут определить применимое к их отношениям право, т.е. право принципала или право агента. Если они этого не сделали, то данный вопрос решается в Конвенции с помощью ряда коллизионных привязок, а именно применяется право государства, где агент имеет свое коммерческое предприятие, а при его отсутствии - обычное место жительства. Тот же принцип используется и в регулировании отношений агента с третьими лицами. Однако, если агент или принципал имеют несколько коммерческих предприятий, надлежащим предприятием является то, которое имеет наиболее тесную связь с отношениями по представительству.

3. Конвенция о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. которая применяется к коммерческим предприятиям договаривающихся государств, а также когда согласно нормам международного частного права применяется право договаривающегося государства. Вопросы, относящиеся к предмету Конвенции , но прямо в ней не урегулированные, подлежат разрешению в соответствии с общими принципами, на которых она основана, а при отсутствии таковых - в соответствии с правом, применимым в силу норм международного частного права.

Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г., которая предусматривает регулирование договора правом, выбираемым сторонами. Причем соглашение сторон о таком выборе должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора и поведения сторон, рассматриваемых в их совокупности, а если стороны сами не избрали применимое право, то обычно договор регулируется правом государства, в котором на момент заключения договора продавец имеет свое коммерческое предприятие.

Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам, 1994 г., которая предусматривает возможность сторонам в любое время договориться о подчинении контракта в целом или его части иному праву, чем то, которым договор регулировался ранее, независимо от того, что оно было выбрано сторонами. В случае если сторонами не определено применимое право или если такой выбор оказался не имеющим силы, контракт регулируется правом государства, с которым он имеет наиболее тесную связь.

Кроме того, принцип автономии воли сторон находит свое отражение и в документах ненормативного характера, например в п. 1 ст. 33 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ 1976 г., в ст. 28 Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г., в §26 Регламента МКАС 2005г.

2. ПРИМЕНЕНИЕ АВТОНОМИИ ВОЛИ В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ

1 Автономия воли международного права в российском законодательстве

Законодательство Российской Федерации также исходит из главенствующего значения воли сторон при выборе правопорядка, которому они намерены подчинить права и обязанности по сделке. Так, в силу положений ст. 1210 ГК РФ стороны договора вправе в момент его заключения или в будущем выбрать по взаимному соглашению право, применимое к их правам и обязанностям. Таким образом, последовательное применение этого принципа сторонами договора позволяет устранить проблемы, связанные с определением права для регулирования договорных отношений с иностранным элементом.

Между тем из этого правила есть исключения, т.е. случаи, когда российское право не позволяет сторонам выбирать иное право, чем то, которое указано в ГК РФ, а именно:

а) в отношении формы внешнеторгового договора с участием российских юридических лиц и российских физических лиц - предпринимателей. В этом случае всегда применяется российское право (ст. 1209 ГК РФ);

б) в отношении договоров, предметом которых являются находящиеся на территории Российской Федерации земельные участки, участки недр и иного недвижимого имущества. В этом случае всегда применяется российское право (п. 2 ст. 1213 ГК РФ);

в) в отношении договоров о создании юридического лица с иностранным участием. В этом случае всегда применяется право стороны, в которой согласно договору подлежит учреждению юридическое лицо (ст. 1214 ГК РФ);

г) при решении вопросов о допустимости уступки требования в отношениях между новым кредитором и должником, условиях, при которых это требование может быть предъявлено к должнику новым кредиторам, а также вопросов о надлежащем исполнении обязательства должником. Эти отношения подчиняются праву, подлежащему применению к требованию, являющемуся предметом уступки (п. 2 ст. 1216 ГК РФ);

д) в отношении формы внешнеторгового договора, предметом которого является недвижимое имущество. В этом случае применяется право страны, где это имущество находится, а в отношении недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, - право Российской Федерации (п. 3 ст. 1209 ГК РФ).

В случае, когда стороны внешнеэкономической сделки не определили подлежащее применению право, гражданским законодательством Российской Федерации предусмотрена развернутая система субсидиарных коллизионных норм. В соответствии со ст. 1211 ГК РФ субсидиарные нормы дифференцированы по видам внешнеэкономических договоров и исходят из отсылки к праву страны, с которой договор наиболее тесно связан, а именно праву страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, которая осуществляет исполнение. Такой стороной являются: продавец в договоре купли-продажи; даритель в договоре дарения; арендодатель в договоре аренды; ссудодатель в договоре безвозмездного пользования; подрядчик в договоре подряда; перевозчик в договоре перевозки и т.д.

Нормы российского права, как и право большинства других государств, исходят из того, что стороны внешнеэкономической сделки свободны в выборе применимого права.

Под применимым правом понимаются материально-правовые нормы, содержащиеся в нормативных актах национального законодательства, международно-правовых актах, международных обычаях, которые стороны по взаимному согласию избирают.

Анализ существующего законодательства позволяет выделить некоторые особенности соглашения о применимом праве.

Во-первых, такое соглашение имеет специфический предмет, т.е. выбор права, которым будут регулироваться права и обязанности сторон по договору, а также иные элементы обязательственного статута, перечисленные в ст. 1215 ГК РФ. Кроме того, на основе избранного права будут разрешаться возможные споры между сторонами.

Во-вторых, заключение такого соглашения является не обязанностью, а правом сторон. Поэтому соглашение содержит условия к числу существенных условий договора, относительно которого заключено соглашение о применимом праве, если ни одна из его сторон не настаивает на ином.

В-третьих, заключая соглашение о применимом праве, стороны не намереваются непосредственно установить, изменить или прекратить какие-либо гражданские права и обязанности. Они, наоборот, преследуют цель - более полно урегулировать свои права и обязанности по договору, а также иные элементы обязательственного статута договора, перечисленные в ст. 1215 ГК РФ.

В-четвертых, действующее законодательство содержит относительно гибкие правила заключения соглашения о применимом праве. Так, в соответствии с п. 2 ст. 1210 ГК РФ соглашение о применимом праве должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора или совокупности обстоятельств дела. Следовательно, соглашение о применимом праве может быть заключено как в письменной, так и в устной форме (ст. 158 и 434 ГК РФ).

В-пятых, представляется, что положения ст. 1210 ГК РФ о праве сторон выбирать применимое право «в последующем»(п. 1) или «после заключения договора»(п. 3) дают основания полагать о допустимости изменения ранее заключенного соглашения о применимом праве. Например, в ходе судебного процесса стороны могут достичь соглашения о применении к их договору иного права, чем указано в самом договоре.

Согласно п. 2 и 3 ст. 1211 ГК РФ к договору применяется право страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, являющейся экспедитором в договоре транспортной экспедиции.

Для определения национального права, применимого как субсидиарный статут, положениями Венской конвенции 1980 г. предусмотрено обращение к нормам международного частного права. Однако в арбитражной практике для установления субсидиарного статута не всегда требуется прибегать к его нормам. Возникновение такой необходимости зависит от того, на каком из двух оснований, указанных в пп. «a» п. 1 ст. 1 Венской конвенции 1980 г., она применяется.

Так, если Венская конвенция 1980 г. применяется в силу норм международного частного права, т.е. когда в результате выбора права применимо право Договаривающегося Государства, как предусмотрено в пп. «b» п. 1 ст. 1 , этот выбор фактически включает в себя и выбор национального права как субсидиарного статута. Однако, если Венская конвенция 1980 г. применяется согласно пп. «a» п. 1 ст. 1 к договорам купли-продажи между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в государствах - участниках Конвенции, вопрос о выборе субсидиарного статута требует самостоятельного разрешения в соответствии с нормами международного частного права.

Итак, в соответствии с международными конвенциями и законами государств стороны обладают полномочиями выбора применимого права для регулирования договорных отношений, что отражает принцип автономии воли сторон. Его особенность состоит в том, что:

а) граждане и юридические лица признаются свободными в заключении договора;

б) сторонам предоставляется возможность заключать любой договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами;

в) стороны свободны определять условия заключаемого ими договора, в том числе построенного по указанной в законодательстве модели.

Только последовательное использование этого принципа субъектами внешнеэкономических сделок позволяет устранить проблемы, связанные с определением права для регулирования договорных отношений с иностранным элементом.

2.2 Пределы автономии воли субъектов международного права

Этот вопрос имеет большое практическое значение, поскольку от того или иного его решения зависит, насколько стороны свободны в правоотношениях, в какой мере они могут отступать от предписаний применимого права.

Наиболее наглядно пределы автономии права можно проследить в договорных отношениях.

Венская конвенция 1980 г. помимо права сторон исключить ее применение к отношениям по конкретному контракту, содержит общее правило, позволяющее сторонам по их усмотрению отступить в контракте от любого из ее положений или изменить его действие. Исключение предусматривается лишь в отношении возможности отступить от правила о форме договора и документов о его заключении, изменении или прекращении соглашением сторон, когда государство, законодательство которого устанавливает обязательную письменную форму таких договоров, сделало соответствующее заявление. Таким образом, Конвенция исходит из максимально широкой автономии воли сторон при определении условий контракта: практически в силу ст. 6 всем ее нормам придан диспозитивный характер. Соответственно, когда контракт содержит условие, определяющее отношения сторон по конкретному вопросу, при разрешении спора не могут быть (по общему правилу) приняты во внимание иные подходы, предусмотренные Конвенцией .

Соглашение стран СНГ "Об общих условиях поставок товаров между организациями государств - участников Содружества Независимых Государств от 20.03.1992 (ОУП) стороны прямо оговаривают, что предприятия свободны в выборе предмета договора, определении обязательств, любых других условий хозяйственных взаимоотношений, за исключением случаев поставки товаров по межгосударственным соглашениям. Таким образом, этот документ исходит из автономии воли сторон только применительно к отношениям, не основанным на межгосударственных соглашениях. Большая часть положений документа носит строго императивный характер. Вместе с тем он содержит определенное число альтернативных подходов к решению конкретных вопросов, позволяющих соответствующей стороне выбрать способ исполнения либо полностью или частично отказаться от исполнения.

Естественно, что при ссылке в контракте на отдельные положения ОУП к такому контракту применяются только те положения, на которые сделана ссылка, а не весь документ в целом. Соответственно, пределы автономии воли сторон такого контракта не ограничены. Вместе с тем следует иметь в виду, что определенные ограничения, например порядка платежей, могут устанавливаться двусторонними международными договорами (соглашениями), которые заключают компетентные органы соответствующих государств. При наличии в контракте ссылки на ОУП, применяемые в качестве факультативного документа, складывается следующая ситуация: положения ОУП становятся частью самого контракта. Венская конвенция , как отмечалось выше, предоставляет сторонам право исключить ее применение в целом, изменить действие либо отступить от любого из ее положений. Это означает, что положения ОУП как часть контракта подлежат применению вместо соответствующих норм Конвенции . По вопросам же, не разрешенным или не полностью разрешенным в контракте и в ОУП, будет применяться материальное право страны продавца в силу содержащихся в этих ОУП коллизионных положений, о которых писалось выше. Если продавцом является субъект, коммерческое предприятие которого находится в Российской Федерации, то соответственно должны применяться положения Венской конвенции . Аналогично решается этот вопрос и в случае, когда применимым будет право иного государства, которое, как и Россия, участвует в Конвенции.

В практике применения ОУП, когда они носили нормативный характер, неоднократно возникал вопрос о последствиях выхода сторонами при определении условий контракта за нормативно установленные границы автономии их воли. В ряде случаев третейские суды требовали, чтобы сторона, ссылающаяся на действительность конкретного условия, представила доказательства обоснованности отступления от положений ОУП. Были и случаи, когда суды требовали доказательств необоснованности отступления от положений ОУП от стороны, оспаривающей действительность условия и приобретающей преимущества от того, что условие не будет иметь силу. Если условие контракта признавалось недействительным, то отношения сторон по данному вопросу регулировались соответствующим положением ОУП. Но возможны и другие подходы - в зависимости от того, когда между сторонами возник спор о правомерности допущенного отступления. Если это произошло до того, как стороны приступили к исполнению контракта, арбитраж может по просьбе одной из них или по собственной инициативе (с учетом характера условия, в отношении которого допущено необоснованное отступление от нормативных предписаний) признать контракт незаключенным. При возникновении такого спора, когда контракт уже полностью или частично выполнен, подход органа, разрешающего спор, будет зависеть от конкретных обстоятельств. Возможно как признание недействительным условия контракта и применение нормы ОУП, так и признание контракта незаключенным, если подобное изменение условий контракта настолько существенно, что другая сторона не заключила бы контракта, если бы предполагала возможность такого изменения. В этом случае в зависимости от оценки добросовестности поведения стороны, возбудившей иск, на нее может быть возложено возмещение убытков другой стороне на основании норм закона о последствиях признания недействительной сделки, совершенной под влиянием заблуждения. Приведенные соображения не утратили своей значимости для ОУП, сохраняющих нормативный характер.

недействительный сделка договор законодательство

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, каждый договор, заключаемый сторонами, имеет самостоятельное юридическое значение. Содержание сделки, определение прав и обязанностей сторон устанавливается по соглашению между сторонами. Однако в любом договоре, и прежде всего во внешнеэкономическом, невозможно урегулировать все вопросы, предусмотреть все ситуации, которые могут возникнуть в будущем в ходе исполнения договора. Поэтому нужно знать, какие правовые нормы, содержащиеся в международных конвенциях, внутреннем законодательстве, торговые обычаи могут быть применены к конкретному договору сторон.

Законодательство большинства государств позволяет сторонам договора самим избрать право, подлежащее применению к их договорным обязательствам.

Государства проявляют определенное доверие к законодательству других стран, позволяя иностранному праву регулировать отношения на своей территории.

Следует, однако, отметить, что в международной практике усилилась тенденция выбора сторонами на основе применения принципа автономии воли сторон не какой-то конкретной правовой системы (норм национального права, которые часто не учитывают специфику международных торговых сделок), а отсылки к «общепринятым принципам и нормам права» либо к «праву международной торговли».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) от 26.11.2001 N 146-ФЗ (принят ГД ФС РФ 01.11.2001) // Парламентская газета. - N 224. - 28.11.2001;

Асосков А.В. Проблема свободы формулирования договорных условий в международных контрактах // Вестник гражданского права. - 2007. - N 1;

Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник / М.: Юристъ, 2005;

Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование / М.: ВолтерсКлувер, 2008;

Николюкин С.В. К вопросу об особенностях применения коллизионных норм в международном коммерческом арбитраже // Гражданин и право. - 2008. - N 6;

Николюкин С.В. Автономия воли сторон и особенности права, применимого к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом // Нотариус. - 2008. - N 6;

Николюкин С.В. Международный коммерческий арбитраж / М.: Юстицинформ, 2009;

8. Николюкин С.В. Арбитражные соглашения и компетенция международного коммерческого арбитража. Проблемы теории и практики / М.: ИД «Юриспруденция», 2009;

Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров / М.: Статут, 2010;

Рубанов А.А. «Автономия воли» в международном частном праве как теоретическая проблема // СЕМП. 1986. М., 1987;

Третьяков С.В. Формирование юридической конструкции автономии воли в международном частном праве Вестник гражданского права. - 2008. - N 2.

Литература: Международное частное право: Современные проблемы. М., 1994. С. 164-179; Рубанов А.А. Институт «автономии воли» в международном частном праве как теоретическая пробле-ма//Советский ежегодник международного права. 1986. М., 1987. С. 214-228; Рамзайцев Д.Ф. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. М., 1961; Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 202-210; Иванов Г.Г., Маковский А.Л. Международное частное морское право. М., 1984; Иссад М. Международное частное право. М., 1984. С. 187-193; МоссДж. К. «Автономия воли» в практике международного коммерческого арбитража. М., 1996; Филиппов А.Г. Некоторые аспекты автономии воли в российском международном частном праве//Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. М., 1998; Beale J.H. А Treatise on the conflict of laws. Vol. 3. N.-Y., 1935; Bauerfeld R.J. Effectiveness of choice-of-law clauses in contract law: Party autonomy or objective determination// Columbia Laws Review. 1982. Vol. 82, № 8. P. 1667-1682 et ff.; NiboyetJ.-P. La theorie de 1"autonomie de la volonte// Rec. des cours. T. 16 (1927-1). P. 5-53; Reese W.L.M. American choice -of-law. //Amer. J. Сотр. Law. 1982. Vol. 30. No.l; Loussouarn V., Bredin J.-D. Droit du commerce international. P., 1969; Lerebour-Pigeonnier P. Droit international prive. P., 1969; Batiffol H. Droit international prive. P. 1959. Vol. 2. P. 214-215.
В известном своем труде «Благосостояние наций» Адам Смит говорит: «Не от доброй воли мясника, пивовара или булочника ожидаем мы свой обед, а от их взгляда на собственные интересы. Мы адресуемся не к их гуманистическим воззрениям (человеколюбию), а взываем к себялюбию и никогда не говорим с ними об их потребностях, а только о выгоде... Каждый индивидуум... в действительности имеет в виду лишь свою собственную выгоду, а не таковую общества. Однако изучение своих собственных нужд и интересов естественным образом, а точнее, необходимо приводит его к тому, что наиболее выгодно обществу».*
* См.: Smith Adam. The Wealth of Nations. 1937. P. 14,421.
Соответствующим выражением подобного взгляда на суть рыночных отношений в юридическом плане выступает свободное усмотрение, автономия воли, свобода договора в гражданском (торговом) праве вообще и в обязательственных отношениях, в частности, когда обязанности индивидуумов друг перед другом возникают в силу добровольного возложения ими на себя каких-либо обязательств, что отражает совпадение интересов вступающих в договорные отношения сторон.*
* См.: Trebilcock M.J. The Limits of Freedom of Contract. Harvard, First Harvard University Press Edition. 1997. P. 241.
В традиционном понимании международного частного права «автономия воли» представляет собой институт, согласно которому стороны в сделке, имеющей юридическую связь с правопорядками различных государств, могут избрать по своему усмотрению то право, которое будет регулировать их взаимоотношения и применяться ими самими либо судебным учреждением или в необходимых случаях другими компетентными органами к данной сделке, - «закон, избранный сторонами», выраженный в латинской формуле «lex pro voluntate (lex voluntatis)». В более широком плане автономия воли связывается вообще с основополагающими принципами регулирования цивилистических (гражданско-правовых) отношений и является частным случаем выражения таких общих начал гражданского права, как свобода договора и свободное усмотрение сторон (см, например, ст. 1, 1 «2» Гражданского кодекса Японии 1898 г., которая говорит об «автономии воли лица», «автономии личности» вообще). В частности, во французской литературе автономия воли нередко рассматривается в качестве отражения свободы договора. Однако «связанность» или «отраженность» еще не означают тождественности. Признаваемые многими исследователями особенности института автономия воли и все более распространяющееся в последнее время его применение обусловили детальный интерес к нему со стороны специалистов.
В соответствии с учением, известным под этим названием в международном частным праве, исходным принципом для разрешения коллизионных вопросов по сделкам с так называемым иностранным элементом выступает воля лица или лиц, совершивших сделку. Таким образом, автономия воли- это институт, применяемый главным образом в сфере обязательственных отношений, регулируемых международным частным правом. Однако в законодательстве некоторых стран имеются нормы, касающиеся автономии воли, которые относятся к участникам и иных гражданских или семейных правоотношений и даже субъектам односторонних актов (при наследовании). Автономия воли широко закреплена в праве различных стран. Преимущественно это имеет место вписаном праве - законах и иных законодательных актах, однако принцип автономии воли признается в ряде случаев и судебными прецедентами в соответствующих правовых системах.
Автором идеи о том, что право может санкционировать соглашение об определении закона, был французский юрист Шарль Дюмулэн (1500-1566 гг.), который развивал ее в русле традиционных для того времени представлений, что все нормы права «прикреплены» к материальному миру (вещам, людям, предметам). Исходя из того что норма «прикреплена» к тому, о чем она говорит, Дюмулэн выделил особую группу норм, трактующих существо вопроса, влияющее на судебное решение дела. Он их разделял на два вида. Первый вид - это нормы, которые «касаются того, что зависит от воли сторон, или того, что может быть изменено ими». Второй вид норм посвящен тому, что «зависит только от власти закона». Из этого проистекал вывод, что, следовательно, существуют явления, которые подпадают под действие воли сторон и которые последние в силу указанного могут «прикреплять» к нормам той или иной страны (или области). Эта теория стала предпосылкой для юридического санкционирования соглашений об определении права в договорных отношениях. Иные воззрения, высказывавшиеся примерно в тот же период, а также и значительно позже, не прямо, но опосредствованно в принципе отрицали автономию воли и были связаны с «этатистскими» или близкими к ним концепциями права вообще (Ж. Бодэна, Дж. Била, А.Батиффоля, П. Леребур-Пижоньера, В. Луссуарна, Ж. Бредэна и т.д.). По своей сути они означали ликвидацию рассматриваемого института без его формальной отмены, поскольку основным в них является обоснование тезиса о том, что при наличии соглашения сторон о выборе права его определение осуществляется не физическими или юридическими лицами, а судом - органом государства.*
* См.: Международное частное право: Современные проблемы. М., 1994 С. 171-173.
В Основах ГЗ Союза ССР и республик 1991 г., введенных в действие на территории России с 3 августа 1992 г., равно как и в предшествующих Основах 1961 г., автономия воли зафиксирована непосредственным образом, т.е. получила текстуальное выражение. Сегодня это существует в следующем виде: «Права и обязанности сторон по сделке определяются по праву места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон» (п. 2 ст. 165). «Права и обязанности сторон по внешнеэкономическим сделкам определяются по праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения» (п. 1 ст. 166). Аналогичным образом сформулированы положения, относящиеся к автономии воли, в источниках права других государств. В частности, ст. 18 Гражданского кодекса 1975 г. Алжира гласит: «Договорные обязательства подчиняются закону места заключения договора, если стороны не установили иного». Сходные формулировки и в ст. 19 Гражданского кодекса Египта, ст. 6 Закона Украины о внешнеэкономической деятельности от 16 апреля 1991 г. В венгерском Законе о международном частном праве 1979 г. (ст. 9, 24), в Законе Китая 1985 г. о хозяйственных договорах международного характера (ст.5), Законе о международном частном праве и процессе Чехии (§9, 11, 16) и соответствующих правовых актах многих других стран также устанавливается автономия воли сторон.
При этом автономия воли предусматривается как исходный принцип регулирования, выраженный в соответствующих правоположениях, несмотря на то, что зачастую с чисто внешней стороны формулировки нормативных актов выглядят прямо противоположным образом: «применяется... закон (места совершения сделки, места заключения или исполнения договора и т.д.), если иное не установлено соглашением сторон». В подобных случаях кажется, что возможность выбора сторонами права является факультативной, а привязка к закону, определяемому по соответствующему признаку, обозначенному в норме, в зависимости от конкретных фактических обстоятельств, - главной. В действительности же именно автономию воли следует квалифицировать как основное право положение, а прикрепление отношения к какому-либо иному закону - как вторичное.
В проекте третьей части ГК РФ, одобренном Государственной думой 30 октября 1996 г., автономия воли в области договорных отношений предусматривается в весьма широких по сравнению с любой из предшествующих регламентаций, имевших место в нашей стране, масштабах. Во-первых, автономии воли посвящена отдельная статья ГК (в проекте это ст. 1254), регламентирующая различные аспекты этого института. Во-вторых, в следующей статье принцип автономии воли сторон подтвержден еще раз путем закрепления его в самом ее названии: «Право, подлежащее применению к договору при отсутствии соглашения сторон», а также в содержании нормы: «При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к этому договору применяется право...» (ч. 1 ст. 1255).
Развернутое регулирование отношений, возникающих в связи с автономией воли, в предлагаемом проекте ГК РФ осуществляется по следующим направлениям:
1) момент выбора права;
2) содержание и форма волеизъявления сторон;
3) пределы действия автономии воли сторон во времени и в пространстве;
4) ограничения автономии воли общего характера.
Помимо национального законодательства различных стран, в современных условиях автономия воли получает все большее закрепление и в международных договорах как двустороннего, так и многостороннего характера. Среди последних следует назвать Венскую конвенцию о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., Гаагскую конвенцию о праве, применимом к международной купле-продаже материальных движимых вещей, от 15 июня 1955 г. (ст. 2) и Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, от 22 декабря 1986 г. (ст. 7), Римскую конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам, от 19 июня 1980 г. (ч.1 ст. 3), заключенную странами-членами Европейских сообществ, и др.
Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г. (ст.11) и Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. (ч.4 ст. 38, ст. 41) стран СНГ также предусматривают возможность для сторон избрать в целях регулирования договорных отношений надлежащее право на основе собственного усмотрения и соответствующего соглашения.
Таким образом, в правопорядке современных государств принцип автономии воли сторон выступает как практически повсеместно закрепленный в писаном праве и судебной практике институт, применяемый для регулирования обязательственных (договорных) отношении в международном гражданском (хозяйственном) обороте.
В действующем праве Российской Федерации- Основах гражданского законодательства 1991 г., а также и некоторых других стран институт автономии воли отражен и в ином аспекте. Так, в ст. 156 Основ гражданского законодательства устанавливается, что «иностранное право применяется к гражданским отношениям в случаях, предусмотренных законодательными актами Союза ССР и республик, международными договорами СССР, а также на основании не противоречащего им соглашения сторон...». Другими словами, автономия воли является основанием наряду с прочим для применения в пределах данной юрисдикции конкретной страны иностранного права, придает юридическое значение нормам иностранного правопорядка в рамках отечественного государства. В то же время следует настоятельно подчеркнуть, что, хотя автономия воли и порождает последствия, аналогичные действию коллизионной нормы, тем не менее источником коллизионного права не является. В связи с этим необходимо указать на соответствующие взгляды, высказывавшиеся в свое время за рубежом (Манчини, Лораном), которые рассматривали автономию воли в качестве источника коллизионного права наряду с национальным законом или международным договором. Л.А. Лунц полагал, что автономия воли является «одной из коллизионных норм или одним из коллизионных институтов права, установленных внутренним правопорядком государства или его международными соглашениями.»* Некоторые другие представители советской школы международного частного права, хотя и придерживаются мнения, что институт автономии воли имеет свое собственное основание - общую цель, тем не менее не выводят ее за рамки коллизионно-правовой природы, формулируя эту цель как «превенцию коллизии законов»: «Коллизионные методы направлены на подчинение соответствующих отношений определенному правопорядку и на разрешение таким образом возможных коллизий разных правопорядков. Наделение участников правоотношений возможностью избрать применимый к этому отношению закон преследует цель предотвратить такие коллизии».** Не лишена распространения вместе с тем и конструкция автономии воли как отражение принципа свободы договора. Отдельные авторы считают, что автономия воли сторон представляет собой органичное сочетание двух начал - коллизионного (по назначению) и принципа свободы договора (по способу реализации).***
* Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 203.
** Иванов Г.Г., Маковский А.Л. Международное частное морское право. М., 1984. С. 26.
*** См.: Филиппов А.Г. Некоторые аспекты автономии воли в российском международном частном праве // Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. М., 1998. С. 439.
В современной отечественной юридической литературе при анализе проблематики автономии воли уделяется все возрастающее внимание самым различным ее аспектам. Анализируются не только наиболее известные стороны данного института т.е., основа для выбора права, подлежащего применению к отношению, чаще всего договорному, самими его участниками и, следовательно, для применения в ряде случаев иностранных правоположений, но и глубокие теоретические вопросы, возникающие в связи с этим. Один из них - проблема правовой природы соглашения о выборе применимого права и опосредствуемого им общественного (социального) отношения, а также взаимодействия общественного отношения и права (связи и обратной связи между ними), характеризующих автономию воли, но не подвергавшихся предметному изучению, в частности в отечественной правовой науке, ранее. По мнению А.А. Рубанова, предмет института автономии воли образуют два вида общественных отношений, которые существенно отличаются друг от друга. Одно (например, какое-либо конкретное договорное гражданско-правовое отношение) имеет имущественное содержание и носит, как правило, товарно-денежный характер. Другое имеет неимущественное содержание, так как направлено на определение права, применимого к сделке, и лишено характера эквивалентности. Оба вида взаимосвязаны, имеют идентичных субъектов, носят волевой характер. В то же время они суть отдельные общественные отношения. Главный теоретический вопрос, который связан с институтом автономии воли сторон, - это юридическая основа позитивного отношения каждой из различных национально-правовых систем к соглашениям об определении права.
Теоретической основой автономии воли согласно позиции указанного автора, является возможность существования обратной связи между правом и регулируемым им общественным отношением, действующей в условиях презумпции бесспорного наличия между ними первичной, «естественной», или обычной, связи. Учет названных, а также не упомянутых в данном случае, но которые, однако, реально имеют место в жизни, теоретических аспектов автономии воли практически важен со многих точек зрения. Во-первых, ориентирование в сложностях, связанных с правовой природой соглашения о выборе права, поможет сторонам избежать ряда заблуждений, например относительно формы соглашения, поскольку таковое не может рассматриваться в качестве внешне-экономической (внешнеторговой) сделки. Во-вторых, это будет содействовать верному конструированию положений такого гражданско-правового соглашения между контрагентами договора, принадлежащими к различным правопорядкам, относительно тех норм права, которым они намереваются подчинить свое отношение или отношения. И наконец, в-третьих, теория должна помочь законотворческой практике выработать объективные формулы соответствующих правил, которые надлежит создать, усовершенствовать или заменить.
В институте автономии воли, как следует из современных теоретических разработок, отражается взаимодействие национальных правовых систем, которое самым явственным образом проявляется в возможности применения на территории данной конкретной страны права иностранного государства. Выбор сторон может пасть на любую систему национального права любой страны. Наряду с этим выбор права ограничен именно «правом», т.е. правилами, сформулированными и существующими в качестве норм права, а не какими-либо «вненациональными» системами или совокупностями норм, «принципами справедливости», «общими принципами» или нормами, некогда бывшими правовыми, но утратившими свою юридическую силу (нормы отмененного акта или денонсированного международного договора).
Вследствие всего указанного наиболее важным и обобщающим выводом современных отечественных исследований по рассматриваемой проблеме выступает утверждение, что в нынешних условиях автономия воли сторон представляет самостоятельный, особый институт международного частного права, а не только разновидность коллизионного принципа МЧП. В нем соединены многие сущностные элементы, характеризующие специфику как самого данного феномена - международного частного права, так и объекта его регулирования - общественных отношений, имеющих проявление юридической связи с правопорядками различных государств, которые, в свою очередь, обусловлены международным взаимодействием национальных правовых систем между собой, а также их взаимодействием с международной системой. Конкретные стороны реализации принципа автономии воли сторон в международной торговле в обязательственных и иных отношениях будут показаны в нижеследующих разделах.

АВТОНОМИЯ ВОЛИ

в традици-онном понимании международного частного права институт, согласно которому стороны в сделке, имеющей юридическую связь с правопорядками различных государств, могут избрать по своему усмотрению то право, которое будет регулировать их взаимоотношения и применяться ими самими либо судебным учреждением или другими компетентны-

ми органами к данной сделке (лат. lex voluntatis). В более широком плане А.в. связывается с основополагающими принципами регулирования цивилисти-ческих (гражданско-правовых) отношений и является частным случаем выражения таких общих начал гражданского права, как свобода договора и свободное усмотрение сторон.

В законодательстве некоторых стран имеются нормы, касающиеся А.в., которые относятся к участникам иных гражданских или семейных правоотношений и даже субъектам односторонних актов (при наследовании).

Автором идеи о том, что право может санкционировать соглашение об определении закона, был французский юрист Шарль Дюмулэн (1500- 1566), который развивал ее в русле традиционных для того времени представлений, что все нормы права "прикреплены" к материальному миру (вещам, людям, предметам). Исходя из того, что норма "прикреплена" к тому, о чем она говорит, Дюмулэн выделил особую группу норм, трактующих существо вопроса, влияющее на судебное решение дела. Он их разделял на два вида. Первый вид - это нормы, которые "касаются того, что зависит от воли сторон, или того, что может быть изменено ими"; второй - что "зависит только от власти закона". Из этого проистекал вывод, что существуют явления, которые подпадают под воздействие воли сторон и которые последние могут "прикреплять" к нормам той или иной страны (или области). Эта теория стала предпосылкой юридического санкционирования государством соглашений об определении права в договорных связях. Иные воззрения, высказывавшиеся правоведами, не прямо, но опосредованно отрицали А.в. и были связаны с "этатистскими" или близкими к ним концепциями права вообще (Ж. Бодэн, Дж. Бил, А. Батиффоль, П. Леребур-Пи-жоньер, В. Луссуарн, Ж. Бредэн и т.д.). По своей сути они означали ликвидацию рассматриваемого института без его формальной отмены, поскольку основное в них - обоснование тезиса о том, что при наличии соглашения сторон о выборе права его определение осуществляется не физическими или юридическими лицами, а судебным органом государства.

В ОГЗ А.в. зафиксирована следующим образом: "Права и обязанности сторон по сделке определяются по праву места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон". "Права и обязанности сторон по внешнеэкономическим сделкам определяются по праву

страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения". Аналогичным образом сформулированы положения, относящиеся к А.в., в источниках права дру-гих государств.

В правопорядке современных государств принцип А.в. выступает как практически повсеместно закрепленный в писаном праве и судебной практике институт, применяемый для регулирования обязательственных (договорных) отношений в международном гражданском (хозяйственном) обороте.

В действующем праве РФ - ОГЗ, а также в некоторых других странах институт А.в. отражен и в ином аспекте. Так, устанавливается, что "иностранное право применяется к гражданским отношениям в случаях, предусмотренных законодательными актами СССР и республик, международными договорами СССР, а также на основании не противоречащего им соглашения сторон...". Иначе, А.в. является основанием (наряду с прочим) для применения в пределах данной юрисдикции конкретной страны иностранного права и придает юридическое значение нормам иностранного правопорядка в рамках отечественного государства. В то же время следует подчеркнуть, что хотя А.в. и порождает последствия, аналогичные действию коллизионной нормы, тем не менее источником коллизионного права не является.

современные проблемы. М., 1994. С. 164- 179; Г у б а н о в А.А. Институт "автономии воли" в международном частном праве как теоретическая проблема / /Советский ежегодник международного права, 1986. М., 1987. С. 214-228; Рам зайцев Д.Ф. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. М., 1961 ;ЛунцЛ.А. Международное частное право. М., 1970. С. 202 - 210;

Иванов Г.Г.. Маковский А.Л. Международное частное морское право. М.,1984. Ануфриева Л.П.

Энциклопедия юриста . 2005 .

Смотреть что такое "АВТОНОМИЯ ВОЛИ" в других словарях:

В традиционном понимании международного частного права институт, согласно которому стороны в сделке, имеющей юридическую связь с правопорядками различных государств, могут избрать по своему усмотрению то право, которое будет регулировать их… … Википедия

Юридический словарь

В международном частном праве институт, согласно которому стороны в сделке, имеющей юридическую связь с правопорядками различных государств, могут сами избрать то право, которое будет регулировать их взаимоотношения и применяться ими либо… … Словарь бизнес-терминов

АВТОНОМИЯ ВОЛИ - ЗАКОН, ИЗБРАННЫЙ СТОРОНАМИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ … Юридическая энциклопедия

См. в ст. Коллизионная норма … Большая советская энциклопедия

- (см. ЗАКОН, ИЗБРАННЫЙ СТОРОНАМИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ) … Энциклопедический словарь экономики и права

автономия воли - в международном частном праве институт, согласно которому стороны в сделке, имеющей юридическую связь с правопорядками различных государств, могут сами избрать то право, которое будет регулировать их взаимоотношения и применяться ими либо… … Большой юридический словарь

- (от греч. autos сам, и nomos закон). 1) право подчиненной области, страны, провинции управляться собственными законами. 2) у римлян, привилегии некоторых городов удерживать свои законы, самим избирать городские власти и чеканить свою монету. 3) в … Словарь иностранных слов русского языка

АВТОНОМИЯ, автономии, жен. (греч. autonomia) (книжн.). 1. Самоуправление; право какой нибудь области управляться своими законами и иметь свои правительственные органы (полит.). 2. Автономное государство, автономная область (неол., редк.).… … Толковый словарь Ушакова

АВТОНОМИЯ И ГЕТЕРОНОМИЯ в практической философии Канта два противоположных и в нравственном отношении решающих качества определения воли к хотению и поступку. Автономной является воля, которая сама дает закон своего действия или может… … Философская энциклопедия

Книги

• , Краснова Татьяна Сергеевна. В предлагаемой вниманию читателей монографии проблематика автономии воли и ее ограничения в сервитутном праве рассматривается путем поступательного движения отобщих вопросов ограничения права…

59.Принцип автономии воли сторон в мчп

Коллизионное право большинства государств позволяет сторонам гражданско-правового договора, осложненного иностранным элементом, в том числе и сторонам международного коммерческого договора, подчинить его избранному ими компетентному правопорядку. Стороны вправе договориться о применении к их договорным обязательствам права какого-либо государства.

Право сторон на выбор является выражением общепризнанного положения об "автономии воли " сторон, которая понимается как возможность для сторон установить по своему усмотрению содержание договора, его условия, разумеется, в пределах, установленных правом. Эта возможность распространяется и на выбор применимого права, если договор осложнен иностранным элементом.

Автономия воли является одним из принципов МЧП. Автономия воли сторон в МЧП означает возможность стороной (сторонами) выбирать правовую систему, нормы которой будут регулировать данные отношения. В данный принцип включается возможность определять подсудность.

В российской правовой системе данный принцип получил следующее выражение. Стороны могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц.

Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора.

Стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей.

Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан.

При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан.

"Автономия воли" как способ выбора права, компетентного регулировать договорные обязательства, закреплена во всех международных договорах, касающихся данного вопроса. Среди них: Кодекс Бустаманте 1928 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 г., Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г и т.д.

60.Валютное регулирование и валютный контроль при осуществлении внешнеэкономической деятельности. Виды валютных операций.

Одним из средств реализации валютной политики России является валютное регулирование государственная регламентация валютных отношений, издание нормативных актов, оперативное руководство и валютный контроль со стороны соответствующих государственных органов, заключение международных валютных соглашений.

Основополагающие принципы осуществления валютных операций в Российской Федерации, полномочия и функции органов валютного регулирования и валютного контроля, права и обязанности юридических и физических лиц в отношении владения, пользования и распоряжения валютными ценностями, ответственность за нарушения валютного законодательства определены в Законе РФ от 9.10.92 г. N 3615-1 "О валютном регулировании и валютном контроле" ФЗ от 10.12.2003 N 173-ФЗ

Предметом валютного регулирования в РФ являются:

Защита валюты РФ

Право собственности субъектов внешнеэкономической деятельности на валютные ценности;

Порядок регулирования внутреннего валютного рынка РФ;

Правовой режим счетов резидентов в иностранной валюте;

Валютные операции, совершаемые резидентами в РФ;

Правовой режим счетов нерезидентов в иностранной валюте и в валюте РФ;

Валютные операции, совершаемые нерезидентами в РФ;

Функции и полномочия органов валютного регулирования.

Валютные операции между резидентами и нерезидентами осуществляются без ограничений, за исключением валютных операций, предусмотренных статьями 7, 8 и 11 настоящего Федерального закона, в отношении которых ограничения устанавливаются в целях предотвращения существенного сокращения золотовалютных резервов, резких колебаний курса валюты РФ, а также для поддержания устойчивости платежного баланса РФ.

Указанные ограничения носят недискриминационный характер и отменяются органами валютного регулирования по мере устранения обстоятельств, вызвавших их установление. Органами валютного регулирования РФ являются Центральный банк РФ и Правительство РФ.

Валютный контроль осуществляется органами валютного контроля (Правительство РФ, ЦБ РФ, Государственный таможенный комитет, Министерство финансов РФ, Министерство РФ по налогам и сборам) и агентами валютного контроля (уполномоченные банки и др.).

Цель валютного контроля - обеспечить соблюдение валютного законодательства при осуществлении валютных операций, а основные направления - соответствие валютных операций действующему законодательству; выполнение резидентами обязательств в иностранной валюте перед государством; проверка обоснованности платежей в иностранной валюте и проверка объективности учета и отчетности по валютным операциям.

Большинство валютных операций совершаются на валютных рынках. Валютные рынки - это официальные центры, где производится купля-продажа иностранной валюты и совершаются другие валютные сделки; это совокупность банков, брокерских фирм, корпораций и т.п.

Валютные операции делятся на наличные и срочные.

Наличные валютные операции СПОТ это наличная операция с немедленной поставкой валюты.

По сделкам СПОТ поставка валюты осуществляется на счета, указанные банками-получателями. На практике преобладают межбанковские валютные сделки СПОТ, по которым применяется курс телеграфного перевода.

Срочные валютные операции -(форвард, фьючерс) это валютные сделки, при которых стороны договариваются о поставке иностранной валюты через определенный срок по курсу, зафиксированному на момент заключения сделки.

Форвард это контракт на поставку финансовых активов в будущем. Заключаются на внебиржевых рынках; участники рассчитывают получить сам товар.

Фьючер с это сделка купли-продажи сырьевых товаров и финансовых активов. Заключаются на фондовых и валютных биржах; чаще всего не с целью окончательной покупки и продажи товара, а получения прибыли за счет последующей перепродажи фьючерса.

Валютные операции в РФ делятся на текущие и связанные с движением капитала. Текущие валютные операции : ввоз и вывоз иностранной валюты; получение и предоставление финансовых кредитов на срок до шести месяцев; международные денежные переводы торгового и неторгового характера. Перечень текущих валютных операций является исчерпывающим . Резиденты РФ осуществляют текущие валютные операции без ограничений.

Валютные операции, связанные с движением капитала : прямые и портфельные инвестиции; переводы для оплаты перехода права собственности на недвижимое имущество; получение и предоставление отсрочки платежа и финансовых кредитов на срок более трех месяцев; все иные валютные операции, не являющиеся текущими. Перечень валютных операций, связанных с движением капитала, является открытым.

Такие операции осуществляются резидентами в порядке, установленном ЦБ РФ.