Каково наказание за нарушение общественного порядка. Докладчик обсе счел доказанными нарушения прав человека в чечне Гражданское нарушение права

Стоит сказать, что кажущееся очевидным положение, согласно кᴏᴛᴏᴩому правонарушение есть нарушение права (его нормы), нуждается тем не менее в детальном рассмотрении, и прежде всего в связи с некᴏᴛᴏᴩыми различиями в определении понятий права и правовой нормы.

В имеющихся в юридической науке определениях понятия права, социалистического права и права как одной из отраслей правовой системы указывается на систему правовых норм, регулирующих общественные отношения и выражающих волю господствующего класса (народа), обусловленную интересами класса (народа) Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что наличие норм - нормативность права - будет одним из основных и необходимых его признаков.

Нормативность права означает, что правовые нормы

представляют собой абстрактные, всеобщие, обязательные правила, масштабы поведения, установленные (санкционированные) и обеспеченные государством. Система правовых норм образует объективное право.

Нормы права обязывают, запрещают или устанавливают, разрешают то или иное поведение, организуя таким образом общественные отношения. Нормирование поведения и означает его регулирование. Правовые нормы имеют точное конкретное содержание, т. е. обладают формальной определенностью. В отличие от других правил (морали, данныеки, нравственности, выполнение кᴏᴛᴏᴩых зависит от субъективного усмотрения и обеспечивается общественным мнением) правовые нормы будут общеобязательными для всех, кто подпадает под сферу их действия; их исполнение обеспечивается принудительной силой государства54.

Такой подход к пониманию права можно условно называть «нормативным» в отличие от «широкого» понятия права, включающего, кроме системы норм правоотношения55, правосознание56, субъективные права57.

Широкое понимание права в какой-то мере ослабляет его нормативный признак. На стадии выработки дефиниции права ослабление нормативности менее ощутимо, чем при определении понятий правонарушения и юридической ответственности, кᴏᴛᴏᴩые немыслимы без нарушения именно правовой нормы.

Взаимная,связь правовых норм, правоотношений, правосознания, вместе составляющих правовую надстройку, не вызывает сомнений. Но каждое из данных общественных явлений имеет самостоятельное значение и занимает особое место в правовой надстройке. Правосознание участвует в правотворчестве, правоотношения - необходимая форма существов-ания права. Праву - системе норм права, норме - присущи всеобщее выражение, общезначимость; нормативность^- качество, кᴏᴛᴏᴩым не обладают ни правоотношения, W_^ правосознание. Эти признаки права дают возможность определить правомерно или противоправно то или иное поведение, какие отношения будут правовыми, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙует ли правосознание действующему праву. Правовые взгляды неодинаковы, правоотношения различны и не представляют собой единого правила поведения, по϶ᴛᴏму руководство ими неизбежно вносило бы в правоприменительную деятельность усмотрение, отход от воли законодателя, нарушение принципа законности58.

Включение в общее понятие права наряду с нормами права и правоотношений ведет к отождествлению права с юридической надстройкой в целом, смешению объективного права с субъективным, нормы права - с ее осуществлением, с актами применения права59. Всякое отрицание или принижение нормативного значения права противоречит задачам укрепления законности и охраны прав граждан60.

В трудах К. Маркса, В. И. Ленина указывается, что господствующий класс придает «ϲʙᴏей воле... всеобщее выражение... в виде закона»61, что «всякое право есть применение одинакового масштаба к раз л ичным. людям»62. «Всеобщность» права как «одинакового масштаба» поведения для всех людей свидетельствует о нормативности установлений и важности ϶ᴛᴏго признака с позиции законности. «Законы - ϶ᴛᴏ положительные, ясные, всеобщие нормы, в кᴏᴛᴏᴩых ϲʙᴏбода приобретает безличное, теоретическое, независимое от произвола отдельного индивида существование»63.

Правосознание, правоотношение, субъективные права и другие юридические категории существуют «до», «параллельно» или «после» нормы права, но не входят в его состав. Правом может считаться исключительно то, что официально установлено (признано) государством в качестве правила поведения, что выражает государственную волю.

Нормативность права составляет его неотъемлемое ϲʙᴏйство (признак, элемент) Где нет нормативности - там нет права. Следовательно, правонарушение есть нарушение именно нормы права, обладающей качеством нормативности. Нарушение ϲʙᴏбод, прав, правоотношений, деформация правосознания может квалифицироваться правонарушением только тогда, когда названные категории входят (включены) в содержание правовой нормы, т. е. когда одновременно нарушается конкретная норма права.

С признаком нормативности права связан и другой вопрос, имеющий значение для понятия противоправности,- о понимании правовой нормы: всякое ли положение, изложенное в законе, будет нормой права.

В литературе было высказано мнение о широком понимании правовых норм: к их числу предлагалось относить не только абстрактные, общие правила поведения, содержащие предписания, дозволения, запреты, но и декларации, призывы, пожелания, в кᴏᴛᴏᴩых определяются цели закона и пути их достижения64.

Действительно, в нормативные акты нередко включаются названные положения, политическое и юридическое значение кᴏᴛᴏᴩых никем не оспаривается. При этом ϶ᴛᴏ не нормы права, если они не обладают качеством нормативности, не содержат точных правил, обеспеченных санкцией. Именно за декларацией, обращением, преамбулой нормативного акта следуют нормы права - всеобщие масштабы поведения, направленные на обеспечение целей, определенных в начале (в преамбуле) нормативного акта. Следовательно, положения, изложенные, например, в преамбуле Основ гражданского законодательства, не ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к нормам права; ими следует руководствоваться при толковании, применении норм Основ, но путем ссылки на положение преамбулы не может решаться конкретное гражданское дело.

Основные начала или принципы права могут быть нормами-принципами в зависимости от их изложения и ме- . ста в нормативном акте (преамбула или статья закона) Так, принцип ответственности за вину выражен в ст. 37 Основ гражданского законодательства (ст. 222 ГК.) в качестве нормы-принципа; но не будет правовой нормой, например, одно из основных положений гражданского права о производном характере личной собственности, служащей для удовлетворения потребностей граждан, изложенное в преамбуле Основ; но ϶ᴛᴏ положение конкретизируется в ряде статей Основ и ГК, имеющих нормативный характер.

В законодательных актах есть ϲʙᴏеобразные нормы-дефиниции, определяющие понятия, например, праводее-способности (ст. 8 Основ гражданского законодательства), сделки (ст. 14 Основ), исковой давности (ст. 39 Основ), имущественного найма (ст. 53 Основ) и др. Нужно помнить, такие определения следует считать нормами, поскольку они устанавливают масштабы поведения, имеющие всеобщий характер; ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующие определения могли бы быть включены во все следующие за ними правовые нормы данного института, т. е^входить в их содержание; например, каждая норма, регулирующая отношения по договору купли-продажи, могла бы начинаться с определения ϶ᴛᴏго договора (что неприемлемо, конечно, с точки зрения юридической техники, но не по существу)

С нормативностью права и пониманием юридической нормы связан вопрос о нормах прямого (непосредственного) и непрямого (опосредованного) действия, возникший прежде всего применительно к конституционным

положениям. В первом случае конституционные нормы применяются самостоятельно (прямо) при регулировании правоотношений и решении конкретных дел; во втором - они нуждаются в обязательном развитии, конкретизации через отраслевые нормы и могут применяться только в сочетании с последними.

В литературе было высказано мнение о том, что конституционные положения не ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к нормам непосредственного действия. Так, конституционное провозглашение прав и ϲʙᴏбод граждан неизбежно дается в общей форме, не предусматривающей мер наказания за их нарушение. По϶ᴛᴏму конституционные права и ϲʙᴏбоды могут считаться с юридической точки зрения гарантированными и фактически осуществимыми исключительно при условии, если они получают детальную регламентацию в отраслевом законодательстве, предусматривающем правовые средства их охраны и судебной (право на иск) или иной защиты65.

Согласно другой точке зрения, Конституция СССР (включая преамбулу) содержит положения непосредственного действия. Конкретизация конституционных положений в отраслевом законодательстве не обосновывает противоположного вывода, поскольку нарушение отраслевой нормы означает одновременно и нарушение ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующей нормы Конституции СССР66.

Более правильным представляется иное мнение, согласно кᴏᴛᴏᴩому нормы Конституции непосредственно регулируют конституционные (государственно-правовые)67 отношения и оказывают воздействие на иные отношения, не регулируя их непосредственно, и что в числе конституционных норм можно различать нормы непосредственно-регулирующего характера, нормы общерегулирующего ϲʙᴏйства (предполагающие издание конкретизирующих актов) и смешанные нормы (сочетающие названные ϲʙᴏйства)68.

В самом деле, например, все нормы гл.гл. 13, 15, 16 Конституции, определяющие избирательную систему, компетенцию высших органов государственной власти и управления, имеют конкретный характер и, несомненно, будут нормами непосредственного прямого действия. Непосредственно положениями Конституции регулируются не только государственно-правовые (или конституционные) отношения, но и иные, составляющие также предмет отраслевого законодательства. К их числу можно отнести, например, норму ст. 11 Конституции, исчерпывающе 32

определяющую исключительное право собственности государства на землю, ее недра, воды, леса.

Как бы ни казалась прогрессивной точка зрения о непосредственном правовом воздействии всех конституционных положений на регулирование конкретных отношений, она все-таки не может быть принята как неϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующая действительности и самому характеру Основного Закона государства, в кᴏᴛᴏᴩом трудно предусмотреть и отразить все многообразие конкретных вариантов общественных отношений. Конституция, являясь основным и ϲʙᴏдным законом, охватывающим по сравнению с другими актами максимально широкий круг общественных отношений, определяет основы общественного строя, провозглашает основные ϲʙᴏбоды, права, и обязанности граждан, отличаясь данными особенностями от текущего законодательства, регулирующего конкретные отношения.

Конституционные нормы, требующие развития в отраслевом законодательстве, можно считать нормами прямого действия, имея в виду правоотношения общего типа. Так, если ст. 58 Конституции СССР предусматривает право граждан на обжалование действий должностных лиц в установленном законом порядке и право на возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями организаций, то ϶ᴛᴏ означает, что конкретные органы обязаны определить порядок рассмотрения жалоб и исков граждан. Следовательно, между определенными государственными органами возникают права и обязанности (составляющие содержание правоотношения общего типа) по приведению текущего законодательства (отраслевого) в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙие с данным конституционным положением.

Прямое действие конституционных положений пробудет также в том, что они - основа всего последующего законодательства, нормы кᴏᴛᴏᴩого должны находиться в полном ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с Основным Законом. Во всех случаях неϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙия нормативного акта или его отдельных норм конституционным положениям вступают в действие конституционные йррмы, на базе кᴏᴛᴏᴩых в порядке конституционного надзора всякая норма текущего законодательства должна быть приведена в полное ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙие с Конституцией.

В названных двух аспектах все нормы Конституции СССР будут непосредственно действующим правом.

Представляется, что при анализе текста Конституции следует исходить из того, что ее положения не однозначны (в рассматриваемом аспекте) прежде всего с точки

3 Заказ 6883 33

зрения признака нормативности; таким качеством не обладают, в частности, преамбула и положения-принципы, имеющие важное политическое значение. Другие положения Конституции или непосредственно регулируют главным образом государственно-правовые отношения, или опосредствуются ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующим отраслевым законодательством.

С изложенной позиции большинство положений гл. 7 Конституции СССР «Основные права, ϲʙᴏбоды и обязанности граждан» определяют принципы советского права и его отраслей. Эти положения имеют конкретизацию в отраслевом законодательстве. Нарушение конкретной нормы будет одновременно и нарушением нормы-принципа и в ϶ᴛᴏм смысле должно квалифицироваться как правонарушение.

К источникам права (праву в объективном смысле, нормам права, изложенным в нормативных актах) нельзя относить правила социалистического общежития и судебную практику. Соответственно поведение, не ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее содержанию названных категорий, хотя и вызывает отрицательное общественное отношение, однако не может квалифицироваться как противоправное, составлять правонарушение.

Исходя из ст. 59 Конституции СССР и ст. 5 Основ гражданского законодательства, граждане обязаны соблюдать Конституцию СССР, законы, уважать правила социалистического общежития и моральные принципы советского общества, с достоинством нести высокое звание гражданина СССР.

В названных положениях нормативный характер имеет указание на обязанность граждан соблюдать Конституцию СССР и советские законы, кᴏᴛᴏᴩым не обладают призывы уважать правила социалистического общежития и моральные принципы. Это вытекает непосредственно из грамматического толкования приведенных законоположений: закон, обеспеченный государственным принуждением, «обязывает» соблюдать все советские законы; но нельзя обеспечить принуждением «уважение» к чему-либо и к кому-либо.

Правила социалистического общежития имеют важное значение в жизни общества, они регулируют общественные отношения, будут масштабом поведения людей. Но правила социалистического общежития неоднородны. В широком смысле - ϶ᴛᴏ все нормы общественной жизни, т. е. нормы морали, данныеки, нравственности, обычаи, тра-

диции, нормы общественных организаций, нормы права (исключая нормы - пережитки прошлого, в т.ч. религиозные нормы)

Вполне понятно, что Конституция СССР (ст. 59) и Основы гражданского законодательства (ст. 5), призывая уважать правила социалистического общежития, придают ϶ᴛᴏму понятию более узкий, не юридический смысл, включая в него все действующие в обществе нормы, кроме правовых, поскольку отдельно указывают на обязанность граждан соблюдать правовые нормы-законы. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что между данными двумя категориями проводится различие в самом тексте закона, и, следовательно, встречающиеся в нормативных актах формулировки об уважении, соблюдении правил социалистического общежития имеют в виду все нормы поведения, исключая правовые. По϶ᴛᴏму правила социалистического общежития в собственном (узком) смысле хотя и представляют собой определенный масштаб поведения, однако не будут источниками права, поскольку не обеспечиваются государственным принуждением и не всегда (не все) имеют формальную определенность писанных правил.

Правила социалистического общежития не ᴏᴛʜᴏϲᴙтся ни к основным, ни к субсидиарным источникам права69. Стоит заметить, что они могут служить целям толкования правовых норм, выяснения их смысла, ничего не добавляя, не превнося в содержание закона.

Исходя из ст. 38 Основ жилищного законодательства Союза ССР и союзных республик, наниматель и члены его семьи могут быть выселены из занимаемого помещения, если они систематическим нарушением правил социалистического общежития делают невозможным для других.лиц проживание с ними в одной квартире или доме. Несмотря на, казалось бы, прямую отсылку ϶ᴛᴏй конкретной нормы к правилам социалистического общежития, тем не менее последние и в данном случае не могут служить критерием противоправности поведения и основанием для применения названной строгой санкции. Так, в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с правилами социалистического общежития соседи по квартире, дому здороваются друг с другом, оказывают товарищескую рзаимопомощь, например во время болезни, по присмотру за детьми и т. д. При этом нарушение подобных очевидных правил общежития не образует состава гражданского правонарушения, предусмотренного "ст. 38 Основ. Стоит сказать, для ϶ᴛᴏго крайне важно нарушение таких норм поведения, кᴏᴛᴏᴩые устанавливаются в нормативных актах, например проявление хулиганств^ нарушение санитарных правил и т. д. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что в ϶ᴛᴏм (как и в других) случае противоправность или правомерность деяния определяется не правилами социалистического общежития (в собственном узком смысле), а нарушением конкретных правовых норм уголовного, административного, гражданского, семейного или иного законодательства.

Законодатель может возвести в ранг правовой нормы какое-то правило социалистического общежития, обычай, традицию, но тогда они «выходят» из ϲʙᴏих собственных категорий и «входят» в категорию норм права. Без ϶ᴛᴏго.и до ϶ᴛᴏго правила социалистического общежития - не юридические социальные нормы.

Правовые нормы входят в широкое понятие правил социалистического общежития, поскольку в норме устанавливается или санкционируется правило общежития, имеющее наиболее важное общественное значение. Отсюда следует, что правовые нормы и правила социалистического общежития не могут противопоставляться: поведение, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее правовому предписанию, не может расцениваться как аморальное, неданныеческое. В случае если бы в каком-то случае обнаружилось такое противопоставление, то ϶ᴛᴏ свидетельствовало бы о необходимости уточнения содержания правовой нормы.

В литературе высказаны различные мнения по поводу юридической природы судебной практики70.

Согласно одному из них, закон содержит все необходимое для регулирования подпадающих под его действие отношений, и ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно суд при рассмотрении конкретных дел и в порядке руководящих указаний исключительно раскрывает смысл закона, обращает внимание на ошибки, разъясняет, как следует применять закон. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что судебная практика, в т.ч. постановления Пленумов Верховных Судов Союза ССР и союзных республик по отдельным категориям дел, не признает их нормативными актами - источниками права71.

Другое мнение выражено в статье, обобщающей дискуссию по данному вопросу: постановления Пленума Верховного Суда СССР (руководящие указания) могут содержать новые правовые нормы и потому будут нормативными (подзаконными) актами - источниками права72.

Сегодня юридическая наука в целом исходит из правильного понимания судебной практики как деятельности судов по применению права. На судебные органы никогда не возлагалась функция правотворчества. Согласно Конституции СССР (ст.ст. 113, 121, 151, 153), на судебную систему возложено отправление правосудия vi надзор за судебной деятельностью в пределах, установленных законом; толкование законов осуществляется Президиумом Верховного Совета СССР. Верховный Суд СССР обладает исключительно правом законодательной инициати-

вы. Руководящие постановления Пленума Верховного Суда СССР имеют важное значение для единообразного и правильного разрешения судами конкретных дел, точного применения законов, обеспечения социалистической законности в судебной деятельности. Материал опубликован на http://сайт

Советское право не признает прецедентов; следовательно, решение любого судебного органа по конкретному делу будет индивидуальным, но не нормативным правовым актом. Руководящие указания высших судебных органов представляют собой официальные разъяснения закона, не выходящие за его рамки и не создающие новых оригинальных норм права. Суды не могут решать конкретные дела, ссылаясь только на постановления Пленума Верховного Суда СССР; правосудие отправляется на основании законов, подзаконных актов, а в случае их отсутствия применяется аналогия закона и права (ст. 12 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик)

Судебная практика имеет существенное значение также для процесса правотворчества, формирования правосознания. Отдельные положения, сложившиеся в судебной практике и сформулированные в руководящих указаниях высших судебных органов по гражданским и другим категориям дел, иногда воспринимаются законодателем и включаются в содержание правовых норм.

Является ли противоправным нарушение договора, вернее, таких его условий, кᴏᴛᴏᴩые установили сами стороны? Тип (вид) договора, его содержание (условия) определены законом. По϶ᴛᴏму нарушение условий договора, установленных в нормативном порядке, будет противоправным, поскольку одновременно нарушаются и ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующие правовые нормы. Но в ряде случаев закон предоставляет субъектам правоотношений возможность самим устанавливать некᴏᴛᴏᴩые права, обязанности и ответственность.

К примеру, норма ст. 37 Основ гражданского законодательства, устанавливая общий принцип ответственности за вину, допускает соглашение в договоре об ответственности независимо от вины. Согласно п. 101 Стоит сказать - положения о поставках продукции, в договоре могут быть предусмотрены санкции за неисполнение таких обязательств, за нарушение кᴏᴛᴏᴩых действующим законодательством санкции не установлены. В случае если при заключении договора стороны ^могут быть использованы названными положениями, а при исполнении договора одна из сторон нарушит его условия,

за кᴏᴛᴏᴩые установлены договорные санкции (п. 101 Стоит сказать - положения о поставках) или иные условия при отсутствии"! вины (ст. 37 Основ), то эта сторона будет нести юриди-, ческую ответственность, кᴏᴛᴏᴩая наступает за совершение правонарушения. В подобных случаях, как и в иных отношениях, на кᴏᴛᴏᴩые распространяются диспозитивные; нормы права, нарушение договора означает одновременно! и нарушение правовой нормы, управомочивающей на соот-f ветствующее поведение.

Признание точной определенности правовой нормы качестве ее обязательного признака предопределяет отрицательное отношение к так называемой проблеме зло-1 употребления правом, имеющей непосредственное отношение к пониманию правонарушения. В ч. 1 ст. 5 Основ гражданского законодательства сказано: гражданские, права охраняются законом, за исключением случаев, ко- \ гда они осуществляются в противоречии с назначением данных прав в социалистическом обществе. Сходное в принципе положение содержалось в ст. 1 ГК 1922 года и содержится в ч. 2 ст. 39 Конституции. Приведенное указание закона иногда толкуется таким образом, что осуществление прав в противоречии с их назначением означает использование прав одним субъектом в противоречие правам и интересам других или общества, т. е, использование ϲʙᴏего права во зло другому - злоупотребление правом.

Злоупотребление правом усматривается, например, в том, что собственник дома, не добившись с помощью суда выселения неугодного ему квартиранта, в отсутствие последнего уничтожил часть дома, оставив квартиранта под открытым небом, и, таким образом, злоупотребил правом собственности73. При этом в данном случае между собственником как наймодателем и квартирантом существовали отношения, регулируемые нормами о договоре найма жилого помещения, кᴏᴛᴏᴩые и были нарушены; остается неясным, зачем нужен столь сложный метод признания поведения собственника-наймодателя противоправным (через проблему злоупотребления правом), если противоправность очевидна в связи с нарушением ст. 131 ЖК (ст. 152 ГК 1922 г.)

Злоупотреблением правом считается предъявление фиктивных исков о взыскании алиментов в целях снижения размера уже присужденных сумм в пользу других детей и исков об алиментах к детям родителей, кᴏᴛᴏᴩые оставили малолетних детей без поддержки; фиктивное расторжение брака в целях противоправного сохранения жилой площади; неустранение собственником дома неисправностей строения, угрожающих другим людям; оспаривание завещания, выражающего волю наследодателя, но не оформленного нотариально; заключение противоправных сделок и др.74.

их снижение, на жилую площадь) и потому не может им злоупотребить; или действует (бездействует) вопреки закону (заключает незаконные сделки, не реализует прямых обязанностей по содержанию имущества в надлежащем порядке) и, таким образом, нарушает право, а не злоупотребляет им; или действует в полном ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с законом (оспаривание завещания) и т, д.

В одной монографии под злоупотреблением понимается особый тип правонарушения, совершаемого управо-моченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения. В ϶ᴛᴏм усматривается сущность и содержание ст. 5 Основ гражданского законодательства, кᴏᴛᴏᴩая может применяться как в качестве общего принципа гражданского права, так и конкретной нормы к отдельным случаям злоупотребления правом. Эти теоретические положения подробно рассматриваются в одном из видов злоупотребления правом - извлечение нетрудового дохода76.

Изложенные положения следует, очевидно, понимать таким образом, что общим типом поведения, дозволенным законом, будет субъективное право собственности (на дом, другое имущество), владение, пользование и распоряжение им; однако данные полномочия могут быть использованы в недозволенных конкретных формах, в данном случае - для извлечения нетрудового дохода, и, таким образом, субъект злоупотребляет правом.

В случае если такую конструкцию признать возможной, то не следует ограничиваться анализом одной нормы ст. 111 ГК или несколькими другими примерами. Сквозь призму такой конструкции можно было бы рассматривать все запретительные нормы Гражданского кодекса и ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующие нормы других отраслей права.

Так, в пределах того же общего типа поведения, разрешенного законом, - права собственности, можно «найти» много других недозволенных форм поведения, например совершение сделок по поводу объектов, составляющих исключительную собственность государства (ст. 95 ГК); приобретение гражданином второго дома (ст. 106 ГК); превышение предельного количества скота, кᴏᴛᴏᴩое может находиться в личной собственности (ст. 112 ГК); бесхозяйственное содержание дома (ст. 141 ГК) и культурных ценностей (ст. 142 ГК) и т. д. Обращаясь к нормам Кодекса о сделках, следовало бы конкретизировать, что правила о признании сделок недействительными подпадают под злоупотребление правом, поскольку все данные случаи суть конкретные формы противоправного поведения в пределах общего дозволенного законом (ст. 41 ГК) типа поведения - права совершать сделки.

Подобный анализ.можно было бы продолжить вплоть до последних разделов Кодекса, поскольку и там, в пределах общего дозво-

Ленного типа поведения-права ϲʙᴏбоды завещания, возможны коя кретные злоупотребления, например полное лишение наследства не трудоспособных иждивенцев, что противоречит закону (ст. 535 ГК) Более того, можно вполне выйти за пределы гражданского нрав-d К примеру, в разрешенном общем типе поведения - праве заключат сделки купли-продажи (ст. 237 ГК) - возможны конкретные злоупс требления в виде совершения такого договора с целью наживы (cnq куляция - ст. 154 УК) и т. д.

Можно ли (?) и нужно ли (!) говорить о злоупотреб^ лении предоставленным правом во всех приведенных многочисленных других случаях, предусмотренных запре^ тительными нормами. Назначение таких норм состоит именно в том, что они не дозволяют указанного в ню поведения, что означает, что субъект лишен возможности (права) избирать запрещенный вариант поведения. С довательно, субъект не наделен ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующим правоь и поступает вопреки правилу запретительной нормы, на* рушает право, совершает элементарный деликт, правона-* рушение, преступление. Для конструкции злоупотребле^ ния правом места не остается.

& Следует признать Правильным мнение, согласно кото-1 рому сам термин «злоупотребление правом» лишен смы-ела, поскольку соединяет исключающие друг друга понятия.
Стоит отметить, что осуществление права не может быть противоправ-^ ным, а следовательно, и злоупотреблением. Действия, на-| зываемые злоупотреблением правом, в действительности! совершаются за пределами права, когда лицо переходит| границы разрешенного, т. е. действует вопреки праву7" Границы права установлены в его нормах, в том числеЛ в ст. 141 ГК, выдаваемой за типичный, если не единственный, случай злоупотребления правом сторонниками ϶ᴛᴏй) концепции.

В случае если исходить из того, что границы права точно установлены нормами закона, то проблема злоупотребления! правом утрачивает значение. В противном случае при ре-1 тении конкретных дел крайне важно допускать судейское^ усмотрение, основанное на общей норме о злоупотребле- i нии правом. Последним вариантом неизбежно отрицает-1 ся способность права точно и определенно регулировать^ общественные отношения78.

Признание неопределенности правовых норм приводит "к противопоставлению формы и содержания права («бу-1 квы» и «духа» закона) Это можно усмотреть из выска-| зываний, согласно кᴏᴛᴏᴩым «злоупотребление правом! всегда внешне опирается на субъективное право и формально не противоречит объективному праву»79, что «ре-,

шение арбитража... представляется с формально-юридической позиции достаточно обоснованным. При этом по существу такое решение представляется весьма сомнительным»80.

Оказывается, что решение суда или арбитража, обоснованное нормой объективного права, вызывает сомнение, а значит, и сомнение по поводу правомерности поведения одной из сторон рассматриваемого отношения, действовавшей в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с законом. И ϶ᴛᴏ не сопровождается никакой гарантией, что усмотрение суда будет более верным, чем усмотрение законодателя.

В ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с конституционным принципом социалистической законности все государственные (в т.ч. судебные) и общественные организации, должностные лица и граждане обязаны соблюдать законы (ст. 4 Конституции СССР) Закон (нормативный акт) и только закон определяет границы права. Это не исключает предположения, что в отдельных случаях в самом законе граница проведена не в полном ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с общественными и личными интересами или правильно проведенная граница при издании закона нуждается в уточнении в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с развитием общественных отношений. При этом и в таких случаях изменение закона допустимо путем, указанным в законе, т. е. изменение его законодателем, толкование закона управомоченным органом. «Исправление», «улучшение», обход закона в порядке его применения, в т.ч. и судебной практикой, противоречит социалистической законности.

Изложенное в ст. 1 ГК 1922 года правило о запрещении использования права в противоречии с его социально-хозяйственным назначением имело историческое значение, служило для восполнения пробелов в законодательстве и для дальнейшего его совершенствования. Выявившиеся в практике случаи необходимости применения ст. 1 ГК 1922 года при новой кодификации получили закрепление в виде новых специальных норм закона. Так, применительно к праву собственности в ст. 25 Основ гражданского законодательства указано, что имущество, находящееся в личной собственности граждан, не может использоваться для извлечения нетрудовых доходов. В кодекс 1964 года включены нормы ст.ст. 105, 111, 141, 142 и другие, конкретизирующие общее правило.

При рассмотрении дел в суде о конфискации имущества, используемого для извлечения нетрудовых доходов, бесхозяйственно содержимого и др., крайне важно приме-

Нять названные конкретные статьи и в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии ними квалифицировать поведение правомерным или прс тивоправным. При ϶ᴛᴏм возможна, конечно, одновремейЦ ная ссылка на общую норму ст. 5 Основ гражданском законодательства как на норму-принцип в сочетании конкретной статьей закона, но не применение ее в качест^ ве самостоятельной нормы81.

Из прежней и новой редакции предписания о запреЦ щении использования права не в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с его значением как будто бы следует, что оно имеет в вид сферу применения права. При этом, как показала практика^ в конечном счете ϶ᴛᴏт принцип получает реализацию в| сфере правотворчества. Никто не может пользоваться правом для нарушения интересов других. Но для ϶ᴛᴏго! необходимо, прежде всего, ɥᴛᴏбы нормы объективного" права исключали такую возможность. Нормы закона не| могут и не должны предоставлять субъектам такие права," использование кᴏᴛᴏᴩых наносило бы ущерб другим граж-] данам, организациям и государству. При таком правовом регулировании злоупотребление правом исключается. Но) если при ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующих условиях в процессе примене-"i -ния права все-таки обнаруживается коллизия интересов,: то ϶ᴛᴏ свидетельствует о необходимости изменения и совершенствования законодательства.

Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что мы полагаем, что предписание ч. 1 ст. 5 Основ будет одним из важных принципов, определяющих развитие права, но ϶ᴛᴏ предписание само по себе, без наличия конкретной нормы, не может служить основанием для квалификации отдельных правонарушений и применения юридической ответственности.

Любые поступки, подпадающие под признаки норм той или иной отрасли права, будут правовыми, т. е. правомерными или правонарушениями.

В абсолютном большинстве случаев такой общий критерий различия правового и неправового, правомерного и противоправного поведения не вызывает сомнений. При этом иногда субъекты общественных отношений, не регулируемых прямо нормой закона, обращаются за юридической защитой ϲʙᴏих интересов, нарушаемых другими лицами, требуя от суда, государственных органов признания ϲʙᴏих интересов в качестве законных, ϲʙᴏих прав и обязанностей других - в качестве юридических и ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно признания ϲʙᴏего права (в юридическом смысле) на определенное поведение (действие или бездействие), устранения правонарушений других лиц и применения

юридических санкций. В подобных отношениях встает вопрос: «все ли дозволено, что прямо не запрещено законом, все ли запрещено, что не дозволено, и может ли иметь юридическое значение поведение, не охваченное дозволениями и запретами закона».

При решении поставленного вопроса следует учитывать такие факторы, как характер, социальная значимость общественных отношений и ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно близость их содержания к предмету регулирования той или иной отрасли законодательства, форму (запреты или дозволения), субъектный состав данных отношений и др.

Так, с позиции уголовного законодательства противоправным может быть признано только такое поведение, кᴏᴛᴏᴩое прямо предусмотрено нормами данной отрасли. В ст. 3 Основ уголовного законодательства указано, что уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновно совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние.

К аналогичному выводу следует прийти и применительно в сфере административного законодательства (хотя и не кодифицированного), а также ряду институтов других отраслей права.

Рассматриваемая проблема становится сложнее применительно к типу отношений, регулируемых гражданским законодательством (в широком смысле, включая хозяйственное, семейное право и ряд институтов других отраслей)

Гражданское право составляют нормы, устанавливающие не только и не столько запреты, сколько дозволения; ему известна аналогия, а также правовые установления- дозволения общего характера. Так, согласно ст. 4 Основ гражданского законодательства, гражданские права и обязанности могут возникать не только из оснований, предусмотренных законом, но также из действий граждан и организаций, кᴏᴛᴏᴩые хотя и не предусмотрены законом, но в силу общих начал и смысла законодательства могут порождать гражданские права и обязанности (правовое поведение)

В литературе было высказано следующее суждение: социалистическое государство не только определяет границы развития народного хозяйства, но и направляет ϶ᴛᴏ развитие на базе творческой инциативы масс; такая цель достигается посредством как специальных запретов, дозволений и предписаний, так и путем закрепления общих правовых принципов, кᴏᴛᴏᴩыми должны руковод-

ствоваться участники хозяйственных процессов; в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с данными общими принципами и надлежит оценивать правомерность или неправомерность, запрещенность или дозволенность совершаемых действий в хозяйствен-1 ной сфере. По϶ᴛᴏму здесь действует формула: не все то," что не запрещено, дозволено, но и дозволено не только то, что прямо разрешено законом82.

Изложенная точка зрения представляется неприемле-i мой как в отношении юридических лиц, действующих в хозяйственной сфере, так и применительно ко всем иным" субъектам права в других областях общественной жизни, регулируемых законом. Руководство изложенной формулой означало бы незавуалированный отход от социалистической законности и разрушение правопорядка. Такой вывод подтверждается анализом действующего хозяйственного законодательства. Предприятия, организации, 1 учреждения имеют специальную (т. е. ограниченную законом) правосубъектность: они могут (в отличие от граждан, обладающих общей правоспособностью) совершать только такие действия и заключать исключительно такие сделки, кᴏᴛᴏᴩые ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙуют целям, для достижения кᴏᴛᴏᴩых они созданы (ст. 12 Основ гражданского законодательства) Следовательно, любые действия социалистических организаций (хотя и прямо не запрещенные специальной нормой), не ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующие общему правовому акту - уставу или положению об данных предприяти- " ях, будут внеуставными, противоправными. Но и в I пределах суженной специальной правосубъектности деятельность социалистических организаций практически строго регламентируется.

К примеру, предприятия и объединения (юридические лица) осуществляют право владения, пользования и распоряжения находящимся в их оперативном управлении имуществом в пределах, установленных законом, в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с целями деятельности, плановыми заданиями и назначением имущества (пп. 5, 8 Стоит сказать - положения о предприятии, пп. 14, 15 Стоит сказать - положения о производственном объединении) Хозяйственная инициатива не безбрежна, а пробудет в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с нормативными и надлежаще утвержденными индивидуальными правовыми актами. Так, за счет капитальных вложений хозорган не может совершать каких-либо сделок, не предусмотренных нормативными актами и титульным списком. Порядок образования и использования стимулирующих и иных фондов, так же как и передача основных и оборотных средств, определены нормативно. Заключение сделок по основной деятельности регулируется актами о различных видах хозяйственных договоров. Предприятие может, например, отказаться полностью или частично от выделенной ему продукции и от договора на поставку ϶ᴛᴏй продукции или договориться с контрагентом об установлении повышенных санкций за нарушение договора.

При этом названные (и другие подобные) случаи тоже предусмотрены в нормативных актах (пп. 16, 101 Стоит сказать - положения о поставках продукции), и по϶ᴛᴏму любой вариант поведения в рамках диспозитивности будет правомерным. Следовательно, участники хозяйственных отношений руководствуются конкретными нормами, точно устанавливающими дозволения и запреты. «Договорная ϲʙᴏбода» в хозяйственных договорах будет «ϲʙᴏбодой» особого качества83.

Общие принципы, несомненно, имеют решающее значение для права. Стоит заметить, что они определяют систему права (отрасли, института), ее становление, состояние и развитие. Содержание конкретных юридических норм, установленные ими запреты и дозволения, права и обязанности субъектов определяются общими правовыми принципами и должны ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙовать им. Изменения в общественной жизни, развитие общественных отношений, требующие изменений в правовом регулировании, порождают необходимость новых правовых предписаний, содержание кᴏᴛᴏᴩых ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙует общим правовым принципам.

Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что на базе и в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с общими правовыми принципами происходит становление и развитие системы права, состоящей из отдельных отраслей, институтов, норм. Именно конкретными юридическими нормами устанавливаются дозволения, предписания и за преты, права и обязанности в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с общим! "правовыми принципами и, таким образом, определяютс! границы правового поведения, в т.ч. правонаруше ний. По϶ᴛᴏму при оценке правомерности или неправомер ности поведения надлежит руководствоваться нормам! закона, что одновременно означает и руководство общими

принципами права.

При противоположном решении допускается противопоставление норм закона - общим правовым принципам, игнорирование закона; принципам права придается ревизионная функция в отношении любой нормы закона; закон как мерило, масштаб поведения утрачивает ϲʙᴏю четкую определенность, нормативность; усмотрение, интересы, воля народа (класса), выраженные в законе, подменяются усмотрением суда (или другого правоприменительного органа), кᴏᴛᴏᴩый «определяет» и толкует общие принципы и в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с данным решает дела. Все ϶ᴛᴏ не может способствовать укреплению социалистической законности и повышению охраны прав граждан.

В случае если общество и государство вправе рассчитывать на определенное поведение ϲʙᴏих граждан с учетом общественных и личных интересов и могут принуждать к ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующему поведению, то очевидно, что и каждый

член общества имеет право на знание четких границ ϲʙᴏего поведения, ясно выраженных в нормах закона в форме запретов и дозволений, прав и обязанностей.

При ϶ᴛᴏм право не должно, конечно, тормозить развитие общественных отношений и отказывать в их- юридической защите. Именно такая защита осуществляется как общее правило путем совершенствования законодательства - изменения, отмены устаревших и введения новых норм в целях регулирования вновь возникших отношений, применяется закон, регулирующий сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии такового - общие начала гражданского законодательства (аналогия права) При этом и в данных случаях применение судом сходных норм или общих правовых начал осуществляется не «вопреки» нормам закона, а в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с ними (ст. 4 1 Основ гражданского законодательства, ст. 12 Основ ] гражданского судопроизводства)

Следовательно, применение при аналогии права общих начал гражданского законодательства есть также применение норм закона, и в ϶ᴛᴏм смысле не обосновывает формулы «дозволено не только то, что прямо разрешено законом» (поскольку аналогия прямо разрешена законом) Нельзя также не принимать во внимание того, что при наличии развитой системы права случаи применения аналогии, крайне редки и сравнительно непродолжительны.

Так, до новой кодификации гражданского права (начало 60-х годов) не предусмотренные ГК 1922 года отношения, возникающие при нанесении вреда гражданами, спасавшими социалистическую собственность, или отношения при передаче дома в собственность на условиях. пожизненного содержания регулировались применительно к нормам ГК 1922 года об обязательствах, возникающих вследствие причинения вреда, и о договоре купли-продажи. В результате принятия Основ и новых ГК названные отношения получили правовое регулирование в ст. 95 Основ ст.ст. 472, 253, 254 ГК 1964 года.

Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что имевшее место применение аналогии закона в конечном счете определило ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее развитие законодательства, а судами по аналогии применялись все-таки конкретные нормы, а не общие правовые принципы. Случаи применения аналогии права к конкретным отношениям могли иметь место в ранний период становления советского права, а в условиях высокоразвитой правовой системы общие правовые принципы служат

ориентиром дальнейшего совершенствования законода-*

тельства.

Изложенная точка зрения, опирающаяся на точность

правовых предписаний как необходимый признак правовой нормы и квалификации правонарушения, полностью cof-ласуется с принципом социалистической законности.

Так, положения Основного Закона, имеющие важнейшее социальное и юридическое значение, но не обладающие признаками нормативности, не содержащие признаков состава правонарушения, не снабженные санкциями, предназначены, очевидно, не для юридической квалификации конкретного поведения отдельных лиц, а для определения основ системы права и его отраслей. Применение общих правовых предписаний, лишенных четких критериев, к конкретным отношениям в целях защиты прав и интересов не исключает возможности нарушения других прав и интересов и принципа социалистической законности.

Конституционные принципы должны служить прежде всего критерием степени полноты и развития правовой системы, ее отраслей, институтов и норм.

Отметим, что тем более не могут служит критерием для юридической квалификации поведения и правонарушения, в осо-, бенности такие правовые и неправовые категории, кᴏᴛᴏᴩые не имеют четкого закрепления в норме права.

Задача состоит не в «приспособлении» названных категорий для решения конкретных дел, а в наиболее полном развитии законодательства, его совершенствовании в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с общими принципами советского права.

Для характеристики внешней стороны правонарушения важное значение имеют юридическая иерархия норм и законность правовых актов.

Правовые нормы находятся в строгой соподчиненно-сти - иерархии, при кᴏᴛᴏᴩой каждая норма занимает определенное место в общей системе права, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующее ее юридической силе. При ϶ᴛᴏм можно установить иерархию между законами и подзаконными актами, а также иерархию самих законов и иерархию подзаконных актов. Закон регулирует наиболее важные общественные отношения, устанавливает основные права и обязанности, принимается в особом порядке и в силу ϶ᴛᴏго занимает главное место в юридической иерархии. В то же время законы не однозначны по ϲʙᴏей юридической силе. Высшей юридической силой обладают конституционные законы по отношению к текущим законам; союзные законы об-

Издают высшей юридической силой по отношению к законам союзных и автономных республик. Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что "иерархия законов предполагает, что закон низшей юридической силы должен ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙовать закону высшей юридической силы; не подлежит применению текущий закон, противоречащий конституционному; не применяется республиканский закон, противоречащий союзному; не имеет силы закон, противоречащий новому закону равной юридической силы. Подзаконный акт характеризуется тем, что он издается компетентным органом на основании закона. При отсутствии одного из данных признаков юридичес- | кий акт утрачивает характер подзаконного. Так, акт изданный не компетентным на то органом, или акт, изданный хотя и компетентным органом, но в нарушение закона, ;| следует считать противозаконным.

Как и законы, подзаконные акты находятся в строгой иерархии. Юридическая сила каждого подзаконного акта зависит от того места, кᴏᴛᴏᴩое занимает в системе государственных органов орган, издавший данный акт84. Правовой акт, изданный нижестоящим органом, должен ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙовать актам вышестоящего органа и, таким образом, в конечном счете закону. Юридический акт, противоречащий акту вышестоящего органа, незаконен. - .->» !

Не исключено положение, при кᴏᴛᴏᴩом акт нижестоящего органа ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙует акту вышестоящего, однако последний был издан в нарушение закона. В таком случае все подзаконные акты, не ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующие закону, будут противозаконными. При коллизии подзаконных актов, изданных одним органом, применению подлежит более новый по времени издания акт.

В необходимых случаях при издании нового нормативного акта точно указывается, какие ранее изданные акты утрачивают силу полностью или частично. В других случаях такие указания даются в общей форме.

Так, Законом СССР «Об утверждении Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик» от 8 декабря 1961 г.85 Президиуму Верховного Совета СССР было поручено установить порядок введения в действие Основ. В ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1962 г. установлено, что впредь до приведения гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с Основами гражданского законодательства действующие акты гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик применяются, поскольку они не противоречат Основам86.

Не исключены случаи, когда подзаконный акт противоречит закону, однако в законе нет ни общей, ни кон-

кретной нормы, управомочивающей на неисполнение такого акта. В теории высказано мнение, что подзаконный акт, противоречащий закону, сам будет незаконным и не может претендовать на то, ɥᴛᴏбы его соблюдали и исполняли87. Ничтожный (незаконный) акт не должен исполняться, а привлечение к ответственности за неисполнение такого акта незаконно88.

Из сказанного следует, что правонарушением будет такое поведение, кᴏᴛᴏᴩое противоречит действующей правовой норме, удовлетворяющей требованиям иерархии и законности. И наоборот, неисполнение предписаний нормативного акта, хотя формально не отмененного, но не ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующего названным требованиям и потому недействительного в силу общих указаний закона, не может квалифицироваться в качестве правонарушения. >

Понятие правонарушения как деяния, не ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующего правовой норме, безоговорочно верно для уголовного права. Другие отрасли законодательства устанавливают не только запреты, но и предписания иного характера, дозволяющие различные варианты поведения и ϲʙᴏбоду их выбора. В таких случаях действие или бездействие субъекта, хотя и не совпадающее с масштабом, указанным в норме, не может квалифицироваться в качестве правонарушения. .,

К примеру, гражданское законодательство устанавливает правила об исковой давности. Истечение срока исковой давности погашает материальное право и будет основанием к отказу в иске (ст. 87 ГК) При этом закон не обязывает гражданина-кредитора предъявлять ϲʙᴏи претензии к другим субъектам. Следовательно, хотя поведение гражданина, обратившегося с иском в суд по истечении давности, не ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙует нормам ГК, оно не может квалифицироваться как правонарушение.

Иное положение у социалистических организаций. Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 12 июля 1979 г.89 установлено, что при нарушении договора поставки санкции должны применяться в обязательном порядке. Согласно Стоит сказать - положению о бухгалтерских отчетах и балансах90, суммы, по кᴏᴛᴏᴩым истек срок давности, подлежат взносу в бюджет, а за просрочку данных взносов взыскивается пеня. Следовательно, непредъявление претен-

4 Заказ 6883

зии и иска социалистической организацией в установленный срок будет правонарушением.

Таким образом, правонарушение есть нарушение выраженного в норме права обязательного масштаба поведения. Сравнением фактического поведения с юридически императивно предписанным устанавливается наличие или отсутствие правонарушения. Правонарушение, таким образом, определяется с его внешней стороны.

Определяя тот или иной масштаб поведения, законодатель руководствуется соображениями экономического, политического, социального, морального и иного характера. С учетом ϶ᴛᴏго устанавливается то или иное юридическое правило, и в зависимости от ϶ᴛᴏго то или иное поведение может оказаться правомерным, противоправным или иррелевантным. Следовательно, понятие правойарушени-я имеет ϲʙᴏю внутреннюю сторону. При этом названные факторы, определяющие систему права и содержание ее норм, действуют в сфере правотворчества - установления, изменения, отмены правовых норм. И если норма правда уже установлена компетентным органом и введена в действие, то с ϶ᴛᴏго момента на первый план выступает внешний признак правонарушения. Стоит заметить, что он становится основным и даже единственным при квалификации правонарушения.

Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что характеристика правонарушения как нарушения нормы права будет его неотъемлемым признаком, отсутствие кᴏᴛᴏᴩого означает одновременно и отсутствие правонарушения.

Пользовательское соглашение:
Интеллектуальные права на материал - Правонарушение. Понятие, причины, ответственность - Н.С. Малеин. принадлежат её автору. Данное пособие/книга размещена исключительно для ознакомительных целей без вовлечения в коммерческий оборот. Вся информация (в том числе и "ПРАВОНАРУШЕНИЕ-НАРУШЕНИЕ НОРМЫ ПРАВА") собрана из открытых источников, либо добавлена пользователями на безвозмездной основе.
Для полноценного использования размещённой информации Администрация проекта сайт настоятельно рекомендует приобрести книгу / пособие Правонарушение. Понятие, причины, ответственность - Н.С. Малеин. в любом онлайн-магазине.

Тег-блок: Правонарушение. Понятие, причины, ответственность - Н.С. Малеин., 2015. ПРАВОНАРУШЕНИЕ-НАРУШЕНИЕ НОРМЫ ПРАВА.

(С) Юридический репозиторий сайт 2011-2016

Каковы последствия несоблюдения юридических норм? Одни утверждают, что последствия эти всегда отрицательны, невыгодны для нарушителя, что в этом - характерная природа норм юридических как принудительных, т. е. психически вынуждающих их исполнение под страхом неизбежного зла за их нарушение. Другие приводят ряд норм, нарушение которых никаким злом не угрожает ввиду высокого положения нарушителя (законодатель, глава правительства, верховный суд) или угроза которых равно разжигает преследуемую страсть и стремление, так что возникает готовность претерпеть страдание за свою страсть, идею или долг (революционеры, сектанты, дуэлянты).

Оба мнения нам представляются не совсем верными. Каждая норма, как веление, стремится стать действенной, т. е. определяющей поведение. Она потому и стала из простого акта правосознания нормой официального права, что это ей обещало какую-то большую силу действия, чем ее имеют нормы правосознания, хотя бы и господствующего. В чем же эта сила?

Всякая юридическая норма налагает на тех, к кому она обращена, известные обязанности, исполнение которых сопряжено с известным риском, возможным, вероятным или необходимым, смотря по свойству обязанности. Человек обязанный может встретить ряд препятствий, как внешних, так и внутренних, к исполнению своей обязанности, и будучи обязан преодолеть эти препятствия, он вынужден взять на себя весь риск, с этим связанный, т. е. риск утраты какого-либо блага или возникновения какого-либо зла вследствие того, что он будет преодолевать эти препятствия ради исполнения своей обязанности.

Если рабочий на заводе обязан обработать данный ему кусок металла, то он должен преодолеть сопротивление металла обработке, хотя бы в данное время или в данных условиях это сопротивление превышало его силы, умение или самообладание, требовало затраты на эту работу больше сил, чем это допускают ресурсы его рабочей силы, т. е. рабочий рискует подорвать свое здоровье в единичном акте усилия или в систематическом разрушении своих физических сил. Даже простая обязанность проработать 8 или 10 часов заключает в себе риск, что состояние здоровья в данное время, хотя и не вылившееся в болезнь, делает эту работу в данных условиях тяжелой и непосильной, так что рабочий рискует своим здоровьем, когда заставляет себя в таком состоянии тела и духа исполнить до конца свою обязанность. Здесь зло только возможно, но уже и это означает, что риск налицо, ибо риск ведь и есть не что иное, как возможность зла.

Но зло может быть и вполне вероятно и даже необходимо. Таковы особенно вредные работы: например, производство спичек или работа в шахтах, работа врача и сиделки во время чумной или холерной эпиде- мии, осушительные работы в нездоровой местности с чудовищным процентом смертности от желтой лихорадки и т. п.

Статистика несчастных случаев в различных производствах указывает разные степени этой возможности, вероятности или необходимости вреда, связанного с исполнением обязанности. Исполняя свою обязанность, рабочий или инженер идет навстречу этому риску, берет его на себя, и в этом ярко проявляется природа обязанности как несения риска от всех обстоятельств, сопровождающих ее исполнение. Работа пожарного, матроса или углекопа доводит только до высокой степени риск, который имеется во всякой работе и во всяком исполнении обязанностей, будь то военная служба, несение налогов или исполнение договоров.

Риск, которому подверглось бы все общество, если бы впряглось в исполнение данной обязанности, падает на плечи определенной его части, вынужденной взять на себя ее исполнение и освободившей остальных от этого риска.

I. Уголовная ответственность. Но если всякая обязанность есть несение риска от ее исполнения, то возможно в отдельных лицах стремление сложить с себя этот риск. Чтобы преодолеть это стремление, грозящее разрушить всю систему распределения рисков, каким является право страны, необходимо создать ему такой противовес, который парализовал бы это стремление и сделал бы его безуспешным и даже вредным для того, кто пожелал бы сбросить с себя обязанность вместе с риском, с ней связанным. Для этого наложение обязанности сопровождается дополнительным риском ответственности за неисполнение обязанности в виде наказания, т. е. вторжения в блага нарушителя, отнятия их, причинения страданий физических или моральных и т. д.

При выборе между риском, грозящим от исполнения обязанностей, и риском наказания, грозящим от их неисполнения, обязанный видит себя в необходимости пойти скорее на первое, чем на второе, где риск больше и самое зло тяжелее. Риск больше потому, что, по словам поэта, от зверя в лесу легче уйти, чем от наказания за преступление. Зло тяжелее, ибо оно целиком рассчитано на то, чтобы быть глубже того зла, которое грозит от исполнения обязанности. Но это не значит, что оно абсолютно и неизбежно. Не всякое преступление раскрывается, не всякое преследуется, не всякое судом наказывается и не всякое наказание осуществляется. Это верно, но вероятность и необходимость наказания неизмеримо велики. Нарушитель подвергает себя огромному риску, и вся задача - в том, чтобы риск этот превосходил риск от соблюдения прав. В этом смысле нет той неизбежной принудительности в нормах права, о которой говорят сторонники права, как принудительно осуществляемых норм. Но нельзя отрицать отсутствия этого давления права на личность в смысле угрозы зла. Как всякая угроза, угроза права может и не осуществиться; как всякое человеческое установление, право не обладает той абсолютно постоянной и неизменной силой, с какой действуют законы природы. Но для цели права это и не требуется.

Дело не в том, чтобы непременно найти и замучить правонарушителя. Наоборот, задача права - часто в том, чтобы исправить нарушителя и не допустить последующих его нарушений, и в то же время не причиняя «преступнику бесполезных и лишних страданий» (ст. 26 УК РСФСР). Поэтому главная задача - в том, чтобы предупредить нарушение права максимальной вероятностью ответственности за это нарушение. Если эта вероятность зла в праве достаточно велика, чтобы определять массовое поведение и помешать человеку уйти от той угрозы зла, т. е. от риска, который связан с соблюдением права, то цель права достигнута, ибо все дело в том, чтобы сохранить необходимое на данной ступени общества распределение рисков между его членами.

II. Гражданская ответственность. Но не всякое нарушение права влечет за собой наказание. Огромная масса норм права защищена от нарушения не уголовной, а гражданской ответственностью, т. е. обязанностью восстановить благо управомоченного, ущербленное нарушителем, в виде вознаграждения за вред, возвращения вещи, исполнения определенной обязанности и т. д.

Гражданская ответственность есть обычно имущественная ответственность, но не только она одна, например, в споре о семейных правах ответственность может быть и не имущественная. Всякая ответственность есть обязанность нести последствия неисполнения какой-либо обязанности, т. е. совершить действие, вытекающее из неисполнения обязанности, поэтому, например, в порядке гражданской ответственности за неисполнение отцом своей обязанности давать ребенку надлежащее воспитание, необходимое для его блага и в его интересах, отец, который ведет образ жизни, вредный для нормального душевного развития ребенка, и портит его, приучая к пороку, такой отец может быть лишен родительских прав, а ребенок отдан назначенному судом опекуну (ст. 153 Кодекса законов об актах гражданского состояния).

Следовательно, и здесь, в нормах гражданского права, мы находим ту же идею ответственности, т. е. дополнительной, резервной обязанности, на случай неисполнения основной. И здесь лицо, готовое сбросить с себя риск от исполнения обязанности, предупреждается об ответственности, т. е. о большем риске от неисполнения того, к чему оно обязано. И здесь задача в том, чтобы сделать этот риск и больше и тяжелее того, от которого хотелось бы уйти. И здесь этот резервный, дополнительный риск может на деле и не реализоваться, т. е. угроза зла может не осуществиться. Но он может наступить, и эта вероятность обеспечивается тем, что лицо, управомоченное нормой, т. е. тот, чьи интересы защищает норма, или кто уполномочен требовать ее соблюдения и настаивать на ответственности за ее несоблюдение, будет следить за ее исполнением, побуждать к нему, настаивать, напоминать и даже понуждать к ее исполнению. Вероятность эта так велика, что составляет в массовом поведении достаточный мотив соблюдения нормы права, т. е. непоколебимости существующей системы распределения рисков. А в этом, как мы видели, - главная задача права, ибо право бессильно парализовать всякое единигное нарушение нормы: его задача - организовать массовое поведение, в котором терялось бы единичное нарушение.

III. Административная ответственность. Третий вид ответственности - административная, т. е. ответственность за нарушение норм, установленных в интересах публигного порядка и вообще для охраны самых разнообразных публигных интересов. Таковы, например, безопасность на публичных дорогах и в публичных зданиях, оказание помощи в несчастных случаях, обеспечение безопасности от стихий, огня или воды, предупреждение и розыск преступлений, регулирование всяких проявлений общественности, будь то общественное собрание, уличное движение или рыночная торговля и т. д. Например: «на Административный Отдел Губисполкома возлагается:

а) проведение в жизнь постановлений и распоряжений центральных и местных органов власти по вопросам административного характера, наблюдение за соблюдением населением и должностными лицами указанных постановлений и принятие мер к их выполнению;

б) установление и охрана революционного порядка и безопасности",

в) проведение в жизнь мероприятий по укомплектованию, обучению службе и снабжению Милиции",

г) борьба с преступностью;

д) руководство деятельностью нижестоящих административных органов и их инспектирование».5

Нарушение административных постановлений влечет за собой имущественное или лигное воздействие на нарушителя в виде ареста нарушителя или наложения на него штрафа, а также в виде мер воспрепятствования ему нарушить обязательное постановление, например, приказ замедлить скорую езду или удаление пьяного из общественного собрания.

Административные взыскания ближе всего к уголовным, но, в отличие от них, взыскания административные налагаются не судом, а административной властью и ограничены небольшими размерами ввиду того, что они по преимуществу охраняют только внешний порядок. Административные взыскания воздействуют на проступки весьма простого, несложного состава, сравнительно легко квалифицируемые и возбуждающие мало вопросов относительно своей природы. Поэтому взыскания за эти проступки не сопровождаются судебными гарантиями публиг- ности их обсуждения и особой взвешенностью этого обсуждения, присущей судебному процессу, а ограничиваются установлением внешнего факта нарушения.6

IV. Дисциплинарная ответственность. Кроме изложенных трех форм юридигеской ответственности необходимо еще упомянуть о таких своеобразных формах ответственности, как политигеская ответственность (например, министров - перед парламентом или народных комиссаров Союза ССР - перед ЦИКом, его Президиумом и Совнаркомом Союза ССР; - ст. 60 Конституции 6 июля 1923 г.) и дисциплинарная ответственность (лиц, состоящих на государственной службе, - перед своим начальством за нарушение служебного долга). Например, ответственность военнослужащих в случаях нарушения ими положений или уставов Рабоче-Крестьянской Красной Армии была установлена дисциплинарным уставом и приказом Революционного Военного Совета Республики от 7 июля 1920 г. № 1247; борьба с нарушениями трудовой дисциплины среди рабочих и служащих государственных учреждений и предприятий возложена была на их администрацию и профсоюзы согласно декретам о трудовой дисциплине и о товарищеских дисциплинарных судах.7 Подробно регламентируется по праву СССР дисциплинарная ответственность за нарушения служебного долга в государственных учреждениях и на предприятиях. Для борьбы с этими нарушениями учреждены дисциплинарные суды: главный - при ВЦИКе РСФСР и губернские - при Губисполкомах. Дисциплинарные суды учреждаются в целях борьбы со служебными упущениями, проступками и неправильными действиями лиц, занимающих ответственные должности в госорганах, если эти действия не подлежат наказанию в уголовном порядке. Меры взыскания, налагаемые дисциплинарным судом, - начиная с замечания или выговора и кончая увольнением от должности и возложением обязанности загладить вред или возместить ущерб.8

Дисциплинарная ответственность отличается от уголовной тем, что дисциплинарная ответственность наступает при наличности объективного нарушения права, будь то простое нарушение нормы либо причинение ущерба лицу или учреждению. Но для уголовной ответственности необходима наличность, кроме объективного, еще и субъективного состава, т. е. умысла, неосторожности, преступной небрежности или халатности, в смысле ст. 108 УК РСФСР, и т. д. во всех случаях, где добросовестное должностное лицо могло и должно было предвидеть вредные последствия своего деяния (сравни комментарий к УК РСФСР с предисловием Д. И. Курского. С. 349 и др.9).

V. Нормы без санкции. Таким образом, самые разнообразные нормы права охранены от нарушения различными формами такой ответственности за их нарушение, которые не известны ни нравственности, ни технике, ни героике, ни правилам общежития. Эта ответственность прямо указана или косвенно намечена существом данной нормы и ее местом в системе норм. Эта ответственность существует для подавляющей массы норм официального права, и уж этого было бы достаточно, чтобы признать риск ответственности за нарушение нормы характерной чертой правовых норм. Но на это могут заметить, что существуют нормы, нарушение которых не влечет за собой никаких последствий, кроме признания действия, их нарушающего, противоправным, т. е. нарушающим официальное право. Следовательно, здесь об ответственности не может быть речи. Это мнение неправильно. Действительно, нормы, не устанавливающие последствия их нарушения, существуют, но ошибочно думать, что эти последствия в силу того не могут наступить. Например, установлено правило ездить по правой стороне улицы по направлению движения, но его забыли и не хотели снабдить особой ответственностью за его нарушение. Автомобиль едет по левой стороне: значит ли это, что шофер никакой ответственности за это не несет?

Нет, не значит: он несет все те последствия, которые могут наступить при всяком вообще нарушении права. Во-первых, всякий, кто едет ему навстречу по левой стороне, вправе требовать, чтобы нарушитель уступил ему дорогу. Во-вторых, органы публичного порядка вправе требовать от него переезда на другую сторону и настаивать на этом, останавливать его и побуждать к переезду на другую сторону. Допустим, что шофер этому не подчинится за отсутствием у органа власти права непосредственно прекратить неправильное движение. Но тогда шофер рискует ответственностью за всякий вообще вред, какой может причинить кому-либо нарушение нормы.

Если он столкнется с другим автомобилем или наедет на прохожего, которые имели право не ждать его неправомерного поведения и с ним не считаться, он будет отвечать за убытки из неправомерного действия и уж на нем будет лежать риск доказывания, что этот вред произошел не вследствие его правонарушения. То же самое произойдет, если он будет ехать, не подавая сигналов, которые для него обязательны по норме уличного движения, но никакой специальной ответственностью неподача этих сигналов не обложена.

Такое же положение наступит во всех тех случаях, где за нарушение нормы никакой специальной ответственности ни на кого не наложено или где эта ответственность не может быть определена, ибо вред неоценим или недоказуем, или вообще какая-либо ответственность неосуществима, или ответственность в некоторых лицах дразнит желание ею пренебречь и ей подвергнуться.

Там, где специальной ответственности нет, нарушитель заранее не может знать, не причинит ли его действие вред, за который он понесет ответственность по общему закону об ответственности за вред или убытки от неправомерного действия (ст. 403 ГК РСФСР). Нарушитель не может также знать, насколько трудно будет доказать размеры вреда и не имеется ли в руках суда право при несомненном вреде определить вознаграждение за вред по справедливому усмотрению суда, даже если размеры его не могли быть доказаны, как это было, например, в исках о нарушении авторского права по закону 20 марта 1911 г. или в современном швейцарском праве при всяком вознаграждении за вред, размер которого не может быть доказан.10 Тот же принцип свободы усмотрения суда будет применен и в практике нового закона об авторском праве СССР,11 так как это вытекает из нормы уже действующего советского права, дающего суду широкие права при определении вознаграждения за вред даже «когда причинивший вред не обязан к его возмещению» и тем более в случаях виновного причинения вреда (ст. 406,410,411 ГК РСФСР).

Даже за нравственный вред, который не оценим на деньги (подрыв доверия или доброго имени путем печати, даже если не было состава преступления клеветы), современные французские и английские суды возлагают на причинившего вред гражданскую, денежную ответственность в пользу потерпевшего этот вред. Но и в тех случаях, когда ответственность неосуществима, потому что скрыты следы нарушения или нарушитель по высокому своему положению недосягаем для ответственности, и в этих случаях нарушитель не может быть спокоен, что правонарушение не откроется и он не понесет ответственности, а социально сильный правонарушитель (например, глава государства) не может быть уверен, что его сила будет служить непреодолимым барьером для суда, для личной мести, для общественной реакции, для отказа в уважении и сотрудничестве и т. д., т. е. либо для юридической, либо для фактической ответственности, ибо правонарушение развязывает руки потерпевшему и тем, кто ему сочувствует.

Фактическая ответственность есть мост, соединяющий официальное и неофициальное право, ибо и при нарушениях той нормы, которая не входит в официальное право, общественное правосознание не мирится с нарушением и заставляет нарушителя организованным или неорганизованным порядком нести за нарушение ответственность (избегают общения с нарушителем, отказывают в кредите и помощи и т. д.). Но фактическая ответственность за нарушение нормы официального права гораздо глубже, бесспорнее и острее, чем фактическая ответственность за несоблюдение той же нормы, еще не ставшей нормой официального права или уже переставшей быть ею. Здесь обычно приводят пример короля, который безответствен по самому своему положению. Однако он не может считать себя свободным не только от фактической ответственности (угроза противодействия и революции), но и от юридической возможности встретить отказ при проведении правонарушитель- ного акта со стороны министров и других проводников его воли, а также со стороны граждан. К тому же король настолько заинтересован в соблюдении другими норм права, дающих ему его исключительное положение, что едва ли будет склонен подавать пример для нарушения того самого права, на котором основаны все его исключительные преимущества; если же эта заинтересованность, из которой вытекает безответственность, окажется недостаточной для соблюдения права, то существует угроза фактической ответственности; к тому же безответственность главы государства распространяется только на уголовные нарушения, но не освобождает его от ответа по гражданским искам.

Равным образом депутат может быть не избран вновь или отозван", судья отвечает в дисциплинарном (если не в уголовном) порядке. А революционеры, сектанты и пр., в ком угроза ответственности разжигает идейный пыл, составляют столь малую часть общества, что право, которому прежде всего важно предупредить массовые революционные акты, мирится с этим обострением революционных или оппозиционных чувств, не будучи в силах угасить их и довольствуясь преследованием за проявления этих чувств только для того, чтобы удержать от них массу населения. Когда же и это не удается, то само право начинает терять под собой почву. Но сила и прочность права зависит не от его собственных свойств, а от социально-экономических условий его существования и развития, и последняя инстанция и гарантия силы правовой нормы заключается не в другой норме, а в социальной основе права - в социально-экономической организации общества, общественности. (В этом пункте рассекается тот порочный круг, который ошибочно создан в учении Я. И. Петражицкого, - о бесконечном ряде норм и в аналогичных замечаниях Н. Тгіереі"я.)12

Могут сказать, что здесь создается цепь, каждое звено которой может сломаться. Совершено правонарушение; но потерпевший может не пойти в суд, суд может не подвергнуть ответственности виновного, тюремщик может выпустить его из тюрьмы, милиционер может отказаться его преследовать, начальник милиционера может не подвергнуть его за это ответственности, суд может не наказать начальника, верховный суд может не взыскать с судей за то, что они не наказали начальника милиции, и т. д. Достаточно знать, что ближайшее звено ответственности будет сломано, - и вся система ответственности рухнет сама собой. Но все дело именно в том, что знать этого заранее нельзя, что риск такой ответственности существует для членов ряда «нарушитель - обвинитель - суд - верховный суд», и только если вся система испорчена от верхушки до основания, тогда только исчезает риск ответственности. Но такая система, все звенья которой не отвечают своему назначению, есть логическая и историческая невозможность; пока же хоть одно из звеньев действует, оно будет приводить в движение другие звенья или часть их, и риск ответственности будет существовать, а с ним и та добавочная резервная сила, которая отличает норму официального от нормы неофициального права.13

15. Ответственность за нарушения

международного гуманитарного права

Цели и задачи модуля:

Рассмотреть, кто может нести ответственность за нарушения МГП; какие виды этих нарушений бывают, кто должен судить и наказывать военных преступников, какие существуют проблемы, связанные с привлечением к ответственности нарушителей МГП.

План модуля:

1)Кто может нести ответственность за нарушения МГП;

2)Разновидности нарушений; военные преступления;

3)Преследование военных преступников на национальном уровне;

4)Преследование военных преступников на международном уровне.

Ответственность за нарушения норм МГП несут как государства, так и отдельные лица .

По отношению к государствам современное международное право предусматривает прежде всего так называемые «квази-гражданские» санкции, обязывающие государство выплатить компенсацию за причиненный им ущерб – форма ответственности, предусмотренная с 1907 г. Гаагским правом и повторенная почти дословно в Женевском праве (в Первом дополнительном протоколе 1977 г.): «Сторона, находящаяся в конфликте, которая нарушает положения Конвенций или настоящего Протокола, должна возместить убытки, если к тому есть основание. Она несет ответственность за все действия, совершаемые лицами, входящими в состав ее вооруженных сил».

Но, несомненно, еще более важно, что согласно современным нормам МГП, отдельные лица , совершившие или приказавшие совершить военные преступления, несут индивидуальную уголовную ответственность за свои действия. Отвергая попытки использовать для защиты немецких военных преступников доктрину государственного акта и свести дело лишь к ответственности государства как такового, Нюрнбергский приговор провозгласил: «Преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными категориями».

Нарушения МГП делятся на две основные категории: серьезные и все остальные. Не вдаваясь в некоторые юридические тонкости, скажем, что серьезные нарушения МГП считаются военными преступлениями . Они четко прописаны в источниках современного международного гуманитарного права.

В частности, в Женевских Конвенциях 1949 г. (ст. 50 Первой конвенции, ст. 51 Второй конвенции, ст. 130 Третьей конвенции, ст. 147 Четвертой конвенции) к таким серьезным нарушениям отнесены следующие действия, совершаемые по отношению к лицам, находящимся под защитой МГП: преднамеренное убийство, пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты, преднамеренное причинение тяжелых страданий или серьезного увечья, нанесение ущерба здоровью, незаконное депортирование и арест, принуждение покровительствуемого лица служить в вооруженных силах неприятельской державы или лишение его права на беспристрастное и нормальное судопроизводство, взятие заложников, незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества гражданских лиц .

Первый дополнительный протокол 1977 г. этот перечень расширил. Статьей 85 к серьезным нарушениям Протокола отнесены: превращение гражданского населения или отдельных гражданских лиц в объект нападения; совершение нападения неизбирательного характера; нападение на установки или сооружения, содержащие опасные силы (плотины, дамбы, АЭС); превращение необороняемых местностей и демилитаризованных зон в объект нападения; совершение нападения на лицо, когда известно, что оно прекратило принимать участие в военных действиях; вероломное использование отличительной эмблемы Красного Креста или других защитных знаков .

За эти и другие военные преступления (в частности, основанный в 1993 г. международный трибунал по бывшей Югославии добавил к перечню военных преступлений изнасилование, совершенное комбатантом в период войны ) уголовная ответственность должна наступать всегда.

Согласно Женевским конвенции 1949 г. и Дополнительным протоколам к ним, а также ряду других источников МГП, государства обязаны ввести в действие национальные законы, необходимые для обеспечения эффективных уголовных наказаний лиц, совершивших или приказавших совершить серьезные нарушения конвенций. (Что касается других нарушений гуманитарного права, не перечисленных в источниках МГП, государства должны пресекать их совершение, но они не обязаны подвергать виновных уголовному преследованию, хотя и могут это делать; чаще всего за эти нарушения предусматривается дисциплинарное взыскание).

Согласно принципу универсальной юрисдикции , государство обязано преследовать военных преступников, находящихся на его территории, независимо от их гражданства, национальности, независимо от того, где и против кого они совершили военное преступление . Так, действуя в соответствии с принципами универсальной юрисдикции, Бельгийский суд возбудил уголовное преследование против руандийцев, обвиняемых в убийствах своих сограждан у себя на родине; Германия судила у себя человека, совершившего преступления в Боснии.

Важная особенность также заключается в том, что военные преступления не имеют срока давности . Например, совсем недавно в Великобритании было возбуждено судебное преследование против 80-летнего эмигранта из Белоруссии за преступления, совершенные во время второй мировой войны (правда, дело было прекращено из-за невозможности обвиняемого предстать перед судом).

Таким образом, человек, совершивший военное преступление, согласно нормам МГП, неотвратимо должен понести за него уголовное наказание, даже если этого человека удастся обнаружить только спустя много лет после совершения им преступления, и где-то в другой части света. Ни одна страна не имеет права избавить военного преступника от наказания, предоставив ему политическое убежище. Государство обязано либо само судить человека, обвиняемого в совершении военного преступления, либо выдать его тому государству, на территории которого было совершено военное преступление , если то государство сделает соответствующий запрос.

Таким образом, преследование военных преступников, прежде всего, осуществляется на уровне отдельных государств. Если военные преступления, влекущие за собой уголовную ответственность, перечислены в основных источниках МГП, то такое конкретно наказание назначать виновным – дело самих государств. Учитывая, что в разных странах, естественно, существуют разные законы (даже если исключить такой фактор, как симпатии-антипатии), участь человека, признанного виновным в совершении военного преступления, во многом зависит от того, в какой стране его судили . За одно и то же преступление в разных странах наказывают по-разному. В некоторых странах предусмотрены очень серьезные наказания за военные преступления. Например, в Канаде или Австралии за нанесение увечий лицу, находящемуся под защитой Женевских конвенций, полагается большой срок тюрьмы, а за убийство – смертная казнь. Тогда как в Германии максимальное наказание за аналогичные преступления – 10 лет тюрьмы, а в Тайланде – только 7 лет тюрьмы. Положение осложняется также тем, что государства зачастую не могут или не хотят преследовать за военные преступления своих военнослужащих, своих высокопоставленных чиновников (а ведь даже глава государства может быть повинен в совершении военных преступлений!).

Подобное положение дел, очевидно, нельзя признать нормальным. Но его нереально исправить, пока преследование за военные преступления осуществляется на уровне отдельных государств. В последнее время появились надежды на некоторое изменение ситуации в связи с созданием Международного уголовного суда. Таким образом, в настоящее время существует два уровня, на которых осуществляется преследование и наказание военных преступников: государственный и международный .

Некоторые известные правоведы, такие, как Арье Найер, считают, чтоособенно важно, когда следствие и наказание осуществляется на международном уровне – это недвусмысленное заявление о том, что в осуждении преступников принимает участие весь мир. К тому же, только международный суд в некоторых случаях может дать реальную возможность преследовать за совершение военных или других тяжких преступлений (таких, как геноцид) высокопоставленных государственных чиновников.

Один из основателей МККК, соратник Анри Дюнана Гюстав Муанье еще в 1860-х годах предложил учредить международный уголовный суд. Но прошло много времени прежде, чем его идея начала воплощаться в жизнь.

Впервые международные трибуналы были созданы по окончании второй мировой войны. Речь идет о Нюрнбергском и Токийском трибуналах , на которых судили нацистских и японских военных преступников. Нюрнбергский и Токийский процессы имели огромное значение для дальнейшего развития международного права. Основные положения уставов и приговоров этих трибуналов были подтверждены несколькими резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН и стали общепризнанными принципами современного международного права. В частности, значение уставов и приговоров данных трибуналов заключается в том, что они со всей категоричностью подтвердили принцип индивидуальной уголовной ответственности за нарушения норм права вооруженных конфликтов. Именно решения Нюрнбергского трибунала сформировали принцип МГП, согласно которому совершение военного преступления по приказу начальника (командира) не освобождает исполнителя от ответственности , хоть и может явиться в некоторых случаях смягчающим вину обстоятельством. Командир же несет уголовную ответственность не только в тех случаях, когда сам отдал приказ о совершении преступного деяния, но и в тех случаях, когда он знал о готовящемся преступлении и не сделал все возможное для его предотвращения. То есть преступным может быть не только действие, но и бездействие.

Непосредственно по окончании работы Нюрнбергского и Токийского трибуналов в ООН прозвучали предложения создать постоянно действующий международный уголовный суд, но их реализации помешала «холодная война». Кроме того, слишком многие правительства опасались, что в случае создания такого суда они сами могут оказаться на скамье подсудимых. Необходимая политическая поддержка была оказана только в 1993 г., то есть спустя почти полвека после завершения работы Нюрнбергского трибунала: 22 февраля 1993 года Совет безопасности ООН единогласно решил, что «должен быть создан международный трибунал для привлечения к ответственности лиц, повинных в тяжких нарушениях МГП, имевших место на территории бывшей Югославии с 1991 года ». (Первое заседание трибунала состоялось в Гааге 17 ноября 1993 года). Вскоре после этого был создан еще один трибунал, полномочный привлекать к ответственности лиц, совершивших преступления во время конфликта в Руанде в 1994 г . Эти трибуналы сыграли значительную роль в развитии гуманитарного права, уточнили некоторые нормы МГП, привлекли ряд преступников к ответственности. Однако данные трибуналы носят локальный, ограниченный во времени и пространстве, характер. Первый из вышеупомянутых трибуналов обладает полномочиями судить за преступления, совершенные на территории бывшей Югославии начиная с 1991 г, второй – за преступления, совершенные в Руанде или гражданами Руанды в 1994 г. Кроме того, трибунал по бывшей Югославии нередко обвиняют в политической ангажированности. Подобные обвинения представляются небеспочвенными. Факты говорят сами за себя. Например, к началу 1998 г. Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) публично обвинил 76 человек, из которых 57 сербов, 10 хорватов и 9 мусульман. … 12 июня 1999 г., после окончания бомбежек Югославии, миссия Трибунала вошла в Косово вместе с силами KFOR . Вновь началась усиленная охота на сербов, обвиняемых в военных преступлениях. В то же время, как было отмечено в постановлении Госдумы России, МБТЮ «игнорирует серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные государствами-членами НАТО в ходе агрессии против СРЮ». Албанские экстремисты, совершавшие в Косово преступления против человечества, также избежали судебного преследования.

Возникает подозрение: не влияет ли на подобную пристрастность Трибунала то обстоятельство, что финансируется он, в основном, за счет Соединенных Штатов Америки, а также за счет других стран-членов НАТО? (в штате Трибунала состоят свыше тысячи человек, ежегодный бюджет Трибунала – около 100 млн. долларов).

Применение «двойных стандартов» может скомпрометировать саму идею преследования военных преступников на международном уровне. Остается надеяться, что начавший работу в 2002 г. постоянно действующий Международный Уголовный Суд (МУС) постепенно станет беспристрастным и независимым органом правосудия. Хотя, к сожалению, уже есть основания для пессимизма…

Вкратце история МУС такова: На своей пятьдесят второй сессии Генеральная Ассамблея ООН постановила созвать Дипломатическую конференцию полномочных представителей под эгидой Организации Объединенных Наций по вопросу об учреждении международного уголовного суда, которая впоследствии состоялась летом 1998 года в Риме. На этой конференции, в которой участвовали представители 160 государств, был принят Статут международного уголовного суда. Для того чтобы Суд начал функционировать, не менее шестидесяти государств должны были ратифицировать Статут. К июлю 2002 г. это произошло, и МУС, располагающийся в Гааге (Нидерланды) официально приступил к работе.

В Статут включено положение о «дополнительном характере» суда , то есть о том, что Международный уголовный суд будет не подменять собой национальное правосудие, адополнять работу национальных судебных систем, принимая к рассмотрению дела только в таких ситуациях, где отправление правосудия национальными судами окажется «неэффективным или недостижимым».

Суд наделен мандатом судить не государства, а физических лиц, и привлекать их к ответственности за самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества: военные преступления, преступления против человечности и геноцид, а также преступление агрессии.

Необходимо сделать две оговорки.

МУС обладает юрисдикцией не в отношении любых военных преступлений, а в отношении тех, которые совершены в рамках плана или политики или при крупномасштабном совершении таких преступлений. Иными словами, по требованию некоторых государств, был установлен своеобразный «порог», позволяющий предотвратить передачу в МУС отдельных, «единичных» военных преступлений.

Что касается преступления агрессии, то МУС сможет судить за него лишь после того, как будет принято четкое, устраивающее всех участников Римского статута определение понятия «агрессия».

Понятия «военные преступления», «преступления против человечности» и «геноцид» нередко путают. Действительно, по сути своей, они схожи друг с другом. Более того, одно и то же деяние (например, пытки и биологические эксперименты на людях) может рассматриваться и как военное преступление, и как преступление против человечности, в зависимости от обстоятельств.

Военные преступления , являющиеся серьезными нарушениями норм МГП, могут быть совершены только в период вооруженного конфликта, тогда как преступления против человечности и геноцид могут быть совершены как в военное, так и в мирное время.

Преступления против человечности , в соответствие со Статутом МУС, включают в себя такие деяния, осуществляемые в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население , как истребление гражданского населения, обращение в рабство, пытки, изнасилования, принудительная беременность, преследование по политическим, расовым, национальным, этническим, религиозным или гендерным мотивам.

Геноцид – действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу (в частности, убийство членов этой группы, причинение серьезных телесных повреждений, создание невыносимых условий жизни).

Доказать факт геноцида обычно бывает трудно, так как для этого необходимо установить, что действие было совершено именно с намерением , упомянутым выше (причем, число жертв в этом плане особой роли не играет).

Так, же, как и военные преступления, геноцид и преступления против человечности не имеют срока давности.

Создатели МУС полагали, что Международный уголовный суд позволит «по горячим следам» привлекать к ответственности людей, виновных в вышеупомянутых преступлениях, в какой бы точке Земли они ни совершили эти преступления, что сам факт существования постоянно действующего Международного уголовного суда явится сдерживающим фактором , заставит людей хорошенько подумать прежде, чем отдавать или исполнять преступные приказы.

Статутом МУС был предусмотрен целый комплекс мер, направленных на достижение беспристрастности и компетентности принимаемых Судом решений.

Накануне создания МУС генеральный секретарь ООН Кофи Аннан заявил: «Создание международного уголовного суда вселяет надежду на торжество справедливости во всем мире». Но суждено ли этой надежде сбыться?

Не все государства согласились признать юрисдикцию Международного уголовного суда. Среди стран, не подписавших статут и заявивших об отказе участвовать в его работе – Китай, Пакистан, Индия, Турция. Пожалуй, наиболее жестким противником Международного уголовного суда выступили Соединенные штаты Америки (конкретно – администрация Джорджа Буша-младшего). Посол США Стефан Миникес заявил: «Соединенные Штаты решительно возражают против претензии МУС на юрисдикцию в отношении граждан тех стран, которые не являются участниками договора… Нас беспокоит то, что неподотчетность МУС и его обвинителей приведет к политически мотивированным попыткам проводить следственные и судебные действия в отношении американских военных и других государственных служащих».

Не секрет, что многие желали бы привлечь к ответственности представителей США, в том числе и высокопоставленных, за действия американских военных в Ираке и других «горячих точках» (Международный уголовный суд обладает юрисдикцией только в отношении преступлений, совершенных после 1 июля 2002 г. ). Власти США объявили, что прекращают военную и экономическую помощь странам, которые поддержали МУС. Послы США едва ли не во всех странах мира начали вести переговоры о подписании двусторонних соглашений, выводящих граждан Соединенных Штатов из-под юрисдикции суда (такие соглашение США уже подписали более чем с 80 государствами). Пригрозив Совету безопасности ООН вывести из Боснии американских миротворцев, представители США добились двенадцатимесячного моратория на судебное преследование со стороны МУС граждан тех стран, которые не ратифицировали Статут. Учитывая, что мораторий этот может быть неоднократно продлен, существует большая вероятность того, что МУС так и не будет обладать возможностью судить граждан США. Как заявил представитель США в ООН Джон Негропонте, «правительство США никогда не позволит задержать ни одного американца по решению МУС». Официальные представители многих стран расценили предоставление Соединенным Штатам упомянутого иммунитета как нарушение основ международного права и поражение фундаментального принципа «перед судом все равны».

До сих пор большинство людей, совершивших военные преступления и преступления против человечности, оставались безнаказанными. С постоянно действующим Международным уголовным судом многие связывали надежды на изменение ситуации. Однако если отныне граждане одних стран будут нести ответственность за свои преступления по всей строгости закона, а граждане других стран будут обладать «иммунитетом» - такую ситуацию тоже трудно признать нормальной.

Резюме.

Ответственность за нарушения норм МГП несут как государства, так и отдельные лица. Нарушения делятся на две основные категории: серьезные и все остальные. Серьезные нарушения (военные преступления) четко прописаны в источниках современного международного гуманитарного права.

Согласно принципу универсальной юрисдикции , государство обязано преследовать военных преступников, находящихся на его территории, независимо от их гражданства, национальности, независимо от того, где и против кого они совершили военное преступление. Военные преступления не имеют срока давности. Государство должно либо само судить человека, обвиняемого в совершении военного преступления, либо выдать его другому государству, сделавшему соответствующий запрос.

Кроме национального (государственного) уровня, преследование и наказание военных преступников осуществляется также на международном уровне. С 2002 г. существует постоянно действующий Международный Уголовный Суд (МУС). В его Статут включено положение о «дополнительном характере» суда, то есть о том, что он не подменять собой национальное правосудие, адополнять работу национальных судебных систем, принимая к рассмотрению дела только в таких ситуациях, где отправление правосудия национальными судами окажется «неэффективным или недостижимым». Суд наделен мандатом судить физических лиц и привлекать их к ответственности за военные преступления, преступления против человечности и преступление геноцида. Однако, противодействие деятельности МУС со стороны ряда государств (прежде всего, США) вызывает сомнения по поводу того, действительно ли МУС сможет стать эффективным органом международного правосудия.

Добрый день!

Обязанности - составная часть правового статуса личности. Они тесно связаны с правами и свободами человека и гражданина, и этим следует объяснить то обстоятельство, что обязанности закрепляются в гл. 2 Конституции России («Права и свободы человека и гражданина»). Нельзя представить себе человека, несущего только обязанности, как невозможны и права человека без обязанностей. Свобода только тогда становится реальной, когда она обретает черты порядка, основанного на праве, а порядок это и есть единство прав и обязанностей. Равенство обязанностей Этот принцип, установленный ч. 2 ст. 6 Конституции, касается каждого гражданина России и непосредственно связан с равенством прав и свобод. В практическом плане он означает, что ни один гражданин не должен освобождаться или уклоняться от обязанностей, это бремя в равной мере распространяется на всех граждан. Однако в России проживает много лиц, не являющихся гражданами. Конституция не освобождает их от некоторых обязанностей (платить налоги, сохранять природу), коль скоро за ними закреплены многие права и свободы. Но некоторые обязанности на этих лиц не распространяются, они свойственны только гражданам (защищать Отечество и др.). Соблюдение Конституции и законов Это самая главная обязанность, лежащая на гражданах, о чем говорится в ч. 2 ст. 15 Конституции России. По сути, она распространяется и на лиц не являющихся гражданами РФ, поскольку нельзя допустить, чтобы кто-то из проживающих в стране лиц имел привилегию не соблюдать действующие в этой стране законы. Соблюдение Конституции и законов - всеобщее правило, не знающее исключений. Данную конституционную обязанность не следует ограничивать только Конституцией Российской Федерации и собственно законодательными актами. В ней заложено более широкое содержание, которое можно определить, как законопослушание. А это значит, что граждане обязаны также соблюдать подзаконные акты, конституции и законы субъектов Федерации, акты местного самоуправления. По существу, речь идет о соблюдении действующего российского законодательства, которое включает акты не только высшей юридической силы. Уважение прав и свобод других лиц Часть 3 ст. 17 Конституции устанавливает, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.Уважение к чужим правам требует развитого правосознания и сдерживающих нравственных начал в человеке, особенно когда права другого лица оказываются препятствием к осуществлению собственных желаний, даже законных. Эгоистическая реализация своих прав за счет прав других является одновременным нарушением норм как права, так и морали, это путь к конфликтам между людьми и утверждению царства права сильных. Конституция предлагает единственно возможный путь избежать этого - закрепляемая ею обязанность вводит человеческие страсти и амбиции в русло сознательной саморегуляции и разумного баланса собственных и чужих прав. Забота о детях и нетрудоспособных родителях В ч. 2 и 3 ст. 38 Конституции закреплены две конституционные обязанности граждан. Во-первых, родители обязаны заботиться о детях, их.воспитании. Во-вторых, трудоспособные дети, достигшие 18 лет, должны заботиться о нетрудоспособных родителях. Эти обязанности граждан отражают личную ответственность каждого человека за судьбу своих родителей и детей, когда они уже или еще не в состоянии обеспечить свои жизненные потребности. Наряду с правовым закреплением высокоморального содержания этих конституционных предписаний государством предусмотрены соответствующие обязанности граждан, в частности материальное обеспечение. Гражданское и семейное законодательство регламентирует правоотношения, вытекающие из рассматриваемых конституционных обязанностей, обеспечивая охрану соответствующих им прав.

Организация провела расследование и констатировала, что в Чечне допускаются незаконные преследования, пытки и внесудебные казни. Также ОБСЕ пообещала довести вопрос о кампании против ЛГБТ в Чечне до Международного уголовного суда

Докладчик Московского механизма Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), профессор международного права Университета Граца (Австрия) Вольфганг Бенедек представил доклад о нарушениях прав человека в Чечне, в котором констатировал, что власти республики допускают незаконные аресты, травлю, преследования, пытки против граждан вплоть до несудебных казней. Документ (.pdf) опубликован на официальном сайте международной организации.

Автор доклада пришел к выводу, что помимо упомянутых нарушений Чечня ограничивает такие права человека, как свобода слова, неприкосновенность личной жизни, и дискриминирует своих граждан по различным признакам.

«В частности, можно подтвердить несколько волн нарушений прав человека и нарушений прав человека по признаку их сексуальной ориентации и гендерной идентичности в 2017 году. Были выявлены новые чистки, затрагивающие предполагаемых наркоманов и даже подростков», — указал он, проанализировав отчеты правозащитных организаций.

Бенедек подчеркнул, что незаконно преследуемых людей часто доставляли в полицейские участки, на военные объекты, приводили в подвальные помещения, где оставляли их на протяжении недель без еды и воды, без права связаться с близкими и обратиться за юридической помощью (так называемые секретные тюрьмы). «Их регулярно избивали полицейскими палками или подвергали ударам током для того, чтобы заставить их сделать признание», — говорится в докладе. Чаще всего этому подвергались члены ЛГБТ-сообщества и люди, связанные с оборотом наркотиков.

Также докладчик ОБСЕ констатировал широкое применение практики «коллективной ответственности», когда за тех, кто оказался незаконно лишен свободы, должны отвечать их родственники без суда и следствия. Подводя итог проведенному расследованию ситуации в Чечне, Бенедек заявил, что в Чечне отсутствует независимая судебная система.

«Свидетельства ясно демонстрируют, что утверждения об очень серьезных нарушениях прав человека в Чеченской Республике Российской Федерации были признаны подтвержденными. <...> Не выявлено никакого прогресса в правовом положении эффективных средств правовой защиты и, следовательно, решении проблемы безнаказанности. Ситуация ухудшилась, поскольку атмосфера запугивания усилилась до такой степени, что вряд ли кто-либо в Чечне может свободно говорить о проблемах с правами человека», — заключил он.

Он также составил список рекомендаций для властей России и других членов ОБСЕ по этой ситуации и пригрозил довести расследования по положению ЛГБТ в Чечне до Международного уголовного суда, чтобы признать нарушения преступлением против человечества.

Пресс-секретарь Рамзана Кадырова Альви Каримов рассказал РБК, что ознакомился с документом, но не увидел в нем ничего нового.

Вольфганг Бенедек был назначен автором доклада 16 странами — членами ОБСЕ. России изначально предложили сотрудничество в рамках Московского механизма и право выбрать второго эксперта, однако власти отказались от этого и запретили эксперту организации, проводящему расследование, въезжать на территорию России. Профессор провел опрос жертв, свидетелей, правозащитников и журналистов, а также изучил официальные документы российских властей по этому поводу, в частности Следственного комитета.​ Временные рамки расследования — январь 2017 года вплоть до настоящего времени.